Э. Джеймс - Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
– Идем. – Обнимаю ее, чтобы укрыть от ветра, и веду к лифту.
Спускаясь в пентхаус, мы оба молчим. Под черным пиджаком на Ане бледно-зеленая блузка. Она ей идет. Мысленно отмечаю, что нужно будет включить голубой и зеленый цвета в список одежды, которую буду ей покупать, если она согласится на мои условия. Ей следует одеваться получше. Лифт останавливается на моем этаже, и наши взгляды встречаются в зеркале.
Ана следует за мной через фойе, потом по коридору и входит в гостиную.
– Снимешь пиджак? – спрашиваю я.
Она качает головой и сжимает лацканы. Ладно.
– Пить будешь? – Попробую зайти с другой стороны. Выпивка поможет мне успокоиться. Почему я так нервничаю? Потому что хочу ее… – Я буду белое вино. Выпьешь со мной?
– Да, пожалуйста.
На кухне я сбрасываю куртку и открываю холодильник для вина. Белое вино поможет снять напряжение. Достаю охлажденную бутылку «Пюйи-фюме» и смотрю, как Ана разглядывает панораму Сиэтла. Потом она возвращается, и я спрашиваю, довольна ли она моим выбором.
– Я плохо разбираюсь в вине, Кристиан, решай сам. – Она выглядит подавленной.
Черт! Все идет не так.
Разливаю вино по бокалам и иду к ней. Ана стоит посреди комнаты с видом жертвенного ягненка. От соблазнительной девушки не осталось и следа. Она совсем потерялась. Как и я…
– Держи. – Протягиваю ей вино, и она быстро отпивает, закрыв глаза от удовольствия. Опускает бокал, губы влажные.
Отличный выбор, Грей.
– Ты молчишь и даже краснеть перестала. В самом деле, Анастейша, я никогда раньше не видел тебя такой бледной. Есть хочешь?
Она качает головой и делает еще глоток. Наверное, ей тоже нужно выпить для храбрости.
– У тебя очень большая квартира, – замечает она, робея.
– Большая?
– Большая.
– Да, большая.
С этим не поспоришь – в ней почти тысяча квадратных метров.
– Ты играешь? – Она кивает в сторону рояля.
– Да.
– Хорошо?
– Да.
– Ну, конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь?
– Да… но немного.
Готовить. Шутить. Вести непринужденную беседу с девушкой, которая мне нравится. Терпеть прикосновения…
– Присядешь? – Указываю в сторону кушетки. Ана коротко кивает. Взяв ее за руку, веду и усаживаю. Она бросает на меня озорной взгляд. – Что смешного? – спрашиваю я, садясь с ней рядом.
– Почему ты выбрал для меня именно «Тесс из рода д’Эрбервиллей»?
Хм. К чему это она?
– Ты говорила, что тебе нравится Томас Гарди.
– Всего лишь?
Не хочу сообщать ей, что это были мои собственные книги и единственная альтернатива «Джуду незаметному».
– Мне показалось, что он подходит к случаю. Я могу боготворить тебя издалека, как Энжел Клэр, или совершенно унизить, как Алек д’Эрбервилль. – Ответ довольно честный, вдобавок в нем есть определенная ирония. Подозреваю, что мое предложение окажется совсем далеко от ее ожиданий.
– Если у меня только две возможности, то я предпочту унижение, – шепчет она.
Ни хрена себе! Разве не об этом ты мечтал, Грей? Может быть, это судьба? Мне хочется расхохотаться от абсурдности самого предположения, что небесам есть дело до таких, как я.
– Анастейша, прекрати кусать губу, пожалуйста. Это ужасно отвлекает… Ты не понимаешь, что говоришь.
– Поэтому-то я здесь, – отвечает она.
На смоченной вином нижней губе остаются вмятинки от зубов.
И вот опять она обезоруживает и удивляет меня на каждом шагу. Не остается равнодушным и мой член.
Мы переходим прямо к делу, но прежде, чем обсудить детали, она должна подписать договор о неразглашении. Прошу ее подождать и иду в кабинет. Соглашение и контракт лежат на принтере. Контракт оставляю на столе (не знаю, дойдет ли до него дело), скрепляю степлером листы соглашения и возвращаюсь к Ане.
– Договор о неразглашении. – Кладу его на журнальный столик. Ана выглядит смущенной и удивленной. – Требование моего адвоката. Если ты выбираешь второй вариант – унижение, то должна поставить подпись.
– А если я не захочу ничего подписывать?
– Тогда вариант Энжела Клера. – И я не смогу к тебе прикоснуться. Отправлю домой со Стефаном и изо всех сил попытаюсь тебя забыть.
Меня терзает тревога, сделка может провалиться ко всем чертям.
– И что означает этот договор?
– Что ты обязуешься о нас не рассказывать. Ни о чем, никому.
Она изучающе смотрит на меня, и я не пойму, то ли она смущена, то ли недовольна. Возможно, и то и другое.
– Хорошо, я подпишу.
Уже неплохо. Подаю ей «монблан», она заносит ручку над местом для подписи.
– Ты даже не хочешь прочесть? – с внезапной досадой спрашиваю я.
– Нет.
– Анастейша, нельзя ничего подписывать не читая!
Как можно быть такой безрассудной? Неужели родители ничему ее не научили?
– Кристиан, пойми, я и так не собираюсь никому о нас рассказывать. Даже Кейт. Но если это так важно для тебя, для твоего адвоката… который, по-видимому, в курсе всех твоих дел, то ладно, я подпишу.
У нее на все готов ответ! Забавно.
– Справедливо, мисс Стил, ничего не скажешь, – сухо бросаю я.
Неодобрительно покосившись на меня, она ставит подпись. И прежде, чем я успеваю приступить к уговорам, спрашивает:
– Значит, сегодня вечером ты займешься со мной любовью, Кристиан?
Что?! Я? Займусь любовью?
Грей, следует избавить ее от этих иллюзий как можно скорее.
– Нет, Анастейша, не значит. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь… жестко.
Она ахает. Может, теперь хоть немного задумается. Одумается и поймет, что мое красивое лицо – это всего лишь лживая обертка.
– Во-вторых, мы еще не покончили с бумагами, и, в-тре тьих, ты не знаешь, что тебя ждет. У тебя есть возможность передумать. Идем, я покажу тебе комнату для игр.
Она в полном замешательстве, хмурит брови домиком.
– Ты хочешь показать мне свою игровую приставку?
Я хохочу в голос. Эх, детка!
– Нет, Анастейша, не угадала. Идем. – Протягиваю ей руку, она охотно ее берет. Веду ее по коридору, потом наверх. Останавливаюсь возле двери в игровую комнату, сердце бьется в груди, как отбойный молоток.
Вот и все. Как говорят киношники, либо плати, либо играй. Пожалуй, я никогда так не нервничал. Осуществление моих желаний зависит лишь от поворота ключа. Отпираю дверь и понимаю, что обязан перестраховаться.
– Ты можешь уйти в любой момент. Вертолет стоит наготове и отвезет тебя, куда ты пожелаешь. Можешь остаться на ночь и уйти утром. Решать тебе.
– Открой же эту чертову дверь, Кристиан! – упрямо требует она, скрестив руки на груди.
Момент решающий. Я не хочу, чтобы она сбежала. Однако никогда прежде я не чувствовал себя таким уязвимым. Даже в руках Елены… Причина в том, что Ана совершенно не в теме.
Открываю дверь и вхожу в игровую комнату. Мое убежище. Единственное место, где я могу быть самим собой.
Ана застыла, изучая атрибутику, занимающую столь важную часть моей жизни: плети, розги, кровать, скамью… Она молчит, жадно разглядывая обстановку, и я слышу лишь биение своего сердца, отдающееся в барабанных перепонках.
Теперь ты знаешь. Это – я.
Она оборачивается и смотрит на меня пронзительно. Я жду, пока она хоть что-нибудь скажет, однако она молча проходит в глубь комнаты. Мне не остается иного, кроме как следовать за ней.
Ана проводит рукой по замшевой плети, одной из моих любимых. Говорю, что она называется флоггер. Ана молчит. Подходит к кровати, рассматривает, с любопытством пробегает пальцами по резной деревянной колонне.
– Скажи что-нибудь, – прошу я. Я не могу вынести ее молчания.
– Ты делаешь это с людьми или они делают это с тобой?
Наконец-то!
– С людьми? – Я едва не фыркаю. – Я делаю это с женщинами, которые сами того хотят.
Ана стремится к диалогу. Надежда есть.
Она хмурится.
– Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?
– Я очень хочу делать это с тобой. – Мое воображение будоражат картинки: Ана, связанная во всевозможных позах то на кресте, то на кровати, то на скамье для порки…
– Ой! – восклицает она и бредет к скамье. Не могу оторвать глаз от ее пытливых пальцев, медленно гладящих кожаную обивку. В ее прикосновении сквозят любопытство и чувственность… Догадывается ли она об этом?
– Ты садист?
– Я – Доминант, – поясняю я, отчаянно пытаясь подойти к сути.
– Что это значит? – спрашивает она потрясенно.
– Это значит, что ты добровольно признаешь мою власть над собой. Во всем.
– Почему я должна это делать?
– Чтобы доставить мне удовольствие, – шепчу я. – Иными словами, я хочу, чтобы ты хотела доставить мне удовольствие.
– Каким образом? – тихо спрашивает она.
– У меня есть правила, и ты должна их выполнять – для твоей пользы и для моего удовольствия. Если я буду тобой доволен, ты получишь награду. А если нет – накажу тебя, и ты запомнишь.
