Шарон Хит - Выбор любви
Выходя из библиотеки, Лесли услышала, как дед зовет ее, и поспешила обратно в столовую. Девушку очень взволновала внезапно произошедшая с ним перемена — на щеках горел нездоровый румянец, пальцы нервно барабанили по ручке кресла.
— Принеси мне выпить! — Даже голос его звучал как-то странно, и Лесли с волнением наклонилась к нему:
— Дедушка, тебе плохо? Ты не болен?
— Болен? — раздраженно оттолкнул он ее. — С чего ты взяла?! Просто подумал, не выпить ли мне бренди с содовой.
— Но доктор Ролинсон говорит…
Лесли испуганно отпрянула в сторону, когда дед неожиданно резко вскочил на ноги, оттолкнув кресло и опрокинув стоявший рядом журнальный столик.
— К черту докторов! И если ты не способна сделать для меня даже такую малость, я позову Анну! Она сделает все, что я попрошу, и не станет задавать идиотских вопросов!
— Извини! Конечно, я сейчас.
Как ни странно, выпивка оказала на старика благотворное действие. Через мгновение он уже от всей души благодарил внучку, и Лесли с трудом могла поверить, что совсем недавно этот человек страшно гневался. За обедом дед спросил, есть ли у нее какие-нибудь особенные планы на вторую половину дня.
— Хотела сходить в деревню. Надо кое-что прикупить. Если только я тебе не нужна…
— Нет-нет! Я, как обычно, посплю немного.
По пути в Лоскенну настроение у Лесли улучшилось. Воздух был чист, и после дождя все блестело и сияло. Она сделала покупки и уже пошла обратно, как дыхание ее участилось, а сердечко лихорадочно забилось в груди — девушка заметила Марка.
Он стоял у крылечка ближайшего к ней домика и с кем-то разговаривал. Пока Лесли смотрела на Марка разинув рот, собеседник вышел проводить его до калитки. Точнее, собеседница — Мона Чаллен собственной персоной, в темных брючках, оранжевой рубашке, в черных волосах — лента в тон.
Лесли стояла всего в нескольких метрах от них и, притворившись, будто рассматривает в витрине местного магазинчика различные горшочки и бутылочки, прислушалась к словам Марка:
— Отлично! Заехать за тобой или там встретимся?
Она не расслышала ответа Моны, но звонкий смех больно резанул по сердцу. Лесли украдкой взглянула в их сторону и увидела, что парочка стоит у ворот и девушка держит мужчину за руку, да еще с таким видом, будто имеет на него все права.
Лесли сорвалась с места и быстро зашагала прочь, от волнения не замечая, что идет к почтовому отделению, хотя ей надо совсем в другую сторону. Вскоре она услышала, что ее кто-то догоняет. Совсем близко раздался голос Марка:
— Погоди! Так спешишь, что не можешь уделить мне минутку?
Лесли нехотя замедлила шаг. Отчего-то улыбнуться в ответ на его дружеское приветствие и спокойно поговорить оказалось ей не по силам. Она решила ни в коем случае не упоминать о его встрече с Моной, если только он сам не заговорит об этом.
— Я домой иду, — нашла она довольно дурацкое оправдание, как будто он допытывался у нее, что она делает в Лоскенне.
— Неужели? В эту сторону? — удивился Марк и, когда она вспыхнула и развернулась, добавил: — Можно мне пройтись с тобой? Знаешь, у меня такое ощущение, что ты не рада меня видеть. Это если судить по твоему тону. Видишь ли, голоса — моя специальность.
Замечание было настолько странным и неожиданным, что Лесли раскрыла в изумлении рот:
— То есть? Можно подумать, ты преподаешь вокал или, на худой конец, ораторское искусство. Но я на все сто уверена, что это неправда.
— Ты абсолютно права! Думаю, твой дедушка не рассказывал тебе о цели моих заграничных путешествий.
— Нет, даже не упоминал.
— Ну, в двух словах этого не объяснить, да мне и не хочется загружать тебя. Помнишь профессора Хиггинса из пьесы «Моя прекрасная леди»? Как он мог многое рассказать о человеке, всего лишь послушав его речь? Я занимаюсь чем-то подобным, только в международном масштабе.
— Боюсь, это выше моего понимания.
— Давай объясню. Возьмем, например, разницу в говоре между местным населением Корнуолла и Ист-Энда в Лондоне. Никто не станет отрицать, что те и другие говорят по-английски. Однако я сомневаюсь, что в Лоскенне поймут кокни. В каждой области Англии свои отличия в языке, так называемые диалекты, или акценты, — назови, как хочешь. Именно этим я и занимался за границей — слушал, делал магнитофонные записи и описывал различные способы общения людей. Прости, по-моему, я заговорился. Тебе, должно быть, скучно.
— Вовсе нет. Уверена, что это очень интересная тема. Куда это ты едешь с Моной и зачем?
Марк печально хмыкнул:
— То, насколько вежливо ты это произнесла, лишь подтверждает мою догадку. Ладно, давай поболтаем о чем-нибудь другом. Как там мистер Хильярд? Надеюсь, оправился после несчастного случая?
— Боюсь, что не совсем. — И Лесли принялась рассказывать Марку о странной апатии деда, о полном его безразличии ко всему, даже к работе. Однако из любви к старику она ни словом не обмолвилась о внезапных вспышках гнева и сменах настроения — ей не хотелось сочувствия. Глядя Марку прямо в глаза, Лесли завершила свою исповедь: — Так что теперь Мона Чаллен не приходит печатать его книгу. Интересно, чем она занимается?
— О, такая девица без дела не останется! Всегда найдет, как развлечься, — усмехнулся Марк. — Но если ты и в самом деле волнуешься за деда, почему бы тебе не заглянуть к доктору Ролинсону за советом?
— Да, так я, пожалуй, и поступлю. Может, мне повезет и я застану его дома.
Марк проводил ее до самых ворот и, когда она стала прощаться, неожиданно сказал:
— Сегодня я уезжаю из Лоскенны. Береги себя. Обязательно увидимся, когда я вернусь.
Миссис Ролинсон заверила Лесли, что доктор вернется с минуты на минуту. Пока девушка ждала его в приемной, она вновь прокрутила в голове разговор с Марком. Значит, он сегодня уезжает… с Моной? Невольно подслушанное «Заехать за тобой или там встретимся?» дает повод думать именно так.
Неизвестно, по какой причине это пришлось Лесли не по душе. Если бы Лесли не стала свидетельницей той сцены с Моной, она обязательно выложила бы Марку все как на духу: и о незнакомце, который бродил по их владениям, и о странной реакции деда на ее решимость известить полицию.
Но мысль о том, что Марк в близких отношениях с машинисткой, останавливала девушку.
Ее скорбные размышления были прерваны появлением доктора Ролинсона. Однако, выслушав ее излияния, врач только сокрушенно покачал головой:
— Извините, мисс Мейсон, но я мало что могу для вас сделать. Мистер Хильярд отвратительный пациент, он отказывается от услуг врачей, и все тут. Но я даже рад, что он на время забросил работу над книгой. Знаю, по современным стандартам человек он совсем не старый, но любой, кто долгое время провел в тропиках, рано или поздно сталкивается с определенными проблемами, которые с возрастом только усиливаются. Нет никаких сомнений в том, что воспоминания о пережитых опасностях и неприятных событиях прошлого не идут ему на пользу.
