Лиз Филдинг - Роза пустыни
— Да, это был мужчина. Он разводил лошадей. Красивых лошадей. — Роуз еще раз потрепала Аирама по шее. Скрип седла, запах кожи и разгоряченной лошадиной плоти… Воспоминания снова нахлынули на нее. — Это был мой муж.
Хассану понадобилось время, чтобы переварить информацию. Немного помолчав, он переспросил:
— Был? — Роуз не ответила. — Вы развелись? — тихо спросил Хассан.
— Нет. Он умер. — Опять наступила пауза. Роуз поняла, что Хассан не может решиться на вопрос, и продолжила рассказ сама. — У него было больное сердце. Он знал, но не хотел говорить мне. — Роуз больше пяти лет никому не рассказывала об этом. Она спешилась. — Однажды его сердце просто перестало биться, и он умер.
Хассан пошел рядом с ней.
— Мне очень жаль, Роуз. Я не знал.
— Это было давно.
Она чувствовала на себе взгляд принца.
— Не так давно. Вы еще совсем молодая женщина.
— Прошло почти шесть лет.
Роуз представила себе жизнь, которую она могла бы прожить с Майклом. Сейчас у них уже могло бы быть двое детей, и у каждого по лошадке-пони.
Глаза Роуз заполнились слезами, она споткнулась о камень. Хассан подхватил ее.
— Вы сделали блестящую карьеру, — заметил он. — Это дорогого стоит.
— Думаете, карьера может компенсировать то, что я потеряла? Я любила его, и он любил меня.
Да, муж безоговорочно любил ее. Ей не нужно было завоевывать его внимание, не нужно было угождать ему, доказывать что-то. Он любил ее такой, какая она есть.
Хассан снова посмотрел на Роуз. Глаза его были задумчивы и серьезны.
— Скажите, репутацию самой бесстрашной журналистки вы получили потому, что тоже хотели умереть?
Роуз вспыхнула. Как он посмел спросить ее об этом? Какого черта он лезет ей в душу? Ее мамочка занималась этим всю жизнь! Их брак подтверждал какую-то теорию, над которой тогда работала мать. Позже она описала ее в одном из своих феминистских трактатов. Но маме только казалось, будто она что-то понимает.
Глаза Хассана говорили Роуз совсем о другом. Они говорили о том, что он сочувствует ее переживаниям.
— Может быть, — прошептала Роуз. — Может быть, отчасти это так.
— Не спешите, Роуз. Всему свое время. Аллах не оставит вас.
— Знаю. — Она попыталась улыбнуться. — Но приобретать репутацию намного приятнее, чем терять.
Неожиданно Хассан тоже улыбнулся.
— Я заметил.
В его голосе слышались доброта и сочувствие. Его рука лежала у нее на талии, глаза горели жарче солнца, которое жгло ей спину. Роуз на мгновение подумала, что сейчас он снова поцелует ее. Но он не поцеловал. Рука, лежавшая у нее на талии, упала вниз, и они пошли дальше.
— Итак, — подстраиваясь под его шаг, продолжила Роуз. — Почему вы не носите бороду?
Глава шестая
Хассан улыбнулся. Ему понравился этот легкий переход от серьезного разговора к игривой атаке.
— Это совсем не обязательно.
Роуз выразительно подняла брови.
— И все же; почему вы не носите бороду? — Ей хотелось вывернуть этого человека наизнанку и понять, что им движет.
— Наверное, я прирожденный мятежник.
— Паршивая овца в образцовом стаде? — Сама Роуз так не думала. Осмотрев принца с ног до головы, она добавила: — В это трудно поверить.
— Мне был двадцать один год, — начал Хассан. — Вполне зрелый возраст. Но когда все идет хорошо, зачем что-то менять? — Он подвел Роуз к низкому плоскому камню, привязал лошадей к небольшому дереву и пригласил ее сесть. Когда они сели, он протянул ей флягу с водой.
Спустив кеффий, Роуз открыла нижнюю часть лица и с удовольствием отпила холодной воды. Вслед за ней Хассан сделал то же самое.
Они сидели на самой границе каменистой местности, которая резко обрывалась, и дальше перед ними простиралась прибрежная долина. Где-то вдалеке виднелось море, такое голубое, что его трудно было отличить от неба. Пейзаж украшали только большие валуны и хилые деревца. Это однообразие разительно отличалось от прохладного климата Англии, ее пейзажей с обилием зелени. И все же этот вид очаровывал Роуз. Казалось, здесь поселилась вечность.
Роуз снова посмотрела на Хассана. Она ждала продолжения.
Принц пожал плечами и потер безупречно выбритый подбородок.
— Мой дед считал, что я не смогу сохранить единство племен. Тогда были трудные времена. Нефть давала стране большие деньги. Дед знал, что враждебно настроенные вожди будут использовать мое шотландское происхождение против меня.
— Ему некому было передать власть? У него не было сыновей?
— Не было. У него было шестеро дочерей и ни одного сына. Я был самым старшим внуком. Но пришло время, и он должен был сделать то, что подобает каждому правителю прежде, чем покинуть этот мир.
— Он назначил Фэйсала своим наследником? — спросила Роуз.
— Мою мать повторно выдали замуж почти сразу же после смерти отца. Это был политический брак. От второго мужа мама родила двоих дочерей. Надим — одна из них. Потом родился Фэйсал. Он стал наследником трона.
— Но он еще очень молод.
— Знаю, однако, нам всем нужно взрослеть. Его время настало. Я надеюсь, он распорядится им лучше, чем я.
Роуз сочувствовала Хассану. Он спрятал свою боль в самой глубине души, но это не значит, что он не страдал от нее.
— Вам, наверное, трудно было смириться с волей деда? — спросила Роуз.
Она не знала, кто в ней говорил в этот момент: журналистка или женщина. Хассан взял в руки камень, сжал его пальцами, как будто хотел размять.
— Да, нелегко. Но труднее всего было перенести то, что дед назначил регентом Абдуллу. Он сделал это, чтобы приструнить своих врагов. — Хассан махнул рукой в знак примирения. — У него не было выбора. Я знаю. Если бы я был лет на десять старше, он бы не стал обращать на них внимания. Тогда я получил бы все. Но теперь я понимаю — дед поступил правильно. Я был слишком молод и не справился бы с враждующими кланами. Сейчас у нас только один враг — Абдулла с его прихвостнями. Они думают только о собственной наживе, а простые люди в стране нуждаются в образовании, медицине, современных условиях жизни.
Роуз вспомнила роскошный медицинский центр, который ей показали. Там все было по последнему слову техники. Роуз подозревала, что люди в стране живут совсем не так хорошо. Судя по тому, что рассказал Хассан, так и было. Обхватив ноги, Роуз положила голову на колени и пристально посмотрела вокруг.
— Никто не может осуждать вас. Даже зрелому человеку трудно было бы пережить такое.
— Да никто и не осудил меня. Лишенный права наследования, я сбрил бороду, начал носить только черные одежды и вел себя, действительно, зависимо. Лишив трона, дед компенсировал мне эту потерю богатством. У меня было слишком много денег и слишком мало ума. Я отправился доказывать всему свету, что дед принял правильное решение. Абдулла и его приспешники практически поощряли меня к разврату, надеясь, что разгульный образ жизни погубит меня. Я был неопытен, испорчен и глуп. Моя мать, которая безумно боится самолетов, прилетела в Лондон, чтобы высказать мне в лицо все, что она думала обо мне.
