Джоанна БРЕНДОН - ПРОСТО ПОЦЕЛУЙ
– Боже мой, – простонала она. – Почему он никак не поймет, что со мной делает? – Ее охватил приступ жалости к самой себе. Женщина обратила свой затуманенный взгляд к темному окну. – Если бы он действительно любил меня, если бы видел во мне индивидуальность, то предоставил бы мне возможность для роста.
Неужели все, что было, было ложью?
Робин горько улыбнулась и окунулась с головой в воспоминания о том, как на одном из вечеров у ее тетушки Чармэн произошла их первая встреча. Мэйс вел себя возмутительно. Не обращая внимания на стоявших рядом людей, он подошел и, даже не потрудившись представиться, сообщил, что твердо намерен на ней жениться.
Облизываясь, он нашептывал ей о своих коварных замыслах, а потом опустился на одно колено и торжественно поклялся в вечной любви и преданности. Девушке только что исполнилось семнадцать лет, но она была уже зрелым и по-своему проницательным человеком. Она разглядела кое-что серьезное за его домогательствами.
Робин воспитывали пожилые родители, и благодаря их общительности девушка имела знакомства с самыми разными людьми. Но до того вечера у тетушки она не встречала никого, кто бы хоть отдаленно был похож на Мэйса.
Уже в двадцать пять лет он получил несколько наград, но был человеком без всяких претензий. Он был забавным и смешным, нежным, но не слабым, умным и любящим. Очень, очень любящим.
Девушка сразу полюбила его и вышла за него замуж. Он все сделал, чтобы она в течение четырех замечательных лет ощущала себя его невестой.
В то время он поощрял ее интерес к журналистике, помог отшлифовать природную склонность к этому занятию и научил таким хитростям профессии, о которых она бы никогда не узнала от своих сокурсников.
Их медовый месяц кончился в тот день, когда муж подмешал что-то в ее вино, чтобы не дать ей возможности пойти на назначенную встречу.
Впервые ей неожиданно повезло. С того дня, как Робин пришла в газету, ей поручали выполнять только простейшую работу. С нетерпением и страхом она ждала назначенного интервью с человеком, сбежавшим из Беллву. В оцепенении она позвонила боссу и сказала, что нашла Фрэнка Стокли и что он согласился дать ей эксклюзивное интервью. А потом позвонила мужу, потому что хотела, чтобы и он порадовался ее удаче.
Робин знала, что никогда не сможет забыть того долгого напряженного молчания, которое воцарилось после ее сообщения.
– Ты не можешь встретиться с ним, – сказал Мэйс, а за его спокойным голосом скрывалось бешенство.
– Почему? – потребовал ответа новоиспеченный репортер, жаждущий настоящей работы.
За этим опять последовало молчание, потом он сказал грубо и резко:
– Потому что тебе нужен фотограф.
Он попросил подождать его, пообещав сделать для нее снимки, пока она будет брать интервью. Робин с радостью согласилась.
Когда они встретились в комнате отдыха, муж посоветовал ей немного выпить, чтобы успокоить нервы. Он даже не слушал, когда она пыталась уверить его, что совершенно спокойна. В конце концов ей хотелось побыстрее поехать к Фрэнку и начать работу над первой своей настоящей статьей, и она сделала большой глоток мики, приготовленного любимым мужем.
Позднее, когда Робин сердито обвиняла его в предательстве, он разыграл обиду и не захотел извиниться. Мэйс утверждал, что хотел о ней позаботиться, зная, что Фрэнк Стокли был опасным шизофреником. Он не пошел и не высказал всего боссу, но был уверен, что такую статью нельзя поручать неоперившемуся птенцу. Чтобы доказать, что поступил бескорыстно, он подписал написанную им статью на эту тему именем жены.
Поступок Мэйса возымел – совершенно для них неожиданно – обратный результат: прочувствованная, трогательная статья о несчастном Фрэнке Стокли оказала такое большое влияние на босса, что он – безрассудно, по мнению Мэйса – отправил Робин на другое задание такой же значимости.
На этот раз муж запер ее в чулане, «для ее же собственного блага» и написал за нее статью.
Робин испытывала боль и разочарование, она хотела пойти к боссу и чистосердечно признаться в отвратительном мошенничестве. Но не смогла найти нужных слов, чтобы описать весь обман и не причинить вреда организатору этого розыгрыша.
Женщина верила в себя, понимала, насколько велики ее силы и где их предел. Если бы у нее было больше опыта в живой непосредственной репортерской работе, она бы преуспела в своей профессии. Робин облегчила свою ноющую совесть тем, что торжественно поклялась, что подписаны ее именем будут только статьи, которые она напишет сама, даже если для этого придется перешагнуть через мертвое тело мужа.
Однажды Мэйс удивил ее предложением работать вместе. Робин с готовностью согласилась. Она верила, что это будет прекрасная возможность показать ему, как хорошо она все умеет делать. Но муж так и не предоставил ей этой возможности. По заданиям редакции они посетили Саудовскую Аравию, Мексику, Канаду и Ирландию. И каждый раз Мэйс откалывал какой-нибудь номер, чтобы убрать ее с дороги, и сам готовил всю статью. Он великодушно делился с ней своими лаврами.
Робин покачала головой и скорбно улыбнулась. Мэйс брал все на себя, но не мог ей открыто признаться, что не верит даже в ее умение самостоятельно принять ванну, не говоря о том, чтобы жить по-своему.
После Ирландии она решила уйти от Мэйса. Она давно дошла до предела, но боялась исполнить задуманное, потому что одинокая жизнь ее все-таки страшила. Несмотря ни на что, она его любила.
А потом Лу предложила продать им половину своих акций, вложенных в «Сэнтинел», при условии, что они переедут в Калифорнию. Робин решила дать мужу еще один шанс. Она убедила себя, что в небольшом городке их жизнь потечет по-иному.
В Стоктоне Робин подстерегал удар. Предложение Лу было ограничено определенными условиями. Бабушка хотела, чтобы ее внук был управляющим в газете. Мэйс согласился, но только если Робин предоставят должность редактора. Репортер в Робин бешен" сопротивлялся, но она расправила плечи и приняла вызов. Она надеялась показать мужу свои способности.
Переезд в Стоктон ничего не переменил. Во время работы Мэйс буквально заглядывал ей через плечо, он шлифовал ее передовицы до тех пор, пока они становились неузнаваемыми.
Робин сделала несколько неудачных попыток заставить его понять, что он не может обращаться с ней как с тупицей на работе и ждать, что в его постели она будет вести себя как распутница. Но он или не слушал, или всяческими способами принуждал забыть причину, вызвавшую с ее стороны так называемое грубое нарушение дисциплины.
Она думала, что сойдет с ума в последний день ее работы в «Сэнтинел».
Случилось так, что статья, для которой Мэйс готовил место в газете, не появилась в срок. Робин наивно заменила запланированный материал статьей, которую написала Лу, и дала ей ее для окончательной редакторской правки. И пока газета не вышла из печати, Робин не знала, что Мэйс выкинул статью Лу и заменил ее своей. Робин задели за живое. Она ворвалась в кабинет мужа и заявила, что порывает и с работой, и с ним.
