Вера и Марина Воробей - Так не бывает
– Галь, иди сюда, – тихо позвал парень.
Отделившись от стены, девушка неуверенно шагнула вперед.
Лиля Леонидовна оказалась молодой, очень симпатичной женщиной. Она встретила Галину с улыбкой и, поправив белый колпачок на коротких, аккуратно уложенных волосах, сказала:
– Садись, красавица.
Снегирева примостилась на краешек стула и опустила глаза.
– Валентин мне все рассказал, – мягко начала Лиля Леонидовна. – Я, как и он, никакой трагедии в случившемся не вижу, хотя, конечно, с этим можно было и не торопиться, – вздохнула врач. – Но одно вы должны понимать: я просто обязана сообщить обо всем вашим родителям. Тем более что Ирина, – женщина снова вздохнула, перевела дыхание, – моя лучшая подруга. Впрочем, Валентин дал слово, что сразу после осмотра вы отправитесь к нему домой и сами…
– Да, да, – перебил Валентин. Он выглядел очень взволнованным и, возможно, от этого то и дело запускал левую руку в волосы. – Я же сказал вам, Лиля Леонидовна… Все так и будет. Мы сами должны поговорить с родителями.
– Ну хорошо, – наклонила голову врач. – А теперь, Валик, выйди, пожалуйста, за дверь.
Сердце билось учащенно, перед глазами девушки поплыли ярко-желтые круги, и, когда она услышала голос Лили Леонидовны, он показался ей каким-то далеким и нездешним.
– Эй! – наклонилась над ней врач. – Да ты, моя дорогая, как мел бледная. Выпей-ка воды. – Женщина быстро наполнила чашку и протянула Снегиревой. – Не надо так бояться. Рождение ребенка – это радость. Всегда. Понимаешь? – Она повысила голос, выделив слово «всегда», и, помолчав, добавила: – Самое главное событие в жизни женщины. Конечно, у вас это несвоевременно, потому что сами еще дети, но тут уж ничего не поделаешь…
– Одевайся, – строго велела Лиля Леонидовна, когда с осмотром было покончено.
– Ну что? – побледневшими губами спросила Галина.
Сердце по-прежнему колотилось отчаянно быстро, ноги сделались ватными, и девушка чувствовала, что с трудом удерживается на них.
– Да ничего, – подперла подбородок рукой Лиля Леонидовна.
– В смысле? – недоверчиво покосилась на нее девушка.
– Садись, – велела врач. – А почему ты решила, что беременна? – приподняла она красиво очерченные брови.
– А разве нет? – задала глупый вопрос Снегирева и, переведя дух, зачастила: – Тошнило меня, голова кружилась, аппетит пропал…
– В общем, девочка моя, ничего похожего на беременность я у тебя не обнаружила, но, если сомневаешься, давай сделаем анализ крови…
Потом Лиля Леонидовна задала Галине еще несколько профессиональных вопросов и, удовлетворенно хмыкнув, подвела черту:
– Все у тебя в порядке. Но кровь в любом случае сдать не помешает. С утра придешь в восьмой кабинет, а за результатом после трех мне на работу позвоните. Но я тебе и так скажу: ничего у тебя нет. И вот еще что… – Лиля Леонидовна немного помолчала, потом перевела на девушку строгий взгляд: – Не надо Ирине Антоновне, ну, маме Валика, ничего говорить… Зачем ей эти переживания? Теперь-то вам уже не к спеху жениться, верно? Получите оба среднее образование, поступите в институт, а потом уже и о семье можно будет подумать…
– Лиля Леонидовна, – осторожно сказала Снегирева. – Валик… Вернее, Валентин тут вообще ни при чем. Только вы ему не говорите, что я вам призналась… Мы с ним друзья, очень хорошие друзья, но не более, понимаете… А ребенок… Ну, в смысле, он, это… Так получилось, понимаете? Его Игорь зовут, парня, с которым я встречалась… А когда Валик узнал, что Игорь меня на аборт посылает, сказал, что никогда не допустит этого… В общем, я бы и так, конечно, не пошла бы к его маме и замуж бы за Валентина выходить не стала бы… Вы не думайте… Вырастила бы сама ребенка… У меня же мама есть… Но Валентин… Он замечательный… Только у нас с ним ничего не было, – выдохнув последнее слово, Снегирева сникла, будто из нее разом выпустили весь воздух.
– А по-моему, ты ему очень нравишься, – сказала Лиля Леонидовна. – Он так переживал за тебя… И за ребенка, которого нет, – добавила врач, устремив в окно задумчивый взгляд. – Вообще-то все, что ты мне рассказала сейчас, на Валика очень похоже. Он такой, – улыбнулась женщина. – Благородный рыцарь без страха и упрека… Просто чудо! И как только Ирке удалось такого парня воспитать! А знаешь, как он матери помогает… Та уже забыла, когда в последний раз уборку в квартире делала. И на рынок, и в магазин все Валик бегает…
– Да я вижу, что он хороший, – краснея, сказала Снегирева.
– И что, все равно своего Игоря любишь?
– Нет, – замотала головой девушка, – не люблю. Просто Валентин, он же на этот шаг из благородства решился, ну и еще потому, что ему меня жалко стало. Понимаете? Вот если бы он меня без всякого ребенка полюбил…
– Ну так нет же никакого ребенка! – не выдержала Лиля Леонидовна. – Кому ты голову-то морочишь!
– Так Валентин же еще об этом не знает, – гнула свое Снегирева. – А вдруг он, когда узнает, сразу потеряет ко мне интерес?
– Ой, ну вас! – замахала руками Лиля Леонидовна. – Разбирайтесь сами. Только одно я тебе скажу на прощанье: таких, как наш Валик, на свете немного…
– Я знаю, – опустила глаза Снегирева.
17
Весь вечер они гуляли по городу. Валентин вел себя на редкость тихо, говорил мало, казалось, его мучит какая-то мысль, озвучить которую он не решается.
– А мне жаль, что все так вышло, – сказал парень, когда они остановились возле подъезда Снегиревой. – Получается, что теперь ты и без меня проживешь…
– Валь, я все равно никогда не смогла бы принять твое предложение. Понимаешь? – Она старалась не встречаться с Валентином взглядом, потому что боялась, что он увидит выступившие на ее глазах слезы.
– Я это давно понял, не дурак. – Валентин вытер нос рукавом левой руки. – Послушай… – Он сглотнул слюну, потом прерывисто вздохнул и, глядя себе под ноги, спросил: – Это потому, что я тебе совсем не нравлюсь?
– Нет, – тихо произнесла Снегирева. – Наоборот.
– Как это?
– Потому что ты мне очень нравишься, – сказала она.
– И ты мне тоже нравишься, – поднял голову Валентин. В следующую секунду его губы расплылись в добродушной улыбке. – Очень нравишься…
Галина украдкой вытерла слезы.
– Слушай, а тебе не кажется, что мы… как бы это сказать? Слегка перемудрили, – покачала головой девушка. – Прямо достоевщина какая-то. Нет, ты не подумай, я Достоевского уважаю… Но получается ерунда какая-то. Она не могла принять его дружбу, потому что думала, что не нравится ему и что он идет ради нее на такие жертвы исключительно из благородства души. Он же думал, что она отвергает его, потому что он ей не нравится и его обществу она предпочитает одиночество. А на самом деле они друг другу очень нравились, только не могли в это поверить…
