Дорис Хоу - Остров-судьба
От Макса не укрылось ее волнение.
— Ты так считаешь? Вчера у тебя на этот счет было иное мнение.
— Нет.
Ну как она выскажет ему те сомнения, которые поселились в ее душе за прошедшую ночь и утро? Франциска вздохнула и отвернулась в сторону. Он должен сам что-то придумать.
— Послушай, любимая, этому надо посмотреть в глаза, даже если это кажется странным, запутанным, вызывает смущение… Я люблю тебя и уверен в том, что ты любишь меня. Этому уже никто не сможет помешать. Я собираюсь жениться на тебе, как только позволят обстоятельства. Я говорю сейчас о нашем будущем. О нашем настоящем. О нас, наконец… Только ты можешь положить этому конец. Одна ты. Если ты скажешь, что тебе наплевать на меня, — только это сможет меня остановить. Я не зеленый юнец. Я устраню любое препятствие, которое возникнет на нашей дороге. Если ты дашь мне на это разрешение.
Это были сильные слова, которые пленили ее, но Франциска изо всех сил старалась не показывать, как поколебали они ее решимость.
— Отец и Джон думают…
Макс взял ее за плечи и легонько встряхнул, пытаясь заглянуть в ее опущенное лицо.
— Посмотри на меня. Это не игрушки, любимая. Теперь все решают не твой отец и Джон, а только мы. Если ты скажешь, что я неправильно истолковал твое отношение ко мне, я повернусь и уйду, и больше тебя не потревожу. Я не люблю надоедать людям. Но разве можно упрекать мужчину, который видит, что он небезразличен своей любимой? Последние дни пролетели, как волшебная сказка… Я почти утратил чувство реальности, но одно понимаю наверняка: ты ведь любишь меня, да? Любишь? — Последние слова он произнес почти шепотом.
Франциска не могла отвечать. Ее глаза, должно быть, выдавали переживаемые ею чувства, но Макс, заглянув в них, улыбнулся, обнял ее и лаской заставил забыть ее о прежнем решительном настрое. Какое это было блаженство, вновь оказаться в его объятиях и знать, что он испытывает то же чувство, которое пожирает тебя!.. Франциска склонила голову ему на плечо, вся дрожа после его поцелуя.
Все было забыто. Все, с чем она сюда шла, испарилось без следа.
— Вот так-то лучше, — сказал Макс нежно. — Это все, что мне нужно было знать. А теперь рассказывай, что было.
— Папа желает мне только счастья. Джон тоже… но по-своему. Они говорят, что о тебе мало что известно. Хотели бы, чтобы ты был несколько более открытым…
— В каком смысле? — спросил Макс, целуя мягкие волосы девушки.
— Твоя жена в самом деле умерла, да?
Эти слова выскочили случайно. Франциска не собиралась задавать этот вопрос, но задала и сразу же почувствовала напряжение Макса.
— Ах, вот оно что! Я же говорил тебе, что она погибла в авиакатастрофе. Это случилось несколько месяцев назад. — Голос Макса подрагивал, как будто воспоминание об этом до сих пор отдавалось болью в его сердце.
— Да, но разве можно упрекать моего отца в осмотрительности? Я его единственный ребенок.
— Нет, я не упрекаю его. Просто хочу, чтобы ничто не стояло между нами. Я хочу, чтобы ты побывала у меня дома, познакомилась с моей мамой. Надеюсь, ты не разделяешь их сомнения, любимая?
— Нет, — прошептала Франциска, понимая, что говорит чистую правду.
Она действительно уже не ведала сомнений.
— Джон не хочет терять тебя, поэтому он, конечно, постарается удержать тебя любыми средствами. Любимая… Мы должны пожениться как можно скорее. Будем жить у меня в Лондоне, не возражаешь? У меня там квартира.
— М-м… Мы живем около Виндермира, на берегу Лэйк-Дистрикт. Я люблю деревенскую обстановку, Макс, — без особенного энтузиазма возразила Франциска.
— Полюби Лондон. Ради меня. — Макс неумолимо заслонял ее от провокационных сомнений и вел ее к их совместному будущему. Франциска догадывалась о его намерениях и пыталась защищаться, все еще боясь совершить роковую ошибку, о которой ее предупреждал отец.
— Папа предостерегал меня от ошибки. Во всяком случае, он не согласится на мое замужество, пока я не повзрослею. И потом, у меня такие планы… Занятия живописью, антиквариат… Да еще много чего!..
— Самое главное — это наше будущее, наша жизнь, — возразил Макс, улыбаясь, ибо уже хорошо успел узнать Франциску. — Мне нужно снова увидеться с твоим отцом, дорогая. Надо как-то все устроить. Не заставляй меня долго ждать. Когда лучше всего с ним встретиться? — Он сделал паузу и добавил: — Тебе нужно будет взять его с собой, когда мы поедем к моей матери.
— А Джон…
Лицо Макса вновь стало напряженным.
— Ты моя. Ты должна немедленно вернуть ему кольцо.
Франциска рассмеялась.
— Еще десять минут назад я принадлежала ему. Не будь ребенком. За пять минут я не могу устроить всю свою жизнь, Макс. У меня ни в чем нет уверенности. Мне нужно время на размышления, что ты об этом думаешь?
Франциска высказала свою просьбу решительным тоном, так как не забывала предостережение отца и не хотела игнорировать его на все сто процентов.
— Понимаю, — сказал Макс, прочитав в ее взгляде решительный настрой. Его же самого охватили колебания.
Франциска подошла к окну и бессильно оперлась о косяк, жалея, что не знает, как положить конец всей неловкой сцене. Макс был упрям, но она полагала, что, — принимая во внимание ее собственное поведение, — он имел на это право. Как только он получит от нее окончательный ответ, он вплотную займется решением всех ее проблем. Только она сейчас могла его хоть как-то сдерживать. В противном случае он уже наломал бы дров. Любовь ослепила его.
Макс заметил состояние девушки и смягчился.
— Милая…
— Нет. Ничего больше не говори. Ты должен дать мне время подумать.
— Ты хочешь, чтобы любовь принесла тебе одиночество? Зачем? Неужели ты боишься принять то, что уготовано судьбой. Мы рождены были для того, чтобы когда-нибудь встретиться в этой жизни. Теперь мы встретились, и я тебя не отпущу!
Франциска почувствовала даже нечто вроде угрозы в его последних словах.
Она поняла, что спорить бесполезно. Они оказались в замкнутом круге, друг напротив друга, утомленные неопределенностью, испытывающие горечь… Франциска понимала, что отец мог быть прав, когда говорил, что частичной причиной такой пылкости Макса являлась перенесенная им недавно болезнь. И вот теперь Макс возвратился к жизни и проявлял понятное нетерпение наверстать упущенное. Больничные ограничения слишком долго тяготили его, и теперь вместе с ними он был готов отмести вообще все, что связывало его свободу.
Макс отошел от Франциски на несколько шагов, и она заметила его хромоту.
— Если твой отец или Джон попытаются разлучить нас… — медленно начал он.
