Алика Смехова - А и Б сидели на трубе…
В иллюминатор было видно теперь ярко освещенное прожекторами поле. Прямо к самолету подъехали три машины: черный лакированный «Роллс-Ройс», спереди похожий на большую акулу, «Мерседес» кабриолет и «Порше Кайенн».
– Мама, какие тут машины – как в Москве!
Из машин стали сходиться люди.
«Как в кино», – подумала Арина.
Спускаясь по трапу, она увидела очень приветливую Зиту, с которой они виделись лишь однажды и которую легко было узнать по сходству с сестрой. Рядом с ней улыбался толстый мужчина с букетом.
«Карл», – догадалась она.
Трое незнакомцев оказались помощниками Бориса. «Сколько же их у него!» – поразилась Арина. Поздоровавшись с встречающими, Борис отошел в сторонку. Арину удивило, как внимательно, по-хозяйски следил он за разгрузкой багажа. Пока Борис был занят, Зита объявила (голос у нее оказался громким, с властными нотками), что счастлива снова видеть Арину, и что сестра постоянно что-нибудь о ней рассказывает, а она, Зита, мечтает поскорее услышать ее божественное пение.
Наконец багаж разгрузили. Вещей неожиданно для Арины оказалось очень много, и ее небольшой чемодан выглядел одиноко среди множества огромных коробок.
«Интересно, что в них?» – подумала Арина, но спрашивать не стала: вид у Бориса был задумчивый, не располагающий к беседе.
Все расселись по машинам, Борис занял место за рулем «Роллс-Ройса», Арина – рядом, сзади устроился счастливый Алеша: он впервые ехал на такой машине, и его все в ней восхищало.
– Борис, а потом, когда я буду хорошо себя вести, вы дадите мне порулить? Немножко.
Борис только кивнул, но Алеше этого было достаточно для нового взрыва восторга:
– Мама, я поведу «Роллс-Ройс», но только папе мы не скажем, хорошо?
Арина почувствовала, как неуместно прозвучали эти слова про папу. Алеша по-детски непосредственно напомнил о двусмысленном положении, в котором Арина и ее сын невольно оказались. Борис по-прежнему молчал.
Через полчаса они подъехали к дому. Сквозь медленно открывающиеся ажурные ворота Арина увидела виллу в колониальном стиле, сразу вспомнились «Унесенные ветром», и даже показалось, что на крыльце вот-вот появится дородная негритянка с добрым лицом и в белом чепце. Перед домом бил небольшой фонтан. Звуки падающей воды словно шептали что-то на незнакомом языке. В холле их встретила мраморная скульптура – молодая женщина с длинными волосами, широко распахнутыми руками и счастливым, запрокинутым к небу лицом. Увидев скульптуру, Борис оживился.
– Я купил ее еще не зная тебя. Посмотри, как она на тебя похожа!
Мраморная женщина действительно походила на Арину.
– Мама! – радостно закричал вошедший позже них Алеша. – Смотри! Это ты!
Слева от входа стояли украшенные светящимися гирляндами фигурки оленей, Деда Мороза в санях, елки – дом был подготовлен к Рождеству. В столовой их ожидал большой празднично накрытый стол. Алешу познакомили с русской няней, которая должна была заниматься им все каникулы. Няня тут же увела его показывать дом и отведенную ему комнату.
Несмотря на усталость после многочасового перелета, они сели за стол. Был сочельник католического Рождества. Арина, Борис, Зита, Карл, Джон, американский доктор-гинеколог с которым Борис познакомился несколько лет назад, и еще одна американская пара – все оживленно беседовали. За столом прислуживали два русских официанта, прекрасно говорившие на двух языках. Борис бесстрашно, не задумываясь о грамматике, болтал по-английски, Зита на языке говорила хорошо, но с тяжелым русским акцентом. Арину с ее абсолютным слухом и английской спецшколой это удивило, ведь Зита прожила в Америке уже пятнадцать лет.
В середине вечера Борис отозвал Арину в соседнюю комнату.
– На счастье! – Он протянул ей две обернутые в красное коробочки.
Она поцеловала его в ответ и зажала коробочки в руках, не решаясь открыть. Она была уверена, что в одной из них – кольцо с большим бриллиантом: предложение руки и сердца. А это означало тяжелый разговор с Толиком, развод, объяснения с сыном…
Борис ждал. Она, волнуясь, неаккуратно разорвала бумагу, но перед тем как открыть коробочку помедлила, посмотрела на Бориса. Он улыбался. Наконец она открыла и обнаружила в ней… маленький белого золота крест с бриллиантами. Во второй коробочке лежали милые серьги, с бриллиантами по карату.
– Я настаиваю, – сказал Борис, – чтобы ты больше не надевала свои старые украшения. Не знаю и не хочу знать, кто тебе их дарил, но мне важно, чтобы ты носила только мои подарки.
– Спасибо, – Арина почти не слушала его. Она была расстроена и пыталась это скрыть. Она понимала: раз среди подарков нет кольца – значит, можно считать, что нет и предложения.
– Разочарована?
– Что ты, спасибо! – повторила она, надевая серьги.
Они вернулись к столу. За то время, пока их не было, гости успели и выпить и закусить. Зита, уже немного хмельная, за спиной Карла наклонилась к Арине и громко прошептала:
– Раньше он дарил женщинам бриллианты побольше, правда, и женщины были помоложе.
Арина в ответ только грустно улыбнулась.
Когда гости разошлись, от усталости она еле держалась на ногах: разница во времени давала себя знать. Борис притянул Арину и посмотрел ей в глаза:
– Я счастлив!
В спальне горел камин. Огромная кровать возвышалась на постаменте. Когда Борис и Арина остались одни, усталость мгновенно улетучилась, и уснули они уже под утро.
Днем ее разбудил шум волн и стук в окно. Только теперь она увидела, что окна спальни выходят прямо на океан. Борис заглядывал к ней в открытое окно с двумя бокалами шампанского. Он был одет и, кажется, только что вернулся с прогулки. Сияющий Алеша был с ним. Арина подошла к окну.
– С добрым утром, любовь моя, по тебе соскучились я и «Дом Периньон», – сказал Борис, протягивая бокал.
– И я, и я! – подпрыгивал Алеша. – А можно мне попробовать? Я тоже люблю шампанское!
– Нет, малыш, детки это не пьют!
– Я знаю, они пьют только кока-колу и другие вредные напитки!
– Я бы предпочла, чтобы ты пил сок.
– А я уже был сегодня в «Макдональдсе» и пил колу!
– Извини, я свозил Алешу в «Макдональдс», потому что он признался мне, что съесть гамбургер и выпить кока-колу – его рождественская мечта.
– В «Роллс-Ройсе» в «Макдональдс»! Думаю, вы произвели фурор! – засмеялась Арина.
Так началась рождественская неделя. Арина постоянно ловила себя на том, что мысли ее совсем не соответствовали святости праздника. Только теперь она обнаружила, как мало себя знает. Когда она слушала разговоры подруг о мужчинах и сексе, ей представлялось, что они просто фантазируют, так непохожи были их рассказы на то, с чем ей приходилось сталкиваться в реальной жизни. В юности Арина была очень сексуальна и имела, как ей казалось, достаточный опыт, однако замужество с тоскливыми постельными встречами раз в месяц сотворило с ней злую шутку, она даже убедила себя в том, что секс – не такая уж важная составляющая жизни, что с возрастом потребность в нем убывает, перестает быть острой, а сексуальное удовлетворение – ярким. И только теперь, с Борисом, она обрела полноту чувств, какая прежде представлялась ей досужим вымыслом, открыла для себя банальную истину: все зависит от партнера. Между ней и Борисом существовало то, что в Америке называли химией, и для Арины это был совершенно новый, прежде не испытанный опыт.
