Сокрушенная империя - Джейд Эшли

– Тогда почему? – рычит он. – Почему ты так себя ведешь?

– Я не… – Я шумно сглатываю и начинаю снова, потому что мне никогда не нравилось врать ему. – Ты знаешь почему.

Если я не могу получить его… никто не получит.

Я буду продолжать играть его шлюхами, как моими личными марионетками, пока он наконец не поймет, что вокруг него нет ни одной верной девушки, кроме меня.

– Просто, блин, невероятно. – У него ходят желваки, когда он достает из-за уха косяк и поджигает его. – Поверить не могу.

– Для танго нужны двое, помнишь? И вместо того, чтобы злиться на меня, ты должен злиться на них за то, что им так нравится моя киска.

– У меня нет времени на твое дерьмо, – выдыхает он, уходя прочь. – Сама найдешь дорогу домой.

– Знаешь, у этой ситуации есть простое решение. – Я развожу руки в стороны. – Как насчет тройничка?

Это полный бред. Я бы скорее перерезала этим сучкам горло и утопила их в собственной крови, чем стала бы делить его с кем-то. Просто хочу проверить, клюнет ли он.

Снова повернувшись ко мне, Оукли начинает массировать виски.

– Ты просто больная, ты в курсе?

Естественно.

Нельзя изучать психологию с начальной школы в надежде однажды стать специалистом и не поставить себе диагноз. Поверьте, я больная в полном смысле этого слова. Но если ему действительно нужна причина, по которой я так злюсь на него, то вот она.

– Ты смотрел на меня так, будто я грязь на твоих ботинках, а потом выбросил словно мусор! – выкрикиваю я, когда грудь начинает разрываться от боли. – Я пришла в гостевой домик, потому что мне было плохо. – Я скучала по нему так сильно, что мне было тяжело дышать. – Я не собиралась соблазнять тебя, придурок. Не обольщайся.

Это правда. Не то чтобы я разозлилась, когда он поцеловал меня – совсем нет, – но я не для этого пришла туда. В любом случае то, что он отверг меня, когда мне было очень больно и я нуждалась в поддержке, обожгло меня, словно адское пламя.

Нахмурившись, Оукли проводит ладонью по волосам.

– Я не хотел обидеть тебя.

Моя грусть быстро сменяется яростью. Да пошел он со своей жалостью.

– Заткнись.

– Бьянка…

Слишком поздно. Я бью его по лицу и пинаю ногами со всей силы. Я даже не понимаю, что плачу, пока он не сжимает меня в своих руках.

– Я знаю, это больно, малышка, – шепчет он мне в волосы. – Мне так жаль, что его больше нет.

И в то же мгновение я снова оказываюсь в маминой машине, до боли сжимая руку Лиама. Только это не Лиам.

Это Оукли.

Но никакая жалость не вернет мне маму и брата. И никакие соболезнования не смогут избавить меня от правды, которую я должна скрывать.

Я хватаюсь за воротник его футболки, вдыхая его запах. Марихуана и цитрусовое мыло. Я закрываю глаза, когда он сильнее прижимает меня к себе. Словно я единственное, что имеет значение. Его прикосновения не должны быть такими приятными, но они похожи на броню. Будто теперь никто не сможет ранить меня, пока я с ним.

Это заставляет меня почувствовать себя спокойнее, чем когда-либо.

– Я…

Я так хочу рассказать ему. Рассказать то, что не говорила никому и никогда. Вещи, которые сделали меня той, кто я есть сейчас… но я не могу.

Вместо этого я прижимаюсь своими губами к его.

– Черт возьми, – рычит он, отскакивая от меня. – Нет.

– Почему? – кричу я. – Почему тот факт, что ты меня хочешь, так пугает тебя?

Все хотят меня… но Оукли единственный, кто не признает этого.

Его взгляд способен убить.

– Меня пугает только то, насколько ты жалкая.

И он уходит.

Щеки вспыхивают от унижения, пока я бегу за ним, а ветки впиваются в мои босые ноги.

– У меня, блин, нет обуви, скотина.

– Не моя чертова проблема, Люцифер.

Я не знаю, почему он настолько выводит меня из себя, но я безумно устала от этого, и мне буквально хочется вопить во все горло. Однако я не доставлю ему такого удовольствия. Вместо этого я выпрямляю спину и молча иду через лес. Несмотря на то, что камни и палки вонзаются мне в ноги.

Оукли меня хочет. Он может отказываться это признавать, но я чувствую.

И это был последний раз, когда я веду себя хорошо и делаю первый шаг.

К тому моменту, как я с ним закончу, этот ублюдок будет так ослеплен мной, что не сможет видеть ничего вокруг. Он будет на коленях умолять меня дать ему попробовать меня на вкус. И тогда я пошлю его и плюну ему в лицо… Это будет сладкая победа.

Когда я добираюсь до его БМВ, он уже заводит двигатель. Забравшись внутрь, я хочу стереть эту усмешку с его прекрасного лица.

– Хорошо прогулялась, принцесса?

Я усмехаюсь ему в ответ.

– Потрясающе.

На крошечное мгновение в его глазах мелькает неуверенность, а затем он выезжает с парковки.

– Не могу поверить, что Хейли уехала, даже не позвонив. – Пожав плечами, я разглядываю свои ногти. – Хотя в последний раз, когда мы виделись, они с Заком – ее новым парнем – так дико трахались на капоте, что там, наверное, остались вмятины, поэтому я едва ли могу ее винить.

Рука, сжимающая руль, напрягается, а после Оукли включает музыку.

Пристегнись, малыш.

Это только начало.

Глава двенадцатая

Оукли

Твою мать, твою мать, твою мать.

Моя новая квартира находится в опасной зоне, и мне это чертовски не нравится, но я ничего не могу с этим сделать.

– Все в порядке? – спрашивает отец, поднявшись по лестнице.

– Да… нет. – Я отдаю ему коробку, чтобы он отнес ее в машину. – Это не мои вещи.

Учитывая то, что в коробке лежит куча туфель, она может принадлежать только одному человеку.

Кристалл.

Заглянув внутрь, он бормочет ругательства.

– Кристалл попросила отвезти кое-какие вещи в ее новую квартиру. Я, наверное, перепутал коробки.

– Ничего.

Отец тяжело вздыхает.

– Тебе нужно еще что-нибудь, пока я не уехал?

Он уже купил мне матрас и телевизор. Не говоря о том, что заплатил за первый месяц и дает мне ездить на своем мотоцикле. А значит, папа сделал более чем достаточно.

– Нет. Все нормально.

Он кивает.

– Я позвоню тебе завтра после работы. Поспи.

– Пап, – окликаю я его, когда он начинает уходить.

– Да?

– Спасибо, что спас мою задницу.

Отец улыбается, словно это мелочи.

– Любой родитель поступил бы так же. – Он снова отворачивается, но резко замирает. – Главное, не забудь притащить эту спасенную задницу на встречу сегодня.

– Конечно, – говорю ему я, пока он спускается по лестнице.

Я уже собираюсь внутрь, но замечаю книгу на полу. Все тело напрягается, когда я вижу название.

Слоны на кислоте.

Прошлое…

Сатана всю дорогу не открывает свой злобный рот, что мне очень даже нравится. Почему я вообще позволяю этой девчонке задеть меня, остается загадкой, но сегодня был последний раз, когда я хоть что-то сделал ради нее.

Кожу начинает покалывать от раздражения, и я открываю окно, поджигая косяк.

– Вали отсюда.

Мне еще нужно поработать с товаром сегодня, так что, чем быстрее она уйдет, тем лучше. Я жду, что Бьянка начнет возмущаться, но вместо этого она забирает косяк из моих пальцев и подносит его к губам. Я собираюсь вырвать его у нее из рук, но ее следующие слова заставляют меня замереть.

– Я никогда раньше не напивалась. – Между ее бровей образуется морщинка. – И никогда не курила траву. – Бьянка осторожно затягивается. И начинает задыхаться от кашля в следующую же секунду. – Черт.

Я не могу сдержать смех.

– Все кашляют первые пару раз.

Понятия не имею, что значит выражение ее лица. Иногда она выглядит так, словно вся тяжесть мира лежит на ее плечах. Я этого не понимаю. Она богатая, красивая, умная – опасно умная – и может получить все что угодно. И кого угодно. Но порой эта девчонка выглядит такой потерянной, будто внутри нее плещется океан боли…