Сандра Стеффен - Этот день наступит
Джейс не был абсолютно уверен в том, что за его домом следят. Возможно, к соседям приехали погостить какие-нибудь родственники из другого города, хотя зимой редко кто приезжал в Стоуни-Крик. А от Айвена и Беверли всего можно было ожидать. Интересно, что они задумали? Вполне вероятно, что они наняли кого-то следить за ним.
Похоже, сбывается предсказание Гэррет, что он будет как амеба под микроскопом. Все это крайне неприятно.
Гэррет подошла к Джейсу и дотронулась до его руки. Это прикосновение и нежный цветочный запах ее духов вызвали в памяти его мечты, только в них ее руки были более теплыми.
Он постарался отогнать от себя эти грешные мысли. Если Айвен и Беверли наняли частного детектива, они явно надеются откопать какой-нибудь компромат. Ради Кортни он должен приложить все силы, чтобы его репутация была безупречной. А это значит, что не следует больше предаваться никаким мечтам.
— Постарайся не волноваться, — пыталась успокоить его Гэррет. — Если они за тобой следят, все, что им удастся узнать, так это то, что ты честный человек.
Опустившись на колени посередине комнаты, Гэррет стала вытряхивать на ковер содержимое мешка. Котенок вмиг засунул нос в бумажный пакет, и Гэррет предупредила Кортни:
— Он любит забираться в самые неподходящие места.
Гэррет рассмеялась, но Джейсу было не до смеха. Он все еще не мог прийти в себя от того, как разыгралось его воображение при виде Гэррет, расстегивавшей жакет.
Джейс присел на корточки возле Кортни. Джинсы его при этом натянулись, напомнив о желании, все еще не покидавшем его тело.
Гэррет назвала его честным человеком. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, о чем он думал всего несколько минут назад? Наверно, воскликнула бы что-нибудь вроде: «Боже праведный, Джейс, ты с ума сошел?» Он многое пережил за последние годы, но с головой у него все было в порядке. Проблема была в том, что и с остальными частями тела — тоже.
Возбужденный лепет Кортни вернул Джейса к действительности. Девочка с восторгом разворачивала каждый пакетик, одинаково радуясь и ярко-красной миске, и голубой резиновой мышке, и коробкам с кошачьим кормом, и набору всевозможных кошачьих игрушек.
Вид у нее в фетровой шляпе и на каблуках был забавный, и она весело рассмеялась, когда котенок стал играть бусами. Кортни выглядела нормальной счастливой девочкой, хотя Джейс знал, что у нее гораздо больше проблем, чем у обычной семилетки. Редко когда такому маленькому ребенку приходится пережить столько, сколько выпало на долю Кортни. И должно пройти немало времени, прежде чем к ней вернется чувство надежности и защищенности.
Гаррет отодвинула в сторону все кошачьи принадлежности и на четвереньках переползла к Кортни. Сначала она погладила несколько раз котенка, потом провела рукой по длинным светлым волосам Кортни. Это было естественным проявлением врожденного чувства нежности и заботы, будь то тщедушный черный котенок или прелестная девчушка. И совершенно не обязательно вспоминать при этом, как она только что прикасалась к нему. Совершенно ни к чему.
— Мне пора идти, — сказала Гэррет, взглянув на часы. — Я обещала маме с папой, что приеду к обеду. Грег и Лиза с детьми тоже должны прийти.
— Ответь мне, Гэррет, — спросил Джейс, — как отреагировали бы твои родители, если бы ты им сказала, что не приедешь сегодня? Чисто гипотетически.
— Думаю, никак, — пожала плечами Гэррет. — Мы большая семья, и все так поддерживают друг друга, так друг к другу благорасположены, что мне порой кажется, что меня они вообще не видят. Я дома уже неделю, и никто из них не спросил, на сколько я приехала.
— А на сколько?
Гэррет показалось, что выглянуло солнце. Когда он обращается к ней, голос его по-прежнему звучит как ласка, такой он мягкий и глубокий. И это при том, что он беспокоится за свою дочь, которую у него могут отнять.
— Я взяла на работе двухмесячный отпуск, но думаю остаться здесь дольше. Может, даже насовсем.
Услышав за спиной голос Кортни, Гэррет обернулась и увидела, как девочка, стуча высокими каблуками, вошла в гостиную с котенком на руках.
— Бедная зверюшка, наверно, никогда не сможет ходить, — проворчал Джейс.
— Ты сказал — бедная? Поосторожнее, а то я подумаю, что тебе нравится Лаки.
— Сколько я тебе должен за все это? — спросил Джейс, оглядывая разбросанные по полу предметы.
— Ты ничего не должен. Пора это понять.
Провожая Гэррет к машине, он думал над ее последним заявлением. Он не был удивлен, что она считает котенка подарком, потому что всегда была такой: с легкостью всем делилась, предлагала свою дружбу, любила шутить и смеяться. Неужели он все это забыл?
Услышав стук мотора, он покачал головой, а потом помахал ей на прощанье. Уже наступили сумерки. В свете уходящего дня по соседству все еще было видно какое-то движение: группа тинейджеров прогуливала своих собак, Томпсоны заливали каток возле дома. Транспорта никакого не было, не видно было и серого седана. Но Джейс ни на минуту не сомневался, что он здесь был.
Облокотившись на стойку в кухне Купа и не выпуская из поля зрения Кортни, Джейс доедал чили. Хлопнула задняя дверь, и в кухню ввалился Куп с кипой всевозможной почты.
— Сегодня последний день января и обещают восемнадцать градусов. Вот вам и оттепель! — Куп посмотрел на Джейса и Бёрча и покачал головой. — Никогда не понимал, как это можно есть стоя. Неудивительно, что у вас такие большие ноги.
Джейс и Бёрч одновременно глянули на свои ноги сорок пятого размера, но промолчали, наслаждаясь вкуснейшим на свете блюдом. Куп хмыкнул, видимо и не ожидая ответа, и стал разбирать почту.
Хотя он и оберегал сломанную руку, но старался понемногу ее разрабатывать. Доктора сомневались, что он вообще выживет после своего падения с лесов, не говоря уже о полном выздоровлении. Из-за сломанных ребер он тогда почти не мог говорить. Джейсу пришлось наклониться к самым губам Купа, чтобы услышать, как он прошептал:
— Не беспокойтесь, ребята, я никуда не денусь, пока не передам вам рецепт моего чили.
Ни Джейс, ни Бёрч не очень-то доверяли слезам, поэтому, вместо того чтобы заплакать, они рассмеялись, но Джейс остро почувствовал свою беспомощность.
Куп Макколл забрал к себе внуков, когда им было шесть и восемь лет от роду. Это был самый страшный год в их жизни. У них на глазах умирала от лейкемии мать, а они были бессильны ей помочь. Через полгода отец погиб во время аварии на заводе. Осталось двое бледных, печальных и напуганных мальчишек. Дед взял их к себе, кормил замороженными продуктами и чили, но не это было главным. Главное — он обеспечил им надежность, семейную обстановку, без которой дети не могут вырасти здоровыми и сильными. Он согрел их сердечки и дал им почувствовать, что их любят.
