Виктория Чанселлор - Вечность и день
Зазвонил телефон. Гифф знал, что компьютер ответил на звонок. Он прошел в затемненную комнату и посмотрел на экран. На экране, несомненно, был номер телефона Северо-Западного университета. Когда данные стали поступать в компьютер, волнение охватило его.
Скоро он распечатал переданные по факсу заявление Линды, ее краткую автобиографию и учебный план. Он жадно читал каждую страницу, находя мелочи, которые делали ее особенной, не похожей на других. Потом файл начал выдавать ее диссертацию. Гифф чувствовал себя словно юноша, который нетерпеливо стремился к цели. Он смотрел, как затемненная прямоугольная рамка на экране начала медленно заполняться: заполнено 50 %, заполнено 70 %. Ему хотелось ускорить работу машины, закричать на компьютер. Вместо этого он сидел и ждал, зная, что скоро увидит основную часть исследований, которые привлекли внимание Линды, увидит документ, который скажет о ней больше, чем любая автобиография или послужной список.
Он очень хорошо умел читать между строк.
Прерывистый тихий звонок сообщил, что передача данных из файла закончилась. Он открыл программу подготовки текстов, вызвал текстовой файл и только теперь заметил, что руки его дрожат и сигнал «мыши» беспорядочно мечется по экрану.
«Лорд Каслрей и Государственная организация аристократических союзов» прочитал он на титульном листе. «Изучение дипломатической политики в Европе в период Реставрации, 1812–1818 годы». Она выбрала отрезок времени, когда Уильям Говард любил, сражался и умер. Улыбаясь, он начал читать.
* * *Душ не помешает, решила Линда, радуясь, что можно смыть пыль и грязь после копания в старых бумагах и пыльной одежде. Теплая вода уносила прочь усталость, и она готова была снова встретиться с Гиффом. Он так отличался от всех, с кем она была знакома раньше. Более… сильный, решительный. И гораздо более привлекательный.
Чем она так заинтересовала его, что он нашел в ней, думала Линда, вытираясь полотенцем. Конечно, его привлекли не волосы, которые сейчас мокрыми прядями свисали на плечи. Она знала, что у нее приятное лицо, но оно никогда особенно не вдохновляло мужчин, и они не выражали своих намерений так быстро и так определенно. Нос слишком мал, подбородок тяжеловат. У нее выразительные глаза, но, чтобы подчеркнуть их блеск, она очень редко пользовалась карандашом для век или тушью. А фигура, думала она, закончив вытираться и разглядывая себя в зеркало, — да, она хорошо сложена, правда, не очень стройная, ей далеко до идеальной фигуры манекенщицы. У нее крепкая полноватая грудь, округлые бедра. Конечно, когда она переходила дорогу, машины не замирали перед ней, но ее это мало беспокоило.
В общем, она была умеренно привлекательной, зато хорошо образованной и материально обеспеченной. Но вряд ли этим объяснялся преувеличенный интерес к ней Гиффорда Найта.
Ей хотелось спросить его об этом, не вызывая подозрений, она должна решить для себя эту проблему, и побыстрее, если темпы его преследования говорят о его намерениях. Она только вчера познакомилась с ним, но у них уже было два «свидания». Если она не проявит силы воли, все кончится тем, что скоро они окажутся в одной постели. Она впервые испытывала такое сильное физическое влечение к мужчине. Это так непохоже на ее прежние увлечения. Раньше, после близости с мужчиной, она убеждала себя, что испытывает к нему страсть.
С первой встречи с Гиффом она испытывала непреодолимое желание смотреть, не отрываясь, в его глаза, раствориться в нем. Когда он целовал ее, она забывала все сомнения.
Она вздохнула, уверенная, что размышления не помогут ей. Не нужно думать о его привлекательности, нужно выяснить его намерения. А что он задумал сегодня вечером, после того, как они в сумерках прогуляются по берегу? Яичницу с беконом на рассвете?
«Если мне придется готовить вам завтрак, дорогая Линда, мы оба останемся страшно голодными. Одного яйца недостаточно». Она вздрогнула, вспомнив его слова. Он был прав, и она знала это.
Линда начала рыться в стенном шкафу в поисках подходящего вечернего туалета. Что надеть — нечто обнадеживающее или, наоборот, расхолаживающее? Закрыв глаза, она выхватила наугад платье. Оказалось, она выбрала черный комбинезон из «мокрого» шелка без рукавов. Определенно расхолаживающий наряд, если учесть, с какой быстротой его можно снять. В то же время он обнадеживает, потому что плотно облегает фигуру.
Пусть будет так, решила Линда. Она знает, как вести себя, если Гифф сделает ей какие-то предложения.
Через минуту она высушила волосы, провела помадой по губам, скользнула в комбинезон и, глубоко вздохнув, вышла на веранду. Солнце уже начинало садиться. Гиффа не было. Может быть, он сказал, что они встретятся у него дома. Она не помнила, поэтому решила сама найти его. Заперев дверь, она сунула ключ в карман и босиком пошла по горячему песку, держа сандалии в руке.
В его доме горел свет, розовое освещение придавало коттеджу уютный и привлекательный вид. В двух больших окнах, обращенных к берегу, отражалось высокое синее небо и розовые облака. Линда помнила, что вход был сбоку. Она поднялась на крыльцо, но Гиффа не было видно.
— Гифф? — позвала Линда. Он не ответил и не появился. Она подошла к двери. Противомоскитная сетка была опущена, дверь оказалась открытой. Гифф сидел в мрачной полутемной комнате, погрузившись в бумаги. Опять исследования, подумала она. Ей вдруг тоже захотелось почитать исторические тексты, доступные для него. Она отдала бы год преподавательской работы за возможность прочитать оригиналы, на основе которых он пишет свои исторические романы. Увидев его, она обрадовалась, хотя он был так поглощен бумагами, что забыл о времени и даже не слышал, что она зовет его.
Она тихо постучала:
— Гифф?
Он поднял голову, тень беспокойства пробежала по его лицу. Он быстро убрал бумаги в ящик стола и встал.
— Линда, простите. Я забыл, сколько времени. — Пройдя по пестрому ковру, он открыл ей дверь.
— Ничего, я забыла, где мы договорились встретиться.
— Я собирался к вам, но рад, что вы сами разыскали меня.
— Опять исследования? — Она посмотрела на портативный компьютер и бумаги, лежавшие на небольшом кофейном столике. По ковру тянулись кабели и телефонный шнур.
— Да. Пожалуйста, садитесь. — Он показал на кресло. — Я сейчас выключу аппаратуру, и мы пойдем гулять.
Она сидела в жестком кресле, обитом розово-кремовой полосатой тканью, и, улыбаясь, следила за быстрыми, уверенными движениями его рук. Как он все хорошо делает, подумала она, и жарит стейки, и приводит в порядок бумаги. Один листок бумаги слетел со стола, он подхватил его прежде, чем листок упал на ковер. К ее удивлению, она увидела вверху эмблему Северо-Западаного университета. Может быть, он получает оттуда какие-то сведения? Или его бумаги связаны со старыми исследованиями? А может быть, это просто игра ее воображения?
