Робин Карр - Свидание с умыслом
— Странно. Но здесь многие вещи, которые сперва кажутся странными, потом становятся привычными и даже типичными. Хотя это и не делает их менее болезненными или эксцентричными. Элизабет Триуэлл, например, уже семь лет не покидает своего дома — у нее агорафобия — и мы все знаем об этом и принимаем как факт. Она очень добра, и когда обществу требуется какая-нибудь помощь вроде вольнонаемной работы или пожертвования, мы осторожно подходим к двери ее дома, не пытаясь проникнуть внутрь и не ожидая, что она выйдет к нам, сообщаем ей нашу просьбу, которую она с удовольствием выполняет. Но, конечно, это странно… А отец Джорджа Стиллера предается продолжительным прогулкам среди ночи в одном белье. Ему восемьдесят лет, и он занимается этим не один год. Он не лунатик, не извращенец и отнюдь не алкоголик. Шериф отвозит его домой с кладбища, из парка, просто с уличных перекрестков и никогда не получает никаких объяснений, кроме того, что он вышел подышать свежим воздухом. Это тоже странный случай, но мне было бы интересно узнать, не занимается ли он тем, что лежит на чужих кроватях. Ну, и конечно, у нас есть Билли с его мозговой травмой, который иногда доставляет нам известные хлопоты. Мы все считаем своим долгом заботиться о нем. Мы привыкли к его детским выходкам, но непосвященного он легко может напугать. Он очень любит детей, но некоторым молодым мамашам бывало не по себе, когда Билли чересчур пристально рассматривал их отпрысков. Кое-кто из детей плохо с ним обращается: бегают за ним по пятам, дразнят, смеются над его неуклюжестью. Бедный Билли — он так спокойно все сносит. За двадцать лет он ни разу не был замечен в энергичных действиях, и если это он — ваш воздыхатель, — считайте это за комплимент.
Она зажгла длинную и тонкую коричневую сигарету. Она курит, не переставая, о чем свидетельствует и ее низкий мужской голос.
— А что вы скажете о достопочтенном — о Баде?
— О, с ним все в порядке. Он, конечно, не пропускает ни одной юбки, но он абсолютно безопасен. Я не слышала, чтобы его ухаживания имели продолжение. Он время от времени приглашает Пегги на ленч — наверное, он особенно выделяет тех женщин, которые попышнее.
— Но он очень неприятно себя держит.
— Только не в суде, — возразила она, и это было правдой. В своей мантии он выглядел как истинный судья.
— Странность часто перестает быть странностью, если весь город осведомлен о ней. У нас есть свои отшельники, горькие пьяницы, кровосмесительные семьи и…
— Кровосмесительные семьи? — перебила я.
— Я вам рассказывала — Дрисколлы многие годы, поколение за поколением заключают браки среди близких родственников. Хотя нет, я не совсем точна — я не уверена, что они оформляют свои отношения официально. Там много детей, но неизвестно, кто чей. Элвин и Полли Дрисколл — натуральные брат и сестра.
— Боже, я полагала, что они хотя бы троюродные…
— Там всего хватает — и тетушки с племянниками, и дядюшки с племянницами, братья и сестры, отцы, отчимы и прочее.
— Неужели закон ничего не может с этим поделать?
Роберта рассмеялась:
— Столь похвальные принципы общественной жизни вы привезли из Лос-Анджелеса. Конечно, закон вмешивался. Их разлучали, делали им внушения, а однажды кто-то из них даже провел некоторое время в тюрьме. Но ничего изменить не удалось. Единственное, что можно реально поставить им на вид — это их умственную деградацию от поколения к поколению. Хотя вы, конечно, можете гоняться за ними и следить, чтобы они не совокуплялись друг с другом.
Роберта рассмеялась моему недоумению и ее смех больше походил на кашель.
— Но вы обязательно должны побывать там, где они живут, — продолжала она, хихикая. — В этом незабываемом оазисе возле помойки, украшенном автомобильными останками и прочим ломом.
— Чем они зарабатывают на жизнь?
— Сдельщиной — они присоединяются к ремонтным бригадам или к сезонным подработкам, продают все подряд, возможно, и подворовывают. Местное население они не беспокоят, потому что Бодж не терпит ни малейших нарушений и беспорядков. Он мог бы сделаться шерифом округа, но его дом — Коульмен. Они получают велфер, но прекрасно знают, что Бодж в любой момент может лишить их пособия.
— Миленький городок, — заметила я. Ее рассказ показал мне, что где-то неподалеку обитает кучка дегенератов, ведущая чисто животный образ жизни. По опыту я знала, что и в Лос-Анджелесе такое явление может возникнуть в любом слое общества. Но отношение к этому не могло быть таким спокойным — мы с отвращением рассказывали бы об этом. А Роберту, казалось, это совсем не смущало.
— Да, город очень мил, — отвечала она, но не стала нахваливать его достоинства. Кое-что я и сама о них знала — о футбольной команде, о двух летчиках, чьи внушительные дома высились на гребне холма, о писателе, живущем здесь по полгода. Знала о чистом воздухе и красоте, для описания которой у меня просто не хватает слов.
— Бодж сообщил мне кое-что еще. Несколько охотников обнаружили разложившийся труп в ущелье неподалеку от Каннон-сити.
— Где это?
— К югу отсюда. По шоссе нужно ехать к западу от Пуэбло. Он подозревает, что это одна местная жительница, пропавшая без вести четыре года назад. Предположительно, эта женщина оставила мужа и двоих детей, чтобы искать приключение со своим старым дружком, которого, правда, потом видели в Денвере… Но это долгая история, основанная на сплетнях. Главное, что она исчезла, а по телетайпу передали описание, которому она вполне соответствует. Сама я ее не знала.
— Что послужило причиной смерти?
— Не знаю, — ответила Роберта. — Несмотря на такую достопримечательность, как Дрисколлы, у нас двадцать лет не было ни одного порядочного преступления. Все больше мелочи. Но этот труп кажется мне зловещим предзнаменованием. — Она бросила окурок на тротуар и затерла его квадратным носком ботинка. — Здесь много неосвещенных дорог. Проверьте, чтобы ваша машина была в порядке… Завтра я отправляюсь в Колорадо-Спрингс на встречу с клиентом. Почему бы вам не проехаться вместе со мной?
— Охотно, — сказала я. Ничего особенного меня в Коульмене не держало. — Кто будет править?
— Наверное, вы не разрешите мне курить в вашей машине?
— Значит, поедем на вашей.
Женщину звали Кэтрин Салливэн Портер, и к моменту смерти ей исполнилось двадцать девять лет. Когда она исчезла, ее детям было соответственно семь лет и четыре года. Ее муж, школьный учитель Боб Портер, сообщил Боджу об исчезновении жены и о том, что она не объявилась ни у одного из своих родственников. Он же сказал, что единственный человек, с кем она могла уехать, ее старый дружок из Денвера.
