Елена Кондаурова - Хранительница (Там, за синими морями…)
— Ну, ладно, тогда возьми деньги, зайдем по дороге на рынок, там и купим.
Дорминда привела Лику в дом сапожника Грона. Оставив девушку в прихожей, тихо пошепталась о чем-то с женой сапожника, невысокой дородной женщиной с простоватым лицом. Женщина с пониманием выслушала Дорминду, потом кивнула и куда-то ушла. Вернулась она через несколько минут, ведя за собой молоденькую пухленькую шатенку.
— Вот, познакомься, Лика, это моя дочка Нея. Нея, пригласи девочку к себе, а мы с госпожой Дорминдой пока тут посидим, поболтаем!
Нея, блестя любопытными синими глазками, подхватила Лику под руку и повела к себе в светелку. Там было уютно, стояла большая кровать со множеством подушек и подушечек, несколько огромных сундуков, наверное, с приданным, и все в комнате, начиная стульями и заканчивая комодом, было покрыто огромным количеством вязанного крючком кружева.
— Нравится? — Спросила Нея, заметив удивленный взгляд Лики.
— Да. — Ответила та, не желая обидеть хозяйку, хотя комната Неи показалась ей похожей на домик для куклы.
— А почему у тебя такое имя? — Спросила Нея, усаживаясь на стул.
— А что в нем не так? — Удивилась Лика, повинуясь властному жесту и усаживаясь рядом.
— Оно же грандарское. Ты что, из Грандара? Извини, но по тебе не скажешь.
— Не знаю! — Пожала плечами Лика, вспомнив наставления Дорминды. — Я была совсем маленькой, когда попала в рабство.
Нея внимательно посмотрела на нее, как будто что-то прикидывая, а потом сказала:
— Да ладно, это неважно. Ты вот что, приходи вечером сюда. Мне родители разрешают у себя посиделки собирать. Ну, не в доме, конечно. Там, во дворе, флигель стоит, все равно пустует.
Лика нерешительно улыбнулась.
— Ладно. Только, можно я с подругой приду?
— С какой?
— С Нетой, рабыней Здена. А то она вообще никуда не ходит!
— Да хоть целую толпу с собой приводи! — Блеснув глазками, засмеялась Нея. — Мне только недавно разрешили посиделки собирать, так что лишние люди не помешают. А вообще ко мне приходят… — И Нея начала перечислять незнакомые Лике имена, перемежая их характеристиками их обладателей, а также сведениями об их материальном положении, так что к концу разговора у Лики уже голова пухла от массы самой разнообразной информации.
Наконец, к ним заглянула служанка.
— Госпожа Нея, вас маменька кличут!
— Ступай скажи, что сейчас спустимся! — Строго сказала Нея, поднимаясь со стула. — С ними построже надо, а то совсем на шею сядут! — Тут же объяснила она Лике. — С прислугой надо уметь общаться. Тебе, когда ты замуж выйдешь, это тоже пригодится! Отыграешься тогда за свое рабство! — И Нея громко расхохоталась.
Лика, растерявшись, еле смогла выдавить из себя улыбку. Впрочем, Нея ничего не заметила, и продолжила болтать, подкалывать и поучать свою новую подругу. Та только улыбалась в ответ, понимая, что ничего умного все равно сказать не сумеет. Хорошо было то, что Нея этого от нее и не требовала.
А вечером Лика, как и обещала, пришла к ней вместе с Нетой, и это был единственный плюс, который она увидела во всей этой затее. Нета боялась этих посиделок намного больше Лики, и ее подруге пришлось успокаивать и поддерживать ее. Тем не менее, несмотря на страх, на посиделках Нете очень понравилось, хоть она так и не решилась отойти от Лики дальше, чем на пять сантиметров. Но сидела довольная, рассматривала молодых людей, смеялась вместе со всеми над шутками, и глаза ее блестели, как звезды.
Остальная пришедшая на посиделки молодежь отнеслась к новеньким в целом нормально. Хотя некоторые девчонки и поглядывали на них косо, парни то и дело заговаривали с Ликой, приглашали потанцевать или предлагали проводить до дома. От танцев она неизменно отказывалась, говоря, что не умеет, да, собственно, это, возможно, и было правдой, но от провожания отделаться было сложнее. Чаще всего ей заявлялось, что им по пути, и до дома их сопровождало каждый раз по нескольку парней. Впрочем, Лика не жаловалась, временами это было весело.
Когда Нея первый раз привела Лику к черноволосой красавице Даре, дочке мясника, та, выбрав момент, обрушилась на нее:
— Ты с ума сошла, Нея! Кого ты сюда привела? Ты видела, как парни на нее смотрят? Она же их всех у нас уведет! Ты просто дура!
— Сама дура, — беспечно ответила та. — Как бы она всем ни нравилась, ей все равно придется выбрать одного, а остальные нам останутся, куда им деваться? Зато ты представляешь, сколько их сюда слетится, как пчелок на цветок? Туча, не меньше!
— Значит, она цветок, а мы с тобой тогда кто?
Нея лукаво посмотрела на нее.
— Ну, скажем так. Она самый душистый цветок, а мы менее душистые. Но, если мы будем рядом с ней, то пчелки и нас не обойдут вниманием.
— Ох, и хитрая же ты, Нея! Тебе палец в рот не клади, откусишь!
— Это верно, — засмеялась Нея. — К тому же эта дурочка вряд ли сумеет выбрать приличного парня, да и не всякий на ней женится. Рабыня же. А подружка у нее — просто ужас! — она презрительно скривила губки. Подруги рассмеялись, поцеловались и пошли к остальным.
В целом Нея оказалась права. Посиделки у нее и у Дары, с тех пор, как на них стала бывать Лика, стали самыми многолюдными в Закорючке, и завистницам оставалось только кусать локти, потому что заманить ее к себе больше никому не удавалось. Она и на эти-то ходила через силу. Куча полузнакомых парней и девушек, постоянно болтающих между собой и смеющихся над непонятными ей шутками, вызывала у нее неприятное ощущение одиночества в толпе и заставляла ярче осознавать свою непохожесть на них. Рил всматривалась в их лица, вслушивалась в разговоры, пытаясь понять, почувствовать их жизнь и найти ответ на один-единственный интересующий ее вопрос. Как они могут спокойно смотреть друг другу в глаза, зная, что почти каждый день происходит на центральной площади перед храмом? Но она зря подозревала их в излишней чувствительности, ни разу ей не удалось уловить даже намека на какой-то стыд или неприятие такого образа жизни. Да и с какой стати? И тогда Лика вдруг поняла, почему обычным людям позволено, даже вменено в обязанность убивать изгоев. Чтобы они тоже были повязаны кровью, и чтобы в мыслях не имели как-то возмущаться и протестовать. Откуда в голове у самой Лики взялись такие вопросы, мысли и ощущения, она не знала, да как-то и не задумывалась над этим. Для нее это было естественным, таким же, как и светлый цвет волос, растущих из этой самой головы.
И все же Лика не могла их осуждать. Она видела, что в основном эти молодые ольрийцы добрые и порядочные люди, твердо придерживающиеся установленных правил, и не их вина, что эти правила ей не нравятся. Да и к самой Лике они отнеслись неплохо, хотя она и не делала никаких шагов им навстречу. Некоторые девушки липли к ней, пытаясь подружиться, и многие из парней постоянно крутились вокруг нее, стараясь хоть как-то зацепить, прикоснуться, дотронуться, случайно или не очень. Но Лику ни то, ни другое внимание не радовало и не привлекало, и она, придя в очередной раз на посиделки, забивалась куда-нибудь подальше, и старалась стать как можно менее заметной.
