Кристина Высоцкая - По лезвию жизни
– Ладно-ладно, больше не пристаю, – рассмеялась Ната.
Дождавшись, когда Олег, быстро переговорив с неизвестным собеседником, спрячет мобильный в карман и вновь вольется в коллектив, они отправились в ближайшее кафе.
Мерный стук колес убаюкивал. За окнами, превращая мелькавшую за окнами тайгу в темное, размытое пятно, разливалась удивительно звездная ночь. До высадки, если верить прикрепленным рядом с закутком проводницы часам, оставалось не так много, и спать хотелось до отчаянной зевоты. По причине позднего времени свет в вагоне был приглушен, и бороться с ней становилось все труднее.
Лежа на верхней полке, Юлька до рези в глазах вглядывалась в еле проступающую сквозь ее размытое отражение в пыльном стекле мглу.
Ночь. Время сомнений… время соблазнов и воспоминаний. Вопреки желанию, память с воодушевлением художника рисовала на темном холсте непрошеные картины, отравляя с трудом обретенный покой. Было ли счастье? Скорее, его зыбкая иллюзия… глупый, рассыпавшийся на осколки мираж. А эти осколки в кровь изранили сердце. И латать ноющие раны приходилось мечтами. О чем-то земном, понятном, близком… Лишь бы не о жгучем брюнете с ясными зелеными глазами…
Юлькины мысли болезненно бились в такт пульсу стальных рельсов, убегающих из-под колес поезда серебристыми стрелами.
Повернув голову, девушка украдкой посмотрела на сидящего внизу спутника. Сосредоточенно хмурясь, мужчина что-то чертил на вырванном из тетради листке, размашисто подписывая путаные схемы непонятными значками. Наблюдать за ним было интересно.
Недовольно сдвинув брови – видимо, что-то не получается – Олег машинально сунул в рот и без того истерзанный кончик карандаша, подумал и снова зачеркал по бумаге… Челка, упав на лоб непослушным вихром, бросила тень на глаза.
«Обыкновенный. Не секс-символ, но приятный… Добрый. Какой-то… земной…настоящий…» – устыдившись своих мыслей, как будто в них было что-то предосудительное, Юлька отвернулась.
К счастью, предаваться унынию долго ей не дали. Спустя несколько минут по вагону, пряча в кулак сонный зевок, прошла проводница:
– Лукашино́! Кто выходит, готовьтесь заранее, стоянки не будет, остановка – одна минута. Лукашино́! – голос удалился и вновь вернулся, пока не оборвался лязганьем вагонных дверей.
Засуетились в соседнем плацкарте Наташка и три ее подруги, с другой стороны, снимая вещи с полок, ожила мужская половина их коллектива. Олег, оторвав голову от работы, рассеянно оглянулся и, заметив суету, поспешно сунул недочерченную схему во внутренний карман штормовки.
– Ты так и будешь лежать? – глядя на неподвижную Юлю, мужчина вопросительно приподнял бровь.
– Да, – вставать не хотелось, как не хотелось выходить из уютного поезда в промозглую сырость тайги. Сейчас уже казалось глупым желание сбежать подальше от города, от воспоминаний и боли, занозой сидящей в сердце. Сбежала. Город остался далеко позади, а воспоминания и надоевшая заноза никуда не делись. Приехали следом.
– Жалеешь? – каким-то шестым чувством уловив настроение девушки, спросил Олег.
– Не важно, – вздохнув, Юля с неохотой спустилась вниз, – теперь это не имеет значения.
Едва заметно поджав губы, Олег вытащил из-под скамьи два туго набитых рюкзака и, сунув девушке завернутые в полиэтилен скатки спальных мешков, подтолкнул к выходу – поезд ощутимо замедлил ход.
Спрыгивать пришлось уже на ходу. Короткой остановки хватило лишь на то, чтобы быстро перебросить в протянутые руки парней тяжелые рюкзаки. Было страшно и весело одновременно. Под влиянием адреналина сон незаметно растворился в веселом гомоне, и, сойдя с путей на еле различимую в темноте тропу, сплавщики направились к старому, но еще крепкому станционному зданию.
Кто-то догадался отыскать в недрах мешков фонари, и идти стало намного легче… пока пронзительный визг одной из девушек… кажется, Лары… не заметался по лесу испуганным эхом.
– Что?.. Что случилось?.. – всхлипывающую от ужаса Ларису окружили монолитной стеной.
– Тьфу ты! Лариска, дуреха! Это же просто мышь! – замотав руку сорванной с головы банданой, Сергей осторожно отцепил от светлого платка девушки отчаянно пищащий комочек. – Скорее даже мышонок. Посмотри, какой маленький, – он сунул его под нос Лары.
– Ааа!!! – отскочив от мужчины, девушка вцепилась в Антона.
– Серег, хватит, отпусти, – прижимая к себе дрожащую подругу, Антон недовольно посмотрел на приятеля, – ты же видишь, девчата боятся.
– Мышь? – удивленным шепотом переспросила Юлька, вытягивая шею. – Как она ей на голову-то попала?
– Летучая, – с улыбкой поясни Олег. – Мы их в детстве так и ловили. Натянешь белую простыню, а утром глядь, а на ней пара-тройка висит. Коготками зацепятся, а выпутаться сил не хватает. А у Лариски платок светлый. Вот и прилетела. А ты что, никогда летучих мышей не видела?
– Никогда. В городе их нет, а за городом… С тех пор как родителей не стало, я нигде не бываю. Да и с ними мы почти никуда не ездили.
– Привыкай, тут их много.
– А ты откуда знаешь? – Юлька с изумлением взглянула на спутника.
– Бывал.
– Я думала, ты такой же, как и я. Даже Наташке сказала, что никогда не был на Илике.
– Разве это так важно?
– Да… нет… не знаю, – Юлька с досадой закусила губу.
– Пошли догонять, – отбирая у нее оба спальника, Олег мотнул головой в сторону удаляющихся спин.
– Пошли, – поправив лямки, девушка зашагала рядом.
К пяти часам, когда укрытая туманом река начала светлеть, двухместные лодки были накачаны, и мужчины, оставив девчат строгать на завтрак бутерброды да разливать по кружкам остатки чая из двухлитрового термоса, потащили их на берег, а уже к шести, распределив груз так, чтобы всем досталось поровну, девушек рассадили по надувным подушкам и, столкнув потяжелевшие судна в воду, взялись за весла.
Пряча озябшие ладони в длинные рукава толстого свитера, Юлька не мигая смотрела, как в редеющем тумане проступают очертания поросших лесом скал, завораживающих своей невероятной красотой. Плакучие ивы, растущие по низко нависшим берегам, опустили в прозрачные струи гибкие ветви, преграждая им путь, и от этого над бурливой поверхностью Илики раздавался несмолкаемый плеск.
– Не замерзла? – участливый взгляд Олега скользнул по скорчившейся фигурке.
– Немного, – призналась Юлька.
– Это с непривычки. На реке по ночам всегда холодно. Днем будет жарко. Если хочешь, возьми мою куртку.
– А ты как же? – протянутая было рука неуверенно дрогнула.
– Мне тепло.
– Спасибо, – Юля натянула Олегову куртку поверх своей. От штормовки слабо пахло мужским лосьоном и чем-то неуловимо знакомым… Как… как от папы… в детстве. Глубоко вздохнув, девушка уткнулась носом в чуть потертый воротник.
