Морин Кодилл - Как найти мужа
Она уже готова была заплакать, когда, взглянув на часы, убедилась, что снова пропустила очередную серию.
— «Елизавета»? А о чем это?
— Это о Елизавете, королеве Англии, — пояснила Лисса.
— Ты меня удивляешь! Я полагал, ты выше всех этих скандалов в королевских семействах! — покачал головой Роум с явным осуждением.
Лисса послала ему уничтожающий взгляд.
— Не эта королева Елизавета, а первая — Елизавета Первая!
— Ничего страшного не случилось.
Роум плюхнулся рядом с ней и уставился на мигающие лампочки записывающего устройства.
— Я не так уж много чего изменил. Сегодня тоже была серия?
— Ага. Ты что-нибудь уже записывал сегодня?
— Да, вроде бы. Где-то около девяти.
Именно в это время начиналась программа, которую она хотела записывать. Но, может быть, не все еще потеряно.
Лампочка рекордера погасла, и устройство замолкло. Лисса нажала клавишу перемотки ленты и включила телевизор. Взяв дистанционный пульт, она села рядом с Роумом на диван.
— Уверен, все будет в порядке, — снова заверил он ее. — Я же умею управляться с этой штукой.
Лисса притворилась, что не расслышала последовавшее вполголоса добавление: «почти всегда».
— Прекрасно! Хотелось бы надеяться, что ты не напрасно потратил время в колледже.
— Вот увидишь! Разве я когда-нибудь тебя подводил?
Она открыла было рот, но благоразумие взяло верх, и Лисса воздержалась от перечисления дат и мест, где именно подобные вещи происходили. Перемотка ленты закончилась, и с замиранием сердца Лисса нажала клавишу воспроизведения.
— Надеюсь, что ты прав. — Она окинула его отнюдь не восторженным взглядом. — Мне очень хочется посмотреть именно этот фильм.
От звуков знакомой музыкальной заставки сериала Лисса внутренне расслабилась.
— А ты хорошенькая, когда волнуешься, — нахально заявил Роум. — Тебя надо почаще выводить из себя.
Хорошенькая! Она обернулась к нему, готовая выпустить в него словесный заряд такой силы, какой хватило бы, чтобы запустить его на орбиту, но в этот момент Роум быстро чмокнул ее в нос. Гнев Лиссы мгновенно испарился. Вся затрепетав от этого легкого прикосновения его губ, она прикрыла глаза в надежде задержать это ощущение блаженства. В этот момент ей казалось, что она могла бы навеки погрузиться в аромат, исходящий от него, и умереть счастливой. И лишь сохранившаяся где-то в дальнем уголке сознания малая толика здравого смысла напомнила об опрометчивости такого желания по отношению к мужчине, который не намерен обзаводиться семьей в обозримом будущем.
Откуда-то издалека она услышала голос этого самого мужчины:
— Вот видишь! Я же сказал, что… Черт!
5
— Что значит «черт!»? — ее чувствительный настрой мгновенно исчез. — Что это значит? Роум, дай мне посмотреть!
Но рука, державшая Лиссу за подбородок, была слишком сильна. Напротив, он еще больше развернул ее голову к себе так, чтобы она не могла видеть экран.
— Ты же слышишь, что это нужная тебе программа, так ведь?
Ей едва удалось кивнуть, так крепко Роум держал ее голову. Она расслабилась под действием тепла и силы, исходящих от его тела, но не настолько, чтобы безропотно дать себя обмануть.
— Твой сериал записан, ты же слышишь. Поэтому сиди спокойно.
— Роум, я хочу посмотреть! — не успокаивалась она. — Фильмы не слушают, а смотрят.
— Посмотришь потом.
Из телевизионного динамика звучал хорошо поставленный голос известной актрисы, флиртующей со своим графом Эссекским.
— Дай мне посмотреть!
Извиваясь изо всех сил, Лисса наконец высвободилась, но лишь для того, чтобы с отвисшей челюстью уставиться на экран.
То, что было на экране, не имело ничего общего с жизнью двора Елизаветы Первой.
На экране показывали дурацкое шоу — соревнования по перетягиванию грузовиков. Грузовиков, буксующих в кошмарных лужах и разбрызгивающих колесами, размером с национальный долг, во все стороны жидкую грязь. Грузовиков, сталкивающихся и медленно расползающихся в стороны, в то время как туго обтянутые джинсами девицы демонстрировали свои соблазнительные выпуклости.
— Что это?! — Ее дрожащий палец показывал на одну из таких округлых частей тела, заполнившую весь экран. У одной из девиц отлетели пуговицы блузки, что позволило телевизионным операторам дать такой крупный план, который сделал бы честь развороту журнала определенного сорта.
Слабые усилия девицы защитить свои прелести от всеобщего обозрения были далеко не столь успешными, как усилия операторов запечатлеть каждую деталь — особенно после того, как девица, вместо того чтобы просто повернуться к объективу камеры спиной, совсем уж выскочила из многострадальной блузки.
Лисса с ужасом взирала на экран. Переведя взгляд на Роума, она увидела лишь маску безучастного наблюдателя.
Тем временем из динамика, без сомнения, доносился звук исторического сериала, придавая нечто сюрреалистическое изображению неуклюже двигающихся огромных грузовиков, к тому же в уголке экрана появилась вставка, запечатлевшая для любителей женских прелестей изображение полуголой девицы.
— Думаю, это автошоу, — наконец ответил Роум, с подозрительно подчеркнутым вниманием глядя на экран.
Лисса одарила его взглядом, преисполненным презрения. Она, конечно, знала, что отнюдь не ради грузовиков он устроил эту смесь.
— Я вижу, что это грузовики. Но я хочу знать, почему на моем экране это безобразие, а не исторический сериал? Куда подевалась королева Елизавета? Где сэр Уолтер Рэйли? Где граф Эссекский? Где король испанский Филипп?
Роум пожал плечами, взгляд его прочно приклеился к эстампу на самой дальней от телевизора стене.
В раздражении Лисса выключила и телевизор, и видеомагнитофон. Роум вздохнул с сожалением, но не стал протестовать. Хорошо еще, что не попросил сделать копию с записи.
— Ну-ка расскажи, как тебе это удалось? — потребовала Лисса. — Как ты ухитрился записать звук от одного канала, а изображение — от другого?
Он ничего не ответил и только пожал плечами.
Лисса взвыла от ярости.
— Я не верю в то, что ты нечаянно перепутал каналы! Не верю, что ты сидел здесь и ждал меня! Я этому не верю!
— А я не верю, что ты слушала треп Акселя об обрядах так называемого совершеннолетия и…
— Не забудь еще «неистовые оргазмы», — вставила Лисса.
— И «неистовые оргазмы». Как могла ты слушать подобное целый вечер? — возмущался Роум.
— Прежде всего, как мог ты подсунуть мне такое ничтожество, как Акcель? Ты не мог не знать, каков он с женщинами. Весь вечер он либо говорил непристойности, либо пытался нащупать пульс на моей коленке. Как мог ты даже подумать, что из него может получиться хороший муж и достойный отец?
