Дана Хадсон - Вспомни меня!..
Встав, она перебралась поближе к его столику и опасливо посмотрела вокруг, боясь разоблачения. Но никто к ней не подходил. В зале было много самого разномастного народу и все бродили туда-сюда, обмениваясь комментариями по поводу происходившего.
Лорен не спускала глаз с Поля. На нем был черный смокинг, подчеркивавший его стройную фигуру, белый жилет и белоснежная рубашка с черной бабочкой. Он, без сомнения, был самым красивым мужчиной в зале. Недаром Элен, горделиво сидевшая рядом с ним, с чувством откровенного превосходства посматривала вокруг.
Лорен показалось, что в ее поведении больше удовлетворения охотника от пойманной добычи, чем истинной любви. Большие шоколадные глаза Элен сверкали ярким вызывающим блеском, будто она готовилась в любую секунду дать отпор любому, кто посмеет покуситься на ее собственность. Когда взгляд невесты случайно упал на Лорен, она, стараясь скрыть крайнюю заинтересованность и боясь вызвать ненужные подозрения, тотчас отвернулась и нервозно улыбнулась кому-то из гостей.
С планом первой пригласить Поля на танец пришлось распрощаться, вряд ли подобная невеста позволит конкурентке увести у нее жениха. Лорен в нахлынувшей безнадежной тоске принялась неосознанно кусать губы, не зная, как же ей поступить.
Снисходительно ответив что-то сказавшей ему невесте, Дюмон положил ей руку на плечо и властно притронулся губами к ее губам. Лорен быстро опустила глаза, мелко задрожав от горечи и разочарования. Казалось, Поль не просто ее забыл, а прилюдно изменяет. Это было так обидно и стыдно, что она с трудом нашла в себе жалкие крупинки остатков здравого смысла.
О чем она думает? Ведь этот новый Поль просто не знает о ее существовании! Но эти рассудительные мысли мало помогали, Лорен всё равно вздрагивала от ревности каждый раз, когда жених ласково касался своей невесты.
Внезапно Дюмон склонился к невесте, о чем-то негромко ее предупредил и вышел из зала. К Элен в это время подошел высокий представительный мужчина с орденской ленточкой в петлице и та, мило улыбаясь, была вынуждена отвечать на его поздравления, всего пару раз стрельнув глазками вслед ушедшему жениху.
Воспользовавшись благоприятным моментом, Лорен, стараясь не привлекать к себе внимания, с сильно забившимся сердцем выскользнула следом за Полем.
Пробравшись за ним по небольшому коридорчику, служившему для доставки товаров, она оказалась в небольшом внутреннем дворике. Солнце уже садилось, и по стенам старого здания расползлись причудливые предвечерние тени.
Поль в одиночестве стоял посредине мощеной желтоватым песчаником площадки и задумчиво раскуривал толстую сигару с золотым ободком. Лорен медленно, робея, пошла к нему, молясь про себя, чтобы он тотчас ее вспомнил.
Подойдя ближе, Лорен с трепетом вгляделась в мужественное, так любимое ею, лицо. Оно ничуть не изменилось, даже то, как мужчина с недоумением поднял бровь, следя за ее неловкими передвижениями, напомнило ей того, прежнего, Поля.
Смутившись, Лорен молча стояла перед ним, чувствуя, как болезненно сжимается сердце от его неприветливого взгляда. У нее даже голова слегка закружилась от непомерного волнения, и она испугалась, что не сможет произнести ни слова. Ей до ужаса хотелось прижаться к Полю, провести пальцами по его лицу, ощутить под ними так хорошо ей знакомую гладкую упругость его смуглой кожи, что она, непроизвольно качнувшись, с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на грудь. Все ее чувства так обострились, что она опьянела от аромата его дорогого одеколона, смешанного с естественным запахом здорового мужского тела.
С истинно французским шармом чуть склонившись перед дамой в знак приветствия, Дюмон поинтересовался:
— Вы чего-то хотите, мадмуазель? Или мадам?
Его голос звучал крайне недружелюбно, и она вконец растерялась.
— Я мисс Смит. Лорен Смит. Но когда-то меня звали Николь. Николь Лавалье. А потом — Николь де Мариньи. И мы с вами были хорошо знакомы. — Она сама слышала, как жалко и неубедительно звучит ее дрожащий голосок. Сказать, что они были женаты, она не решилась. — Вы не помните меня? — И она впилась тоскующим взглядом в его глаза, отыскивая в них хотя бы малейший намек на то, что он понял, о чем идет речь.
Возмущенный Поль сделал широкий шаг назад и отрубил, явно приняв ее за одну из тех навязчивых особ, которых возле него вилось великое множество:
— Мне вас вспоминать незачем. Я вас попросту не знаю. И ваше имя — или имена, мне абсолютно ни о чем не говорят.
Это прозвучало так категорично, что Лорен пошатнулась и с силой сжала ладони, чтоб не разрыдаться. Но пара нечаянных слезинок всё же выкатилась из ее глаз, и Поль, не выносивший женских слез, сказал немного смягчившимся тоном:
— Уходите отсюда, мадмуазель. Сегодня день моей помолвки, и я не хочу портить его ненужными эксцессами. Вам здесь делать нечего.
Но Лорен не ушла. Упрямо подвинувшись к нему ближе и, просительно положив ладонь на его рукав, настойчиво прошептала:
— Поль, ты должен меня вспомнить! Должен! Мы же обещали друг другу! Мы же умерли когда-то вместе и поклялись, что встретимся снова! — На его лице отразилось негодование, даже отвращение, и она в отчаянии выкрикнула, понимая, что сейчас всё закончится: — Заклинаю, вспомни меня, вспомни!
Он требовательно оглянулся, явно кого-то подзывая, и тут же из-за угла показалась пара крепких парней в обычной одежде. По их накаченным бицепсам Лорен поняла, что перед нею личная охрана Дюмона.
Поль кивнул на стоящую перед ним в напряженной позе девушку и охранники, довольно вежливо взяв ее под локти, развернули в сторону почти невидимой в стене дверцы. Раскрыв ее, молча выставили непрошеную гостью наружу. Звук закрытой за нею двери показался Лорен до ужаса похожим на скрежет захлопнувшейся двери в подземелье из прежней жизни.
Разочарование и боль нахлынули с такой силой, что у нее заломило виски и потемнело в глазах. Чтобы не упасть на жесткий асфальт и не разрыдаться на глазах прохожих, Лорен была вынуждена остановить проезжающее мимо такси, попросив водителя подвести ее до гостиницы, в которой остановилась.
Зайдя в свой номер, замертво упала в кресло, мучаясь от краха своих надежд и не постигая, как у нее хватило смелости на подобное безрассудство. Она уже не понимала, где кончается рассудительная Лорен и начинается безрассудно влюбленная Николь. Или эти две женщины слились в одну, став новым, неизвестным ей пылким и несколько даже сумасбродным существом?
Все себя от разочарования, Лорен с трудом поднялась с кресла. Шатаясь, пошла в ванную, надеясь с помощью ледяной воды смягчить головную боль. Умывшись, почувствовала себя немного лучше, и постаралась беспристрастно обдумать неприятную ситуацию. От холодного взгляда Поля Дюмона ее сердце превратилось в застывший кусок льда и даже стучало с какими-то странными перерывами.