По-прежнему болен тобой (СИ) - Оайдер Юлия

Мне снова нужен совет и свежий взгляд со стороны... 

Достаю телефон и пишу Альберту сообщение:

“Сегодня я могу прийти поболтать?”

Болтать будете вы или я?

“Я. Мне есть чем поделиться.”

Сегодня в шестнадцать часов окно, приходите.

С облегчением выдыхаю и замечаю перед собой знакомую цветную шевелюру, приправленную вульгарным прикидом. Поднимаюсь на ноги и подхожу со спины:

- Снова прогуливаешь?

Веста поворачивается и улыбается во все тридцать два.

- Ты тоже? - хихикает она.

- Не совсем, я тут... - прекращаю говорить, потому как мимо меня проходит Энжи.

Почти задев меня плечом, она спускается по лестнице легкой походкой и садится в уже знакомый мне подъехавший черный автомобиль.

- Ты тут что? - с наигранным интересом переспрашивает Веста.

- Присматриваю за кое-кем, забей, - уже жалею, что ответил, но что ж поделать.

- Это та самая, с которой ваши пути давно разошлись из-за какой-то подставы? - щурится девушка.

Вот ведь, наблюдательная и с хорошей памятью… Сказал ей ведь между делом однажды, а она таки провела причинно-следственные связи.

- Ага, - киваю я. - Ты куда? В какую сторону? - пытаюсь перевести тему.

- На остановку, поеду поддержать подругу. А ты тему не переводи, - больно тыкает меня в бок локтем. - Это бывшая твоя, да?

Бляха!

Тяжело вздохнув, я нервно запускаю руки в карманы и начинаю спускаться по лестнице. Мы даже не друзья, но почему-то именно с этим чужим человеком получается затронуть самые животрепещущие темы.

- Пошли на остановку провожу, - киваю я Весте и нехотя добавляю: - И да, это бывшая.

- Зачем ты за ней следишь? Бывшая не такая уж и бывшая, если ты все еще за ней следишь. Я бы вот, например, своего бывшего вообще не видела бы. Пропади он пропадом, скотина!

- Твой мудак, а тут все запутанно, - отпинываю камешек посреди тротуара в сторону, пока идем до остановки.

- Распутай, - непринужденно пожимает плечами она.

- Какая ты простая...

- А вы очень сложные, - разводит руками Веста. - Что ты, что брат твой, ужас! Гены, наверное…

Несколько секунд смотрим друг на друга и начинаем ржать. Ну, с этим точно не поспоришь - гены.

- А если серьезно, почему ты не хочешь ее отпустить? - не унимается девушка.

- Не знаю. Просто не могу. Не отпускает. Ненавижу ее за то, что предала, но все равно как будто тянет что-то, как будто что-то не так… Похоже это посттравматический синдром после аварии, - говорю я и становится даже чуточку легче.

Нельзя все держать в себе. Все сомнения и ворох мыслей.

- Была авария? - осторожно переспрашивает она.

- Была. Из-за нее. Я чуть не сдох в реанимации и все из-за нее. Ненавижу, но не могу отпустить, меня бесит… Сам не знаю что, но бесит.

- А поподробнее?

Нет, я погорячился… Вот это я точно не хочу обсуждать с ней. Худший этап моей жизни пусть останется только в моей душе, во всех гребаных красках боли.

- Не хочу вспоминать прошлое, оно мне и так в кошмарах снится, - морщусь я. - А она… Тачку видела? Она переписывается с каким-то чуваком, знаю только, что познакомились в клубе и он предложил ей поиграть в своей рок-группе.

- Мониторишь переписку, всевидящее око? - усмехается она и мне не остается ничего, кроме как закатить глаза. Веста знает, что я однажды чуть не загремел по крупному за взлом по пьяни одного государственного сайта и почему-то данный факт моей биографии стал объектом для ее смехуечков. - Зачем?

- Бля, понятия не имею! Спрошу у своего психотерапевта при случае, - усмехаюсь я.

И ведь не вру… Пойду и буду спрашивать…

- Твой? - указываю на подошедший автобус и Веста кивает.

- Знаешь, что скажу? Если для тебя до сих пор важно где она и с кем - значит пора поговорить. Потому что мне на своего бывшего плевать, а твоя ситуация ненормальная. Ты не хочешь отпускать, потому как до сих пор считаешь ее своей, хотя и отрицаешь, прячешь под маской ненависти свои чувства. Вы, Беликовы, мастера прятаться под масками, - быстро тараторит она перед тем, как занырнуть в автобус.

Я снова здесь, снова в кабинете Альберта Вениаминовича. Мну в руках мягкий мячик и высказываю ему все свои предположения и сомнения. Сбивчиво, торопливо, так спешу поделиться, что даже заговариваюсь. Объясняю Альберту, что его мнение относительно подставы со стороны Димы имеет множество несостыковок, но и реальных оправданий тоже предостаточно.

- Энжи точно что-то скрывала. Между ними точно что-то было, потому что ее реакции на его присутствие после инцидента в клубе были, как бы, очень странными. Она была скрытной и напряженной, - говорю я. - Но самая главная нестыковка, это ее ложь о его приезде в то утро, понимаете?

Мужчина долго смотрит мне в глаза и, наконец, отвечает.

- Ян, скажите, а почему вы вообще вдруг стали рыться в этой ситуации? - щурится мозгоправ.

- Вы же сами сказали, что я должен разобраться… И вот, я разбираюсь…

- Вы не разбираетесь в ситуации, вы лишь пытаетесь убедиться в своей правоте, - хмыкает Альберт. - Даже не пытаетесь смотреть на ситуацию иначе. Как бы вам объяснить… - мужчина задумчиво смотрит в потолок. - Ваше изначальное мнение об измене Анжелики - это приказ командира красить траву возле части в зеленый цвет. Ваш командир - ваш характер, ведомый эгоизмом. Вы не задумываетесь о логике, вы просто красите травушку в цвет летней зелени и считаете себя прекрасным военнослужащим, дисциплинированным, верным командиру. Своему эгоизму. Мысленно даете себе поощрительную звездочку и медаль “какой я молодец”. Но стоит только задуматься: зачем красил, почему и что за дурь, нахрен, происходит?! Понемногу понимаешь, что все это был стеб и издевка. И тут же начинаешь чувствовать себя не таким и хорошим. Начинаешь чувствовать себя дураком. Вы боитесь почувствовать себя дураком, Ян Саныч?

- В каком смысле? - переспрашиваю я, хотя все прекрасно понял, к чему он клонит.

- Вы боитесь, что ваша святая правда вдруг окажется ложью, - уже больше даже не спрашивает, а как будто констатирует факт Альберт. - Боитесь, что все это время было упущено впустую и обвинения с обидами не имели смысла. Именно поэтому не хотите выслушать Анжелику. Вам проще думать в том ключе, в котором вам было комфортно. Хорошо, пусть первый месяц вы и правда были на нее злы и обижены, гнали прочь, но затем… Неужели и правда не хотелось выслушать ее?

- Нет, - отрицательно мотаю головой и чувствую, как ком в горле начинает душить.

- А напомните-ка мне причину, почему вы здесь? - на губах мужика появляется мимолетная улыбка. - Не из-за того ли, что не можете двигаться дальше? Не из-за того ли, что постоянно думаете об Анжелике и живете вашим счастливым прошлым? Ваше подсознание уже давало вам сигналы в вашей неправоте…

Сжимаю мячик в руке. До боли, до побеления костяшек. Есть у моего брата такая детская поговорка: “Стыдно, когда видно, а обидно - когда правда”. Вот мой случай последний. Обида грызет изнутри, словно червь точит и точит мое сердце.

Прав ли Альберт? Наверное… Не знаю… В одном точно прав: если я когда-нибудь случайно узнаю, что Энжи была невиновна, я точно почувствую себя дураком.

- Я понимаю, что я должен действовать в ваших интересах, но смолчать о глупости не могу, - вздыхает он. - Ян, любовь не поддается правилам, но есть одна важная вещь - иногда можно упустить самое дорогое из-за гордости.

Несколько минут мы просто молчим. Мужчина ждет от меня хоть каких-то реакций, а я не знаю, что мне делать.

- Что, больше ничего нравоучительного не скажете? - фыркаю я.

- Почему же, скажу, - спокойно произносит Альберт. - Вы заикнулись о странном поведении, о лжи Анжелики и нестыковках… Я скажу вам всего одно слово, а там вы уже думайте сами, - вопросительно выгибаю бровь, ожидая услышать то самое слово. - Шантаж, Ян.

18. Сладкая ложь или горькая правда

Шантаж. Шантаж. Ебаный, мать его, шантаж…