Изабелла Розенталь - Святая грешница
— Да. Твой вид, твои манеры. Но ты, конечно же, не догадываешься о причине!
— Нет, я думаю, что здесь все не против новой куртки, да и обед лишним не будет! — она искренне не понимала о чем речь и хотела им помочь.
— По крайней мере, двое из ребят тебя недолюбливают из-за того, что ты богата. Этих сведений пока будет предостаточно. Ну а я все тебе прощу, покажи мне только коленочку!
— Ты мне нравишься! Определенно, но показывать тебе я ничего не буду! — Она заигрывала с ним так, как будто бы ей было с ним действительно легко и хорошо. На самом деле, она мучилась вопросом о том, как ей подобраться к остальным детям. Ведь она просто хочет их приодеть и накормить! А некоторых немного подлечить. Но что значит то, что она «поиграет с ними в добрую тетю и бросит?» Слова мальчика погрузили ее в себя. Она совсем забыла о том, что на этом корабле есть отличный отдел с часами, куда она обязательно собиралась заглянуть и сделать себе небольшой подарок. Все прелести, которые радовали раньше, в чем она уже стала сомневаться — были забыты из-за хлопот с детьми и больной женщины. Женщина призналась, что зовут ее Аиша.
— Мария, говорить я не люблю, я привыкла молиться, но других в свои молитвы я не посвящаю. Я тебе благодарна, но вряд ли смогу тебе чем-то отплатить, поэтому не могу принять твою помощь и в клинику не поеду.
Аиша говорила серьезно и почти уверенно. Голос ее дрожал на словах «в клинику не поеду». Было видно, что она очень благодарна случаю и не желает его упускать. С корабля приятно смотреть на берег. Все кажется заколдованным. Они проплывали мимо рыбацких домиков и видели, как старые профессора крючка и лески закидывают удочки, стоя точным рядком: один к другому.
Как собака, которая мучается на цепи возле огромного современного коттеджа, прыгает в сторону проплывающей мимо лодки. Конечно, ведь на лодке сидят мужики, которые на спор дразнят несчастного кобеля, пытаясь высвободить его из заключения. Им интересно: как долго будет рваться на свободу этот пес? Как быстро он сдастся, обессилит и упадет, заскулив, на свои лапы. Но собака не сдавалась. В этом месте капитан корабля сделал остановку: «Ему тоже стало интересно, наверное, чем закончится история с псиной». Но нет, оказалось, что с другой стороны палубы кто-то прыгнул за борт и шустрые матросы кинулись спасать человека.
— Я не хотел, я случайно! Я думал, у меня получится устоять на одной ноге, — кричал упавший в воду. Матросы смеялись. Капитан тоже вышел и стал смеяться громче всех. Утопающему стало совсем стыдно, и он уже не знал, куда себя деть, как вдруг капитан сам прыгнул за борт и свистнул как-то особенно матросам, которые тоже прыгнули за борт.
Собака сорвалась с цепи и кинулась к лодке, с которой ее дразнили неизвестные.
А капитан поднялся на судно, пожал руку главному «злодею» прыжков в воду и отдал приказ срочно двигаться вперед. Все знали, что он фанатично любит тех, кто хотя бы раз совершал этот безумный поступок, даже если ему, позже, пришлось бы отвечать за это перед судом.
— И все же я настаиваю на том, чтоб Вы, Аиша, отправились на лечение. Как можно противиться желанию другого человека помочь Вам?
— Благими намерениями вымощена дорога в Ад, знаете? — Аиша была напряжена и невольно пыталась спровоцировать в Марии ее прежнюю натуру. Она говорила:
— Любая женщина — всего лишь змея, которая скидывает время от времени свою шкуру.
— Ну, все верно, в таком случае я с вами соглашусь, потому что сейчас как раз происходит линька. Я бы хотела так думать, — Мария перебила женщину, которая теперь решила замолчать совсем, и потребовались усилия, чтобы вытянуть из нее хоть какие-то слова.
— Когда теряешь 10 шкур — это не значит, что теряешь память. Сейчас ты добра ко мне, а завтра вернется та, другая Мария, и что я буду делать? Нет! Я не могу принимать от тебя подарки, я не верю тебе.
— Но Вы же постоянно молитесь какому-то своему святому, что-то просите у него…
— Ты верно все подметила, Мария, но не прошу. Я — благодарю их. Я благодарю небо, воздух, землю, тепло — это мои Боги, их я и благодарю за то, что они так милосердны ко мне. А кто твои покровители? Наверное, деньги? Мужчины?
— Я не знаю. Может быть, долгое время им был мой отец. Можно ли назвать Богом человека, который нашел тебя в кустах, воспитал и отдал все, что у него было?
— Так ты приемная? Сирота? Ну, точно, нельзя тебе верить. Ты же нервная!
Мария не верила тому, что происходит с этой женщиной, но та добавила:
— Да шучу я. — И снова закашлялась. — Что с детьми тогда делать? Моих кровных детей — двое. Одну, правда, нашла, но это ничего.
— Я уже договорилась обо всем. Девочки будут в санатории рядом с клиникой, так что вы без меня справитесь.
Наконец показался порт, и все стали пробираться с вещами ближе к выходу. Мария стояла в стороне и смотрела на людей, что проходили мимо нее. «А ведь они мои братья и сестры». — На нее внезапно нахлынула волна самых нежных эмоций, и она не хотела уходить с корабля в страхе потерять все, что чувствует теперь. Каждый шаг в сторону выхода для нее был новым шагом в жизнь, где она не знала, что нужно делать, но она хотела узнать. Она чувствовала потребность найти себя, истинную себя.
— Эй, мадам, до встречи! В чем я сомневаюсь! — Задорно крикнул один из подростков, хвастая пред всеми новыми брюками и ботинками.
Мария улыбнулась и сделала еще несколько шагов вперед. Она не хотела видеть то, как они все отдаляются. Словно это собственная часть ее души уходит в неведение. Наверное, где-то далеко за стенками своего сердца, она понимала, что совершенно им не нужна. Но вот что ей нужно было от всех этих людей?
Она не поехала со всеми на автобусе от порта, хотя ей хотелось. Возможно, впервые в жизни ей хотелось сесть в общественный транспорт без страха, без сомнений. Она решила тут же оборвать все, что сделала. «В любом случае, со временем станет ясно, как и для чего я так поступила». — Она пыталась контролировать каждую мысль и отдавать себе отчет в том, к чему она приходит с каждой новой мыслью.
Улочки Стокгольма наполняли ее тело внутренним изяществом. Она тянулась ввысь, не оглядываясь по сторонам. «Как здесь всегда уютно и хорошо, словно я приехала домой. Может быть, остаться здесь на какое-то время?» Она представила, что посреди улицы можно поставить ванну, обязательно прозрачную, чтобы всем было видно, как ей хорошо здесь, под этим небом.
Прибывая в состоянии полной эйфории, Мария увидела, как перед ней выросла церковь святой Гертруды. В тот же миг легкость, сопровождавшая ее весь путь, исчезла. Если бы кто-то увидел ее со стороны, можно было бы подумать, что она — монашка, которая возвращается с повиновением в свою келью. На ее лице выразилась покорность и умиротворение. Она присела на лужайку возле церкви и погрузилась в бессознательное путешествие, где перед ней предстал четкий, словно совсем живой, образ отца.
