Арина Холина - Письма на воде
– Так странно, – говорила она, угощая меня кофе с пирожными. – Он все для меня делает. А я ничего не могу сделать для него. Он все знает. У него все есть.
– В чем проблема?
– Не знаю. По-моему, он должен меня удочерить.
Мы все тогда мечтали о могущественном парне, который, словно волшебник, высыплет из мешка все наши мечты. Надеюсь, подрастающие девушки, которым сейчас лет пять или шесть, будут мечтать о чем-то другом. С волшебниками все не так просто. Они ведь могут превратить тебя в жабу.
Но мы долго не могли расстаться с детством и все хотели, чтобы наши желания исполнялись просто так – и мы бы ничего не были за это должны.
А вот Сашу не устроила роль протеже. Ей хотелось отдавать, ощущать свою значимость.
И ей было непросто с друзьями Сергея. С его взрослыми друзьями и их взрослыми подругами. Никто никого ни к чему не обязывал, но был дресс-код – элегантные платья, высокие каблуки, шубы.
Саша не видела себя в этом. Сергей дарил ей элегантные украшения, ценности которых Саша не понимала, потому что они ей не нравились.
И она не могла поженить его друзей со своими.
Саше исполнился двадцать один год. Она пригласила всех нас это отметить. Сергей позвал двух приятелей и их девушек.
Мы – Настя, я и Саша – оделись, как иствикские ведьмы. Рыжий парик, светлый и черный. Перчатки, платья в пол, полосатые чулки. Был еще наш друг Ваня, чемпион по несуразице.
Спутница одного из друзей Сергея была в блестящем платье с горжеткой, а вторая незнакомая дама – в чем-то дорогом с глубочайшим, бездонным, казалось, декольте.
Отмечали в ресторане, который выбрал Сергей. Роскошь, как на одном из трех вокзалов – фрески, лепнина, сплошное барокко. Едва различимая музыка.
Нашему балаганчику пришлось быстро напиться.
– У вас натуральная грудь? – спросил Ваня даму с декольте.
Это был наш Ваня. Таким мы его знаем и любим. Он всегда говорит то, что думает.
Если бы на месте дамы была наша подруга Оля с седьмым или девятым размером бюста, она бы только посмеялась. Убрала бы грудь в вырез. Не надела бы столь вызывающее платье.
Дама позеленела. Сергей под загаром побагровел. Спутник дамы поперхнулся креветкой. Я Ваню ущипнула. Настя отвесила ему подзатыльник. Ваня выпил еще.
Саша поставила крест на своем празднике.
– Пойду в туалет, займусь онанизмом, – сказал Ваня и ушел.
– М-да… Гхмм… Уфф… – все эти звуки исходили от друзей Сергея.
Я нашла Ваню в туалете.
– Я поеду, – сказал он.
– Ваня… – мне не хотелось его терять. – Может, ты просто… придержишь коней?
– Да какого черта? – развел он руками. – Я не умею. Поеду нажрусь с Леликом.
Я вернулась к столу.
– Это шокирует! – ахала дама с декольте. – Я была в шоке!
– Слишком рассудочно, – сквозь зубы цедила дама с горжеткой. – Вся эта показуха чересчур разумна, нет искренности…
– Он гений, ему простительно… – снизошел друг Сергея.
– Можно любить, а можно и ненавидеть. Очень противоречиво, но талантливо! – вторил ему Сергей.
– Согласна, он, безусловно, гений, но на этот раз меня не зацепило! – Горжетка определенно выделывалась. – Диалоги такие пустовато-многозначительные, постановка небрежная… Нет, я понимаю, что это нарочно, но вот за душу не берет!
Говорили о пьесе модного режиссера.
– А здесь рядом есть караоке! – воскликнула Настя.
Они так на нее посмотрели, что я пожалела о том, что отпустила Ваню.
– Мы будем танцевать? – громко прошептала Настя на ухо Саше.
– Надо хотя бы попробовать встать, – ответила та. – Хотя это не проблема – будем плясать ползком!
– Сашку не бросаем! – прошипела я Насте, которая с интересом озиралась по сторонам.
– Не-не-не! – замахала та руками. – Ой, Саша, я же без подарка! – закричала она на весь стол. – Забыла сразу тебе сказать!
– Да ладно… – успокоила ее Саша.
– Не, ты что, я могу подарить вам секс втроем! А?!
Я хотела увести Настю, но подумала в унисон Ване: «Какого черта?!»
Это мы!
Это не у меня или Насти грудь бултыхается в развратном декольте. Это не мы, почерпнув мнения из рубрики «Театр», перекидываемся заученными предложениями. Мы учимся. Мы станет хорошими юристами, врачами, модельерами, журналистами. Мы все работаем. И мы веселые. Творческие. О каждом нашем выходе в свет можно писать рассказ.
И уж точно мы не виноваты в том, что стайка обывателей из среднего класса неловко и глупо пародирует высшее общество.
Мы поехали в клуб со всей честной компанией. Танцевали ползком. Причем Настя ползала в основном по другу горжетки. На горжетке шерсть встала дыбом.
– Слушай, девочка… – Голос у нее звенел, как комар.
– Ты тут где нашла девочку, лапочка?! – ощетинилась пьяная Настя.
Пришлось тащить ее домой. Сашу я похлопала по плечу, расцеловала и прошептала:
– Держись, подруга…
Она продержалась минут десять и сбежала к Никите.
– Я приеду? – спросила она. – Мне переночевать негде.
Но она отказалась с ним спать. У нее все еще был Сергей, и она не смогла.
Саша почему-то долго сидела у него в ванной. Это место казалось ей безопасным. Она плакала. Очень трудно было принять решение.
– Ну ты подумай, что в нем особенного? – спросила я, когда мы увиделись. – Согласна… – Я приложила руку к груди. – Сергей – зануда. Но при чем тут Никита? Ну, он красавчик. А дальше? Что ты в нем нашла? Я все время думала, что у вас просто секс. Он же… никакой.
– Тут другое… – качала головой Саша. – Это с твоей точки зрения…
Есть такие люди, о которых трудно сказать что-то определенное. Ну, умный. Но не остроумный. Не творческий. Ничем не удивляет. Миловидный, но без запоминающихся черт. Хороший, но ничего выдающегося ни тебе лично, ни миру не дал.
Но ты их любишь. Отдыхаешь рядом с ними.
Я много размышляла и поняла, почему Саша любит Никиту.
Это ее мужчина.
Он уважает в ней личность. К сожалению, меньше, чем женщину.
И все же в отличие от многих мужчин нашего поколения, в частности от Сергея, которому хоть и нравилось, что Саша придумывает, шьет, но он считал это милой женской забавой, развлечением, Никита видел в ее увлечении большое будущее.
Он не мешал ей развиваться, стремиться к успеху – потому что не считал себя главой их маленькой общины, лидером.
У него в отличие от многих мужчин не было чувства стаи. Был он и была Саша – без правил, без расстановки сил.
Он считался с тем, что она лучше образована, остроумна – это не задевало его эго, а, наоборот, подогревало интерес к этой женщине.
Он оттенял ее, но не был пешкой: у него были свои пристрастия, увлечения – и он ими гордился.
