Элизабет Беверли - Не было бы счастья...
Этот жест доконал Джонаса — все выходило слишком похожим на его мечты о Зои. Сейчас Зои прикасалась к нему так, как она это делала в его фантазиях о ней. И внезапно фантазий стало ему недостаточно.
Он накрыл ее ладонь своею, поймал кончики ее пальцев губами. Веки Зои, задрожав, опустились. Джонас улыбнулся, легко прикоснулся языком к каждому пальчику, а потом развернул ее ладонь и потерся ртом о нежную кожу.. Зои вздохнула. Джонас прижался губами к запястью, поцеловал лихорадочно бившуюся жилку раз, другой, третий. И, наконец, сунув ее руку к себе под халат, положил на грудь, туда, где Зои смогла бы ощутить биение его сердца — такое же быстрое и лихорадочное, как у нее.
Ее глаза распахнулись, и по дрожащей улыбке он понял, что она разгадала его невысказанное послание. То, что происходило между ними, волновало и тревожило его не меньше, чем ее.
Зои опустила руку к поясу халата, попыталась развязать узел — безуспешно. Джонас пришел ей на помощь, и, когда полы халата распахнулись, она скользнула пальцами в жесткую поросль у него на груди, едва не лишив его остатков самообладания. Почти машинально он поднес руку к верхней пуговице ее пижамы, расстегнул ее, за ней вторую, третью, четвертую…
Несколько мгновений он только смотрел на полоску бархатистой кремовой кожи. Грудь Зои поднималась и опускалась с каждым нервным вдохом, и красная фланель сдвигалась, открывая его взору все большую ее часть.
Наконец, не выдержав, Джонас протянул руку, откинул красную клетчатую фланель в сторону и накрыл нежное полушарие ладонью, а потом чуть заметно сжал пальцы.
И только тогда почувствовал, что что-то не так.
Взглянув в лицо Зои, он снова увидел этот взгляд. Тот самый, в котором читался страх. Джонас заметил — возможно, слишком поздно, — что она уже больше не прикасалась к нему, что в какой-то миг их взаимного изучения она сделала шаг от него. Но ведь она не убежала, постарался подбодрить он себя. И ее колено пока на безопасном расстоянии.
И все-таки она опять боится. Боится его. А Джонас даже представить себе не мог — почему.
— Что? — спросил он. — Что такое? Что я сделал не так?
— Ничего. — Ее голос дрогнул, да и саму ее, похоже, трясла мелкая дрожь. — Ты здесь ни при чем. Дело во мне. Дело в том… Я… — Она беззвучно замотала головой, то ли отказываясь, то ли не в силах объяснить.
— Ну скажи мне, Зои. — Он готов был взорваться, но заставлял себя сохранять спокойный и ровный тон. — В чем дело? Чего ты боишься? Не меня ведь, нет?
На миг ему показалось, что она не собирается отвечать. Зои запахнула пижаму и принялась дрожащими пальцами застегивать пуговицы. Она не заметила, что пропустила одну петлю, пока не дошла до верхней пуговицы. А заметив, закрыла лицо ладонями и горько вздохнула.
— Я уже очень давно ни с кем… не была… — не поднимая головы, прошептала она.
— Ну и что, Зои? У меня тоже давно никого не было, — быстро заверил ее Джонас.
— Нет, Джонас, ты не понял. Я ни с кем не была очень-очень давно.
— Зои, все это…
— С самой ранней юности, — по-прежнему пряча лицо в ладонях, продолжала она. — Уже почти двадцать лет.
Джонас решил, что ослышался. Одинокая женщина под сорок… к тому же такая привлекательная… Да у нее должен был быть целый сонм любовников!
— Ты шутишь, — со смешком выпалил он. Он вовсе не хотел смеяться, просто на него так подействовало ее невероятное признание. Яркая, самоуверенная, дерзкая Зои Холланд — и целых двадцать лет без мужчины? Невозможно поверить!
Зои так и продолжала стоять, закрыв лицо ладонями, и Джонас встревожился:
— Правда ведь шутишь?
Она убрала руки с лица. Джонас в шоке обнаружил, что глаза у нее покраснели и припухли. Потом Зои шмыгнула носом, и две крупные слезинки скатились по ее щекам. Его словно обухом по голове ударили. Он никогда не видел Зои плачущей — она была слишком сильной, слишком мужественной. Плачет! До этой секунды он был уверен, что она вообще на такое неспособна.
— Извини, док, но я совсем не шучу. У меня действительно столько времени не было мужчины. Я даже не уверена, что помню, как все это делается. Ужасно, да?
— Скорее не правдоподобно, если уж на то пошло.
Вот, опять он выпалил ответ, не подумав, и опять слишком поздно осознал свою ошибку.
Зои решительно кивнула и лихорадочно стерла следы слез с лица.
— Ну что ж, похоже, я все-таки была права в тот вечер, — безжизненным, холодным тоном произнесла она.
Просто поразительно, подумал Джонас, как быстро ей удается спрятать свои истинные чувства.
— Насчет чего ты была права?
— Насчет того, что ты такой же, как остальные мужчины.
Он покачал головой, но Зои снова повернулась к двери.
— Прошу прощения, но уже довольно поздно, а я за день устала. К Джули я загляну. Не волнуйся за нее. И за меня, кстати, тоже.
Легче сказать, чем сделать, думал Джонас, глядя ей вслед. Потому что чем больше он узнавал Зои Холланд, тем меньше понимал ее. Совершенно неожиданно самым важным в жизни для него стало узнать настоящую Зои — ту, которая приоткрывалась ему лишь на мгновение, чтобы снова уйти в свою раковину.
Две недели, в который раз повторил он. У него две недели, чтобы ее узнать.
А потом он вспомнил тот ее потерянный, затравленный, испуганный взгляд, вспомнил скатившиеся по ее щекам две слезинки и подумал, что сама Зои Холланд вряд ли знает, какая она.
Глава 7
Зои катила коляску Джули по Кингз-хайвей в Хаддонфилде, не переставая удивляться себе самой. Какого черта она сообщила Джона-су о том, сколько лет у нее не было мужчин? До сих пор этой ее тайны не знал никто — ни Купер, ни Сильвия, ни Ливи.
Ну, теперь этому пришел конец. Слухи в больнице передаются быстрее, чем факс. Не пройдет и недели, как каждый в «Ситон Дженерал» будет в курсе ее личной жизни. И тогда уж ей несдобровать. Она превратится в объект домогательств для всех мужчин. Любой наглец захочет стать первым, кто «раскрутит» Зои Холланд и заставит ее изменить свои взгляды на воздержание.
Воздержание. Чушь какая, думала она, прислушиваясь к жаркому ощущению внизу живота. Воздержание предполагает вполне обдуманное желание избегать секса. А в ее случае это затяжной приступ откровенного страха. Тут уж Джонас абсолютно прав.
Утром он весьма успешно избежал общения с ней. Правда, она и сама подгадала свой выход на кухню так, чтобы у него оставалась минутка, не больше. Но он и минуткой не воспользовался. Залпом выпил свой кофе, мельком взглянул на ее помятую пижаму и гриву непричесанных волос, буркнув при этом, что кофе, кажется, хватит и на нее. После чего схватил портфель и ринулся к выходу, словно за ним гнался тигр-людоед.
