Вера и Марина Воробей - Я тебе верю
Нарвав молодой крапивы, девочка отправилась в дом. Вода в кастрюле уже закипала. Лу бросила в нее бульонный кубик, нарезала картошку. Измельчила ножом крапиву. И тут ожил мобильный телефон, лежавший рядом на столе. Лу, вздрогнув от неожиданности, торопливо схватила трубку:
– Да, слушаю!
Трубка помолчала несколько секунд, потом спросила голосом Люси Черепахиной:
– Алле! Ты?
– Да, да, я! – Лу почти кричала. – Привет, Черепашка!
– Привет, Лу… – Голос подруги был каким-то тусклым.
– Ну что ты молчишь? – Лу принялась нетерпеливо расхаживать взад-вперед по скрипучему полу. – Что там происходит у вас?
В трубке стояла тишина. Потом Черепашка произнесла тем же потухшим голосом фразу, которая выглядела бы более уместно в финале какого-нибудь телевизионного боевика:
– Лу, все кончено!
– Что? Что кончено? – не поняла Лу. – Да скажи ты яснее!
– Все кончено! – Черепашка заговорила громче. – Лу, сегодня в школу приходил мужик из милиции…
– Откуда?! – Лу рухнула на стул.
– Я говорю – из милиции! Твоя мама вызвала милицию, понимаешь? И этот мужик тебя вычислил!
– Как – вычислил?.. – Лу никак не могла осознать всю глубину своего поражения.
– Короче, он понял, что похищение – фальшивое! И мне пришлось все ему рассказать …
– Ты все рассказала?! – Лу не могла поверить. – И про меня, и про Костю?!
– Нет, про Костю я не говорила! Я сказала, что ты хотела выручить кого-то, попавшего в беду. Он спрашивал, о ком идет речь, но я сказала, что понятия не имею!
– Ясно… – только и смогла выговорить Лу. Идиотизм ее затеи вдруг предстал перед ней во всей своей убийственной очевидности. – И что же мне делать теперь? А, Че?
– Лу, я не знаю… Наверное, тебе лучше немедленно вернуться в Москву…
Теперь надолго замолчала Лу. И только после того как Черепашка несколько раз повторила: «Лу, что с тобой? Лу, ну не молчи же!» – только после этого Лу смогла выговорить: – Да, ты права, наверное… Я сегодня же выезжаю в Москву, – и закончила на этом разговор.
Она швырнула телефонную трубку на стол – и разрыдалась точно так же, как накануне рыдала ее мама….
Капитан Скобцев и Наталья Романовна добрались до деревни Засеки поздним вечером. Заглушив двигатель на краю деревни, Егор Петрович произнес, обращаясь к своей спутнице:
– Подождите в машине. Я попробую узнать, где находится нужный нам дом.
Он появился минут через двадцать, когда Наталья Романовна, обеспокоенная долгим отсутствием капитана, уже собиралась выйти из машины и отправиться на его поиски. Ни слова не говоря, Скобцев сел за руль. Автомобиль тронулся с места, развернулся и двинулся по проселку в направлении Москвы.
– Что случилось? Почему мы возвращаемся? – с беспокойством поинтересовалась мама Лу.
– Да, видите ли… – Капитан выглядел расстроенным. – Похоже, что мы ехали зря…
– Почему? – испуганно спросила Наталья Романовна. – Да говорите же, не тяните! Что, произошла ошибка? Луизы здесь нет?
– Да успокойтесь вы, никакой ошибки не произошло… – Лицо капитана выражало досаду. – Я встретил женщину, продавщицу из местного магазинчика. И она сообщила, что Луиза приехала в деревню вместе с Володей Надыкто вечером в пятницу. И была здесь вплоть до сегодняшнего дня…
– До сегодняшнего? – растерянно спросила Наталья Романовна. – А что же случилось сегодня?
– А сегодня эта женщина, Анна Ивановна, встретила вашу дочь, когда та с рюкзаком шла на рейсовый автобус. Луиза объяснила ей, что ее планы изменились и что ей необходимо срочно вернуться в Москву.
– Значит, она все-таки решила вернуться… – произнесла Наталья Романовна. – Но почему?
Автомобиль медленно двигался по темной дороге, и капитан пристально вглядывался в выхваченные светом фар детали окружающего пейзажа.
– Я думаю, – произнес он наконец, – ей каким-то образом стало известно, что план с мнимым похищением провалился. Видно, эта Люся Черепахина многого мне не сказала. У них наверняка был какой-то способ связи в случае необходимости, и Люся сразу после нашего разговора сообщила обо всем Луизе…
После непродолжительной паузы Наталья Романовна внезапно попросила:
– Вы не могли бы остановить машину?
– Зачем? – удивился Егор Петрович.
– Ну я вас прошу! Остановитесь буквально на одну минуту!
– Пожалуйста…
Машина вильнула к обочине и встала.
– А теперь давайте меняться местами! А то вы уже сколько часов за рулем! – Видя, что капитан хочет что-то возразить, Наталья Романовна добавила: – И, пожалуйста, не спорьте! В конце концов, это моя машина…
Скобцев пожал плечами и чуть заметно улыбнулся – впервые за все время общения с мамой Луизы:
– Ну, если вы настаиваете…
…В Москву они приехали уже глубокой ночью. И первое, что заметила Наталья Романовна, второпях припарковавшись неподалеку от своего подъезда, – что окна ее квартиры ярко освещены. Это означало, что Луиза уже приехала домой.
– Вы не можете вылезать побыстрее? – прикрикнула она на капитана.
Он сладко спал на переднем сиденье и теперь, проснувшись, с трудом пытался сообразить, где он, собственно, находится. Окончательно придя в себя, он прокашлялся, молча выбрался из салона и зашагал к подъезду.
Когда Наталья Романовна, оказавшись наконец перед дверями квартиры, достала из сумочки ключ, она вдруг с ужасом осознала, что ключ вставлять, собственно, некуда: замок был высверлен, а вместо него в двери зияло круглое отверстие с неровными краями. Она услышала за спиной свистящий шепот капитана:
– Так… Позвольте-ка… – Скобцев, бесцеремонно отодвинув женщину в сторону, осторожно приоткрыл незапертую дверь и первым направился в квартиру. Наталья Романовна, воображение которой рисовало ей картины одну ужаснее другой, на ватных, негнущихся ногах проследовала за ним.
И сразу увидела дочь. Та стояла в залитой светом прихожей, глядя на вошедших широко раскрытыми черными глазищами. И тут потрясенная Наталья Романовна заметила, как глаза эти стали быстро наполняться слезами.
– Лизка!.. – без звука, одними губами, произнесла Наталья Романовна.
И тут Лу словно прорвало.
– Мама! – всхлипнула она, бросаясь на шею Наталье Романовне. – Мама… Ты представляешь… Нас ограбили!.. – И заплакала так, как плакала только в раннем детстве – искренне, навзрыд, захлебываясь слезами и совсем не стесняясь этого.
10
Лу приехала в Москву последней электричкой и опередила маму и Егора Петровича всего на два часа. Всю дорогу она обдумывала, что сказать маме. Полная покаянных чувств, девочка собиралась попросить у нее прощения за свою идиотскую выходку. Единственное, что Лу не могла решить, – рассказать ли маме про Костю, или же, отвечая на неминуемые расспросы о том, зачем ей понадобилось столько денег, придумать какую-нибудь легенду. Подходя к своему дому, Лу пыталась представить, как встретит ее мама. «Наверное, – решила девочка, – мама будет плакать и кричать. Или вообще откажется со мной разговаривать…»
