Ярослава Лазарева - Осенний поцелуй Лондона
– Как ты добралась до своего пансионата? Я все беспокоюсь, что не довел тебя до самой калитки!
– Все в порядке, – прошептала она. – Я у себя в номере. А ты где?
– Я в холодном доме своей злой мачехи! – со смехом ответил он. – И так хочу оказаться рядом с тобой, моя солнечная девочка!
– Почему ты так меня называешь? – смутилась она. – Ладно бы, я была рыжая, а то ведь я брюнетка!
– Дело не в цвете волос, – нежно проговорил Гера. – Ты бы видела себя в этом сером и таком надоевшем тумане! Я шел, занятый своими мыслями, надо сказать, не совсем приятными… в общем, мне почти всегда грустно последнее время… а тут еще такая погода! И вдруг из тумана появилась румяная девушка с яркими искрящимися глазами и белозубой улыбкой. И она бросилась именно ко мне с таким восторженным выражением на хорошеньком личике, что мне показалось, будто туман рассеялся и выглянуло солнышко. Поэтому я сразу прозвал тебя «солнечная». Наверное, поэтому я и решил, что ты родом из Италии. Ведь там всегда так много солнца!
Наташа после таких слов окончательно смутилась, и в то же время все в ее душе таяло.
– А у нас тоже часто лето очень жаркое, – сказала она и вдруг добавила: – Приезжай в гости и сам увидишь!
Она замолчала, изумляясь собственной смелости. Зачем она его пригласила? Да и разве Гера поедет? И разве ей не будет стыдно перед ним за ее простой деревенский дом с удобствами во дворе? И она в смятении ждала, что он ей ответит.
– Спасибо за приглашение, – ответил Гера. – Я польщен!
– Понимаю, что это невозможно, – торопливо заговорила она.
– А тебе бы хотелось? – явно улыбнувшись, спросил он.
– Мы живем скромно, ты даже не представляешь, что у нас за город! Он совсем-совсем маленький, похож, скорее, на деревню. У нас и дом-то деревянный!
– Прелесть какая, – со вздохом заметил Гера. – Я родился в подмосковной Барвихе, но у нас там большой коттедж. Помню, как-то, когда мне было лет пять, мама возила меня к бабушке, это было не так и далеко, но я словно попал в другой мир. Когда коттеджный поселок закончился, мы ехали по шоссе, затем свернули на проселочную дорогу и скоро оказались в настоящей деревне с деревянными домами, палисадниками в цветах и единственной улицей, засыпанной серым песком. Я прожил там около месяца, пил парное молоко, тискал дворовую собаку Тузика, спал на кровати с панцирной сеткой в маленькой полутемной комнатке. И каждую ночь приходили два бабушкиных кота и устраивались прямо на мне, растягиваясь горячими пушистыми телами поперек моих ног. Это было чудесное время, и я часто вспоминаю его. Когда мама приехала за мной, я устроил настоящую истерику, так не хотел уезжать от бабушки.
– И что было потом? – спросила Наташа, так как он замолчал.
– Да ничего интересного! – со вздохом ответил Гера. – Потом школа, я безвылазно жил в Москве, а когда перешел в пятый класс, то отец увез меня сюда. А потом мама погибла в автокатастрофе… Отец снова женился… ну ты знаешь… И сейчас меня заставляют жить в одном доме с мачехой. Она не очень-то ко мне расположена. И я просто мечтаю перебраться в свою квартиру в Ноттинг-Хилл. Там здорово! Она на последнем этаже, и имеется выход на настоящую террасу. Я так любил сидеть там… с мамой. Мы пили чай, смотрели на город… Лондон довольно своеобразен, потому что он так создавался, что его районы – это как бы небольшие города со своей главной улицей, вокруг которой все и строилось. И мой любимый городок в этом огромном мегаполисе, несомненно, Ноттинг-Хилл! Как я хочу вернуться туда и жить в полном одиночестве! Отец постоянно занят, но я уже перестал скучать по нему. После женитьбы он словно отдалился… Слушай, Наташ, почему я тебе все это рассказываю? – вдруг спросил он. – Ты прости, если надоедаю. Но мне реально и поговорить-то не с кем! В лицее я ни с кем не дружу. Во дворе… но ведь никакого двора у нас нет… просто дом за высоким забором… И я так рад, что появилась ты… Мне легко общаться с тобой… ведь ты будто случайный попутчик в самолете. Я знаю, ты уедешь отсюда через неделю…
– Зачем думать об этом? – заметила Наташа.
Но в душе она признавала: Гера прав. Кто она? Просто случайный попутчик! Он сам расставил все точки над «и». А может, этими словами он хотел дать ей понять, что между ними не может быть ничего серьезного? Может, он предостерегал ее? От этих мыслей у нее упало настроение. Как только Наташа услышала его голос по телефону, все ее существо затрепетало, нежность заполнила сердце, ей хотелось сказать ему что-нибудь непременно ласковое, хоть как-то излить свои чувства. И сейчас после его слов грусть сменила все восторженные эмоции, Наташа притихла.
– Но невольно я об этом думаю, – после паузы признался Гера. – Ты мне можешь не поверить, но у меня никогда не было девушки. Да и с кем я могу познакомиться? На вечеринки меня сопровождает Степан, даже просто в гости к друзьям он следует за мной. Он всегда тенью за моей спиной, куда бы я ни направился: на выставку, в клуб, в театр, просто прогуляться по улицам.
– Бедный, – прошептала Наташа. – Это же невыносимо!
– Меня пытались похитить в возрасте тринадцати лет, – ответил Гера. – И с тех пор телохранитель всегда при мне, так распорядился отец. Степан вообще-то мужик хороший, и я уже привык настолько к его постоянному присутствию, что иногда просто не замечаю.
– Бедный, – повторила она.
– Так меня еще никто не называл! – засмеялся Гера.
И она поняла, что он хочет сменить настроение их разговора.
– Чем завтра занимаешься? – стараясь говорить непринужденно, спросила она.
– Лицей, потом Степан отвезет меня к учителю музыки. Я играю на флейте.
– Надо же! Никогда бы не подумала, – растерянно произнесла Наташа.
– Это я сам захотел! Правда, отец считает, что мне это ни к чему, и смотрит на мое увлечение как на бесполезное хобби. Но я обожаю классическую музыку. Это у меня от мамы, – еле слышно добавил он.
– Знаешь, – немного волнуясь, начала она, – у меня тоже мама на другом свете.
– На другом свете, – тихо повторил Гера.
– У нас в городе есть храм, – после паузы сказала Наташа. – По правде говоря, я никогда не была фанаткой веры, меня в бессознательном младенческом возрасте окрестили по настоянию бабушки. И вот когда мама умерла, папа на какое-то время замкнулся в себе, и мне было очень плохо. Тем более это случилось весной, все цвело, а у нас в городе огромное количество вишневых, сливовых и яблоневых деревьев. И сирень, конечно. Но это буйное цветение лишь усиливало мое горе. Однажды я бродила по улицам и оказалась позади храма. Там есть что-то типа дворика. Калитка была распахнута, я невольно заглянула внутрь и увидела батюшку. Он был простоволос, сидел на лавочке, привалившись к стене какого-то амбарчика и подставив лицо весеннему солнцу. Его седые волосы трепал ветерок, он улыбался и выглядел таким безмятежно-счастливым, что меня словно магнитом к нему потянуло. Я вошла в калитку, батюшка открыл глаза и улыбнулся мне, будто старой знакомой. Я села рядом, и хотя он не задавал никаких вопросов, рассказала ему о смерти мамы.
