KnigaRead.com/

Анита Шрив - Их последняя встреча

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анита Шрив, "Их последняя встреча" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

А она сама — не алкоголик? Все ее питье представало теперь в другом свете.

— Машине конец, — сообщил Дэвид. — Ее отбуксировали. — И снова пауза. — Он расстанется со своими правами.

— Знаю, что расстанется. — Линда сдержала зарождающийся скорбный стон. — Нам нужно найти адвоката.

Слишком поздно она услышала это «мы».

Дэвид терпеливо подождал, словно теперь родитель разговаривал с родителем.

— У нас есть адвокат, миссис Фэллон. Наш друг. Очень хороший.

Сидя на кровати, Линда поднесла руку ко лбу, который стал холодным и влажным от этих новостей.

— Ты будешь сообщать мне, — сказала Линда, пытаясь сдержать истерику в голосе. — Ты будешь сообщать мне, как он себя чувствует и что вы сделали. Что вы решили.

Она была уверена, что услышала вздох.

— Конечно, сообщу, — пообещал Дэвид.



Линда легла на кровать. Маркус страдает — от стыда и разбитого колена. И будет страдать еще сильнее на суде и наверняка во время реабилитации, о которой она ничего не знала. Может быть, реабилитация — болезненная физически процедура? Может, она мучительно утомительна? Линда попыталась вспомнить все случаи, когда видела, как Маркус пьет. Когда он учился в университете Брауна, у него в холодильнике было пиво. На пляже он иногда начинал днем с джина с тоником. Тогда она думала, что питье было чем-то радостным и праздничным, просто летней забавой. Но она знала, не так ли? Она знала. И прощала сына, когда был еще шанс осознать слово «проблема», прощала почти так же быстро, как смирилась, когда узнала, что он — гомосексуалист. И тогда она тоже знала. Конечно, знала.

В ней нарастало отчаяние, смешанное с раздражением. Она оглядела комнату, и ее роскошь поблекла от этих новостей из дома. Линда встала с кровати и принялась расхаживать, скрестив руки на груди. Она говорила с собой, с Маркусом, с Винсентом — слабая имитация того, что было нужно. Она ходила, пока не исчерпала всех слов и не подумала, что должна выйти из этой комнаты. Иначе она сойдет с ума.



Линда с опозданием присоединилась к мероприятию в номере для приемов; уже почти подошло время собираться на ужин. Шум был громче, чем накануне (больше выпивки в последний день фестиваля?). Нет, это было что-то еще: температура праздника поднялась на градус или два от торжественности происходящего, чего раньше не хватало. В центре самой большой группы стояла миниатюрная женщина, одетая в мышиные цвета. Хлопнула фотовспышка, Линда попыталась увидеть, что происходит, но не захотела присоединяться к толпе — природная скромность взяла верх над любопытством. Она подошла к бару и заказала пиво, но, вспомнив Маркуса, передумала. Вместо этого взяла с блюдца сыр бри, крекеры и пикули. Ее рот был полон, когда рядом появился австралиец, которым теперь пренебрегали.

— Вы слышали новость? — обратился он к ней.

— Какую новость? — Она приложила к губам салфетку.

Он выглядел самым здоровым из всех находящихся в помещении: подтянутый и загорелый, похожий скорее на человека, который зарабатывает на жизнь, управляясь с лошадьми, а не со словами. В его стране сейчас была осень.

Новость действительно удивила ее: пока они с Томасом были на пароме, маленькая женщина мышиного цвета получила престижную премию.

— Я бы сказал, счастливица, — весело подытожил австралиец. Линда обернулась и заметила то, чего не замечала раньше, — бутылки шампанского в корзинках на столе.

— Не уверена, что я когда-то о ней слышала.

— В этом вы не одиноки. Выскочила из неизвестности. Мне сказали, ей сулят большое будущее. Ну, так тому и быть, правда? Я бы рискнул предположить, что здесь не найдется и двух людей, которые читали ее.

Линда передвинулась, чтобы лучше видеть. Сейчас было больше фотографов.

— Она часто употребляет слово «трахать», — заметил австралиец.

Память сработала. Возможно, она все-таки читала стихи этой поэтессы.

— Это век траханья, — сказала Линда, хотя сама не употребляла этого слова.

— У нее в номере уже столько цветов, что ей пришлось попросить коридорного отнести их вниз, к портье.

Линда почувствовала легкую зависть. Они с австралийцем улыбнулись, и каждый из них знал, что думает другой. Трудно открыто признаться в зависти, но можно молча согласиться с тем, что она есть. Было бы лицемерием не признать этого.

Улыбка австралийца угасла. Линда ощутила рядом с собой чье-то тяжелое присутствие.

— Очень жаль, что ваш парень не получил приза. — Нижняя губа Роберта Сизека была толстой и влажной, его шипящие звуки — угрожающими.

— Он не мой, и он не парень, — отрезала Линда, имея в виду Томаса.

— Вот что странно, — заметил австралиец, — вчера вечером на ее выступлении было человек десять, не больше. А сейчас ее пытаются уговорить дать сегодня вечером специальное выступление.

— Я рада за нее. — Линда старалась не обращать внимания на Сизека.

— Она работает библиотекарем. В Мичигане, — сообщил австралиец.

— Вы здорово разволновались насчет Томаса Джейнса, — громко заявил Сизек, не желая быть проигнорированным.

Гнев, столь успешно сдерживаемый всего несколько минут тому назад, выпустил свои когти у нее в груди — словно зверь, посаженный в клетку со львом в обличье Сизека. Она повернулась, чтобы посмотреть Сизеку в лицо, и на мгновение испугалась его непомерно большой головы.

— Томас Джейнс за много лет не опубликовал ни одного произведения. — Линда, как могла, контролировала свой голос. — И потому не мог даже попасть в поле зрения жюри, которое присуждает премии. Хотя уверена: если вчера вечером вы были на его выступлении, то согласитесь, что будущие его публикации могут завоевать премии во многих странах.

— А если вы были сегодня днем на дискуссии с участием мистера Джейнса, — парировал Сизек, подхватывая тон, — то, уверен, вы согласитесь со мной, что ваш парень здорово обделался.

Линда глянула на австралийца, который смотрел в сторону.

Она знала, что ведет себя, как школьница, друга которой обидели на спортивной площадке. Но уже не могла отступать — она слишком втянулась.

— Лично я, — произнесла Линда, — предпочла бы блистательные слова человека, который смущается на публике, жиденькой прозе пьяного так называемого романиста, которому, кажется, не терпится устроить скандал, но он этого не дождется.

И тогда Сизек проговорил вполголоса, так, чтобы слышала только она:

— Не думал, что такой огонь может исходить от человека, чьей пресной внешности соответствует только тусклость ее поэзии. Полагаю, есть женщины, которым интересна эта ерунда? Думаю, это те, кто регулярно читают любовные романы. Наверное, там крутятся неплохие деньги? Нет?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*