Карен Темплтон-Берджер - В атмосфере любви
На глазах у Гвин произошло чудесное превращение. Ворчливый старик, с которым она столько лет буквально грызлась, сейчас совершенно размяк и ласково ворковал с незнакомым ему ребенком. Гвин осторожно присела на подлокотник кресла и начала шевелить рукой перед Коди. Тот немедленно схватил ее палец и попытался подтащить его ко рту. Неожиданно для себя Гвин рассмеялась.
— Может, когда-нибудь и у тебя будет такой? — с надеждой в голосе проговорил дед.
— Я пока не думала об этом, Поппи, — ответила Гвин с нарочитой небрежностью. — У меня еще куча времени впереди.
Впрочем, не так уж и много. В недалеком будущем она уже не сможет ссылаться на свою молодость, чтобы уклоняться от подобных разговоров. Но пока что этот аргумент действует, и это главное.
— Слышишь, что говорит эта глупая девчонка? — сказал Поппи, обращаясь к малышу. — Она предпочитает выступать на какой-то там сцене, вместо того чтобы подарить мне правнука.
Гвин решила, что лучше сменить тему. Почему бы, к примеру, не сказать сейчас деду, что она уезжает не так скоро, как он думает?
— Поппи… — Он вопросительно приподнял бровь. — Я приехала не только на день Благодарения. Я останусь здесь еще на некоторое время.
— Да. Я уже знаю, — сказал старик, строя малышу рожицы.
На этот раз вверх поползли ее брови.
— Что? Откуда?
— От Мэгги. Не сердись на нее. Она думала, что ты мне уже все рассказала.
— Что рассказала?
— Что ты потеряла работу и у тебя кончились деньги.
Она ожидала еще что-нибудь вроде: «Я же говорил, что все это дурацкая затея». Но дед не сказал ничего такого. Вместо этого он задумчиво произнес, обращаясь как бы к малышу:
— Я рад, что ты дома, Гвин. Неважно, надолго ли ты почтила нас своим присутствием. Главное — что ты дома.
Мэгги взмахнула простыней над кроватью и, поджав губы, проследила, чтобы белоснежное полотнище послушно легло на место. Когда-то все семь номеров гостиницы были постоянно заняты постояльцами и они держали горничную. А в отсутствии горничной Мэгги сама делала все, что нужно и когда нужно. Она и сейчас не стала бы просить помощи, но Гвин догадалась, что в десять вечера, после долгого трудового дня, у женщины, которой уже стукнуло шестьдесят, силы уже на исходе.
— Приятный мужчина, правда? — сказала Мэгги, умело подтыкая края простыни под матрац.
— Кто? — спросила Гвин, доставая свежую наволочку.
— Этот мистер Филипс.
— Вы говорите о том мистере Филипсе, у которого жена и трое детей и который сейчас внизу слушает разглагольствования Поппи?
— О нем самом.
Придерживая подбородком подушку у груди и натягивая на нее наволочку, Гвин попыталась улыбнуться.
— Вы слишком долго торчите в этой глуши, Мэгги Магир, — пробормотала она.
— Сама знаю. — Экономка взяла у Гвин подушку с надетой наволочкой и со вздохом положила на место. — А ты видела, как он относится к своим детям? Настоящий отец.
Гвин внимательно посмотрела на Мэгги. Экономка никогда не была замужем, и Гвин всегда считала, что та вполне довольна своей жизнью. Но сейчас она заметила нотку грусти в голосе этой пожилой женщины.
— Они не просили подбросить дров в камин?
— Нет, не просили. Он сказал, что он историк, пишет учебник. А она врач. Только что получила должность заведующего в ортопедическом отделении больницы, поэтому они сюда и переезжают. Девочка учится в школе. Бедная овечка.
— Бедная овечка? — Гвин удивленно подняла глаза.
— Болезненно застенчива. Пока девочка была в ванной, ее мать рассказала мне, что она перепробовала все, чтобы вытащить ребенка из скорлупы, но пока что ничего не помогло. Учится хорошо, но не может отвечать перед классом. Ты можешь такое представить?
Нет, такого Гвин представить себе не могла. Хотя она нервничала перед каждым прослушиванием или выступлением, ей всегда нравилось быть на людях. Школьницей она нередко устраивала импровизированные представления для гостей прямо в вестибюле гостиницы и, не смущаясь, громко распевала песенки.
Она приготовила еще одну наволочку и взяла с кровати следующую подушку.
— И как девочка относится к переезду?
— Мать серьезно обеспокоена этим. Особенно тем, как дочь привыкнет к новой школе.
— Может, Алеку удастся помочь, — заметила Гвин. Запихнув подушку в наволочку, она швырнула ее на кровать. — Ванесса так и просится на роль его новой подопечной. Еще одно беззащитное создание, которому надо покровительствовать. Он ведь обожает обо всех заботиться. — Кроме меня, добавила она про себя.
— Кстати, раз уж ты заговорила об Алеке… — Мэгги расправила уголки подушек. — Поскольку я не знала, что ты пошла к нему, то позвонила, чтобы пригласить на ужин. А он сказал, что ты уже приходила, и, учитывая сложившиеся обстоятельства, он считает, что ему лучше остаться дома.
Гвин поняла, что ей не уйти от этого разговора. Может быть, просто промолчать? Она взяла стопку махровых белых полотенец и прошла в ванную. Кроссовки заскрипели на черно-белых плитках пола. Нет, Мэгги не успокоится, пока все не выяснит. Проверив чистоту ванны и раковины, она крикнула:
— Он был прав! — И, развешивая полотенца, услышала закономерный вопрос:
— А что это за обстоятельства?
Включив в ванной отопление, Гвин вернулась в спальню. Она опустилась в обитое красным бархатом кресло в углу комнаты и устало свесила руки. Она не хотела признаваться в этом Мэгги, но силы ее были на исходе.
— Мы повздорили.
Темные брови Мэгги поднялись выше дужек ее очков.
— Ведь ты только что приехала, не виделась с ним три года…
— Четыре.
— Хорошо, четыре, — согласилась экономка, нетерпеливо махнув рукой. — И сразу же умудрилась поссориться?
— Вообще-то, это была не ссора. И не первая за сегодняшний день — я ведь уже виделась с Поппи. — Заметив мрачное выражение на лице экономки, Гвин добавила: — Ну что я могу сказать? Так получилось.
Мэгги хмыкнула, затем спросила:
— Извини за любопытство, но из-за чего ты могла поссориться с Алеком?
— Может, мы сначала обсудим мой разговор с Поппи? — с кривой усмешкой проговорила она. — Так сказать, в хронологическом порядке.
— Пустая трата времени, — сказала экономка. — Вы с ним всегда спорите только о двух вещах — обо всем и ни о чем.
Гвин принужденно улыбнулась, затем вздохнула.
— С Алеком все не так просто. Он сорвался с привязи, когда я сказала, что собираюсь возвращаться обратно в Нью-Йорк.
