Джил Шелвис - Встретимся в спальне
Надо срочно выпить кофе, а то в нынешнем своем состоянии он продолжать разговор не может. Райли потер пальцами виски.
— И все?
— И что тебе нужно внимание и сочувствие.
Неужели он производит такое жалкое впечатление?
— Я понимаю, что пожалею о своем вопросе, но скажи: почему вы вообще заговорили обо мне?
— Чери просто сказала мне, что я должна простить тебя за твой отвратительный характер и что ты не всегда бываешь таким сухим и резким.
— И сказала это потому…
— …потому что ты три раза велел мне найти документы по Морроу, а я в это время говорила по телефону с клиентом. И ты был недоволен, хотя я делала все, что было в моих силах, чтобы управиться побыстрее.
Райли в недоумении уставился на Тэссу. Неужели он и вправду так себя повел? Видимо, да. И со слов Тэссы его поступок выглядел воистину отвратительным…
— А еще она сказала, что, несмотря на твою нетерпеливость, грубость и скверный характер, у тебя золотое сердце, и если я останусь здесь подольше, то увижу это сама. Она рассказала мне все это, чтобы я не боялась тебя.
Внезапно Райли почувствовал радость, что его матери здесь нет, потому что им овладело нестерпимое желание задушить ее.
— А я ответила, что мало что может меня испугать… — Тэсса замолчала и отвела глаза. — И я сказала, — добавила она почти шепотом, — что и так знаю, что у тебя золотое сердце, и я никуда не денусь, пока не закончу работу.
Райли внимательно посмотрел на женщину, сидевшую напротив него. Маленькая, обманчиво хрупкая… Но уж он-то знал, сколько в ней внутренней силы.
— Ничего подобного. Никакое у меня не золотое сердце.
— Да, я знаю, что мы встретились при необычных обстоятельствах, — тихо заметила Тэсса. — Но ты все равно не прав.
— Тэсс…
— Ты спас меня той ночью.
— Любой бы поступил так же.
— Нет.
Райли с сомнением хмыкнул, и тогда Тэсса встала со своего места и подошла к нему.
— Ты меня спас, а я так и не поблагодарила тебя.
— И не надо. — Господи, это выше его сил! — Не надо воображать меня иным, чем я есть.
— Но я хочу узнать о тебе больше. — Тэсса подняла голову. — Чери сказала, что тебе пришлось плохо на последнем задании. И именно поэтому ты… такой.
— Чери слишком много болтает.
— Я обещала себе, что не дотронусь до тебя, — призналась она, слабо улыбнувшись. — Но я не могу противиться своему желанию.
Тэсса подошла к нему еще ближе.
Райли застонал, но ничего не мог с собой поделать. Он обхватил Тэссу за талию и притянул к себе.
— Ты сводишь меня с ума!
— Почему?
— Ты будишь во мне желание. — Он уронил голову, коснувшись лбом ее лба. — А я не хочу этого, черт побери!
— Из-за того, что с тобой произошло? — Тэсса прижала ладони к его щекам. — Райли, тебе тогда разбили сердце?
Разбили, прошлись сапогами и втоптали в грязь, но это совсем другая история.
— Чери не должна была рассказывать тебе, что я работал в ЦРУ. И о том, что я провалил свое последнее задание. И что меня предала женщина, с которой мы тогда спали вместе и, которая оказалась двойным агентом.
Тэсса обвила руками его шею.
— А вот об этом Чери мне ничего не сказала… Тебе было очень больно?
— Я не хочу…
— Пожалуйста, Райли, ты должен выговориться.
Он не собирался ничего рассказывать, но должен был сказать что-то, близкое к правде.
— Меня запихнули в кузов грузовика и просто оставили умирать, — Райли пожал плечами. — Но это в прошлом.
Глаза Тэссы подозрительно заблестели.
— Господи, — прошептала она и обняла его так крепко, что ему стало тяжело дышать. — Ничего удивительного.
— В чем?
— Что ты никого к себе не подпускаешь. Потому что тебе причинил боль человек, которому ты доверял.
— Не такую уж сильную боль.
— И именно поэтому ты стал бухгалтером. Чтобы работать в одиночку. С цифрами, а не с людьми.
И что прикажете делать с женщиной, которая видит тебя насквозь?
— Я и в ЦРУ занимался бухгалтерией. До того, как стать агентом, я был аналитиком.
— Теперь многое становится понятным. Например, почему ты боишься темноты.
Но он не боится темноты!
Он вообще ничего не боится.
Тэсса коснулась губами его щеки, оставляя на коже легкие сладкие следы от поцелуев. От этих прикосновений мышцы живота у Райли напряглись, да и прочие части тела тоже.
Получается, что он все-таки чего-то боится.
Он боится Тэссы.
— Тэсс, мне казалось, что ты не собираешься целовать меня…
— А я тебя и не целую. Вот если бы я коснулась твоих губ, а так, это не считается!
К сожалению, для Райли даже эти поцелуи были весьма ощутимы.
— Тэсс…
— Мне нравится, как ты сокращаешь мое имя, — прошептала она, обхватывая его плечи руками. — Очень нравится, Райли.
Еще немного и он сдастся, ответит на прикосновение ее податливого, гибкого тела. Ведь у нее такие глаза, что можно утонуть, и голос, за которым хочется следовать хоть на край света!
Собрав всю свою волю в кулак, Райли отстранил ее от себя — женщину, которая воплощала собой искушение.
— У нас много работы, — напомнил он. — Очень много работы.
— Верно.
Но глаза Тэссы говорили: ты можешь, сколько хочешь откладывать этот миг, но он все равно наступит.
И Райли понял, что боится еще одной вещи.
Боится, что она права.
Весь следующий день Тэсса трудилась не покладая рук. Отсутствие Чери не доставило ей особых проблем, просто прибавило работы. Но Тэсса любила, когда все вокруг кипит и всем нужна ее помощь.
Она сидела в окружении цифр, конторских книг и счетов, поглощенная делом настолько, что едва не выпрыгнула из кресла, когда перед ней неожиданно возник пакет с сэндвичами.
— Это всего лишь я, — успокоил ее Райли. — Я смотрю, тебе уже лучше. На этот раз ты даже не упала со стула.
Тэссе почему-то нравилось, что Райли заботится о ней и никогда не забывает, что ей все еще немного не по себе. И еще она никак не могла понять: почему, когда он смотрит на нее, она чувствует себя такой… уязвимой? Нежной.
— Я даже не заметила, как ты вышел.
— Еще бы, ты по уши ушла в работу.
— Что поделаешь, я не могу заниматься несколькими делами одновременно, — вздохнув, согласилась Тэсса.
— Для бухгалтера это большое достоинство, — возразил Райли. — Вот если бы ты была диспетчером или кем-то в этом роде…
Он улыбнулся, и сердце у Тэссы сжалось. Господи, почаще бы он улыбался вот так!
— В любом случае, — продолжал Райли, запуская руку в свои и так растрепанные волосы, — у меня желудок напоминает о себе — все-таки обеденное время.
