Скандальный развод (СИ) - Вильде Арина

Я... Моя собака.

Он говорит тихо-тихо. Фотограф нас скорее всего не слышит. Но к моим щекам всё равно приливает краска. А ещё мне становится спокойней. Это глупо, но я изъедала себя мыслями, как он мог так быстро с кем-то другим.

— А можно я вас вместе? Так смотритесь красиво.

Девушка-Алина вроде и спрашивает разрешения, но согласия не ждет. Мы с Вадимом слышим серию щелчков затвора фотоаппарата, которые ни смолкают, только после этого я снимаю пальцы с галстука. Рука Вадима съезжает с моей талии по бедру.

Разворачиваюсь и отхожу. Может чудится, но снова чувствую взгляд спиной.

— Садитесь, Вадим Александрович.

Апина продолжает изнасилование Вадима фотосессией. Он со вздохом смиряется.

Обернувшись, я вижу, что пытается выглядеть натуральней, но у него не получается на пятерочку.

Сам злится из-за этого. А ещё, наверное, из-за моего присутствия рядом. Но и выгнать не может.

— Вадим, - окликаю его по имени. Снова волнуюсь, но хочу помочь. Он поворачивает голову, смотрит, вскинув бровь.

У меня губы дрожа. Хочу, чтобы получилось:

— У меня в голове ты отлично... В футбол играешь.

Взгляд Вадима зажигается. Его синтетическая улыбка становится ироничной.

Живой. Интервалы между щелчками фотоаппарата сокращаются.

— Идеально! Продолжайте так смотреть, пожалуйста. Фотографии будут невероятные!

В моей голове крутится: вот видите, Вадим Александрович, я тоже могу быть вам полезной.

Глава 17. Марьяна

Всё оставшееся до злосчастного четверга время я настраиваюсь на то, что утро будет сложным.

Веду в голове диалоги с предателем-Кириллом, тренирую испепеляющие взгляды, которые буду бросать в сторону его шлюшки-Лорика.

В десять утра мы встречаемся с Вадимом в офисе Багирова и едем вместе на его машине. Всю дорогу я нервничаю. Мои руки беспокойны. Мну ткань юбки и сжимаю-разжимаю мягкую кожу сумочки.

— Расслабься, — кода Вадим притрагивается к моему плечу — вздрагиваю.

Резко поворачиваю к нему голову и смотрю ошалелыми глазами. Он хмурится, но пальцы не убирает.

— Легко сказать, — я произношу язвительно, хоть и сама понимаю, что Вадим тут ни при чем. — Это не тебя сейчас обваляют в грязи преступники.

Замолкаю, Вадим не спешит ничего отвечать.

Убирает руку, вздыхает.

В салоне слышатся щелчки поворота — мы заезжаем на улицу, где расположен нужный нам офисный центр.

— Не давай им себя обвалять, Марьяна. Ты же умеешь.

Снова поворачиваю голову и смотрю на адвоката возмущенно. Он в ответ усмехается и подмигивает.

Меня одновременно успокаивает такое его поведение и бесит.

Конечно, ему это все не кажется такой катастрофой, как мне. Хорошо, что я еду не одна, но вступать в стычку с Кириллом при нем мне еще страшнее. Вдруг расплачусь, господи?

Нет лучше уж расцарапать лицо и просидеть двое суток в полицейском участке.

Тайком поглядываю на Титова. Он ведет себя как ни в чем ни бывало.

Профессионал, ничего не скажет. Ни видом, ни словом, ни взглядом не намекает на то, что между нами всего несколько дней назад случилась близость.

Сжимает руками руль, сосредоточенно смотрит на дорогу; думая о чем-то своем. А, я раз за разом вдыхаю аромат его парфюма, пытаясь разгадать аромат. Каждый раз когда чувствую его — голова кругом идет и в дрожь бросает.

— Приехали, — я вздрагиваю и резко отворачиваюсь, боясь быть пойманной Вадимом.

Он останавливает машину на платной парковке. Я, не дожидаясь его, покидаю салон и оглядываюсь по сторонам.

Не уверена, что готова к бою за справедливость и свои права, но бодрюсь изо всех сил.

Вдвоем с адвокатом мы идем в сторону причудливого здания-стекляшки. Перед нами гостеприимно раскрываются двери и я по-глупому считаю это хорошим знаком.

Наверное, Вадим чувствует мою неуверенность, потому что его пальцы вдруг сжимаются на моем локте. Этот жест не содержит ни грамма интимности, но его поддержку я ощущаю.

С ума сойти... Мой враг защищает меня в войне против совсем недавно любимого человека.

Мы подходим к турникетам. Я достаю свой пропуск и прикладываю к считывающей панели.

Вроде бы и готовилась, что вместо зеленой стрелки загорится красный крест но это зрелище и неприятный звук всё равно ужасно бьют по нервам.

— Не работает. - произношу растерянно

Я оглядываюсь на Вадима. Он просто хмыкает.

— Удивительно.

Произносит с сарказмом. Следит как к нам из-за стойки выходит мужчина- охранник.

— Здравствуйте, возникли проблемы? — Он спрашивает без каких-либо эмоций. А я зачем-то пытаюсь разобраться — узнал меня или нет.

— Добрый день. Пропуск не сработал. Видимо, какая-то ошибка.

— Я могу увидеть ваш документ?

Снова оглядываюсь на Вадима, тот кивает. Я показываю паспорт только после этого.

— Подождите секунду, пожалуйста.

Мужчина возвращается за стойку, чтобы проверить мои данные. Я уже волнуюсь, к щекам приливает жар, но сердце ухает в пятки, когда слышу звук разезжающихся за спиной автоматических дверей. Потом — гул голосов и стук каблуков вразнобой.

Смех, шутки.По позвоночнику пробегается холодок. Мне страшно, но я оглядываюсь.

В нашу сторону идут люди, каждого из которых я прекрасно знаю.

Это Кирилл, Лорик и еще несколько папиных друзей акционеров с незначительными пакетами акций.

Они пучатся счастьем. Их совершенно точно не смущает, что смеются над шутками рейдера.

Первой меня замечает крыска-Лариска. Она идет, прижимая к груди папку, рядом с моим пока еще мужем.

У меня кулаки сжимаются, когда я вспоминаю, какую сцену застала на свадьбе.

Сначала она слегка удивляется, явно не ожидая меня здесь увидеть. Дальше её губы расплываются в самодовольной улыбке, она легонько касается локтем бока Кирилла. Говорит что-то шепотом, и он тут же тоже находит меня взглядом.

Самодовольный, горделивый, беспринципный урод.

Шаги компании замедляются, Кирилл раскрывает руки, будто встретить меня здесь — это сразу и неожиданно, и приятно.

В этот же момент со спины к нам с Вадимом подходит все тот же охранник и я слышу:

— Извините, Марьяна Алексеевна, но ваше имя внесено в список нежелательных посетителей.

Кирилл его не слышит, но контекст беседы наверняка осознает. Его улыбка становится еще более довольной. А у меня кровь стынет в жилах.

— Кого я вижу.

Кирилл продолжает идти в том же темпе, а вот остальные люди из его компании замедляются.

Я успеваю пробежаться взглядом по лицам тех, кого мой отец считал достойными доверия, вижу, что многим становится неловко от встречи со мной. Они мнутся. Но никто, кажется, не гнушается дружить с негодяем. Им это выгодно.

— Что значит «мое имя внесено в список нежелательных посетителей»?

— Спрашиваю у Кирилла, изо всех сил стараясь сохранять холодность голоса, хотя на самом деле мне огнем дышать хочется.

Испепелить его, любовницу-дуру, предателей.

Он останавливается слишком близко. Я отступила бы, но чувствую, что шагну назад и упрусь плечом Вадиму в грудь. Не стоит.

Взгляд Кирилла блуждает по мне, потом съезжает в сторону — он смотрит на Вадима зло и с презрением.

Я же еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть: тебе до него, как до неба, ничтожество!

— То есть не соврали, да? Нашелся-таки самоубийца, готовый похоронить свою карьеру во имя хотелок моей своенравной жены.

Вадим на скрытую угрозу Кирилла не реагирует, а вот я взрываюсь:

— Ты сядешь в тюрьму за всё, что сделал! Я добьюсь, чтобы ты в жизни больше никогда не смог.

— Тише, любимая, — Кирилл передергивает. Морщится, словно его утомил мой визг, взмахивает рукой, прося не фонтанировать эмоциями. — Чего ты разоралась-то?

Перед людьми меня позоришь.

Пока я хватаю ртом воздух и пытаюсь прийти в себя, Вадим шагает вперед.

ДО этого я чувствовала его грудь плечом. Теперь уже его плечо вклинивается между мной и изменником-мужем.