Частная Академия (СИ) - Ланская Алина

Сегодня я в ударе. Первая работа на отлично спустя почти месяц учебы. Учиться в академии тяжело не только из-за Шумского и местных неписаных правил. Задают много, лекции дают тезисами, а твоя задача самому допереть, понять, разобраться, впитать в себя. И это капец как сложно. Не знаю, что дальше будет, посмотрим, но пока так. Но сейчас я довольна собой. По-настоящему довольна.

Пара заканчивается, и препод просит меня задержаться.

— Да, Тимофей леонидович. — Подхожу к его столу, краем глаза улавливаю, как Асафьев ухмыляется Генке и Валере. Те в ответ косятся на нас с преподом и торопливо выходят из аудитории.

Смущенно отхожу от преподавательского стола. Как бы ненароком оборачиваюсь — дверь заперта.

— Хотел сказать вам, что вы — большая молодец, Шанина. Непросто, наверное, одной среди мальчишек учиться?

Пожимаю плечами: и жаловаться как-то стремно, и врать не хочется.

— Им тоже непросто с вами, Мира. Вы ведь очень одарены, это видно, — продолжает Тимофей Леонидович. — И как только пройдет скованность и страх, вы сможете раскрыться в полной мере. Вашим одногруппникам будет очень сложно это принять.

— Почему это? — удивленно спрашиваю я, позабыв о смущении. Хотя первый раз вот так «по душам» с преподом болтаю.

— Потому что нас так воспитывали. Если не всех нас, то очень многих. Мужчина — сильный пол, обязан быть главным. И какой же ты мужик, если девчонка умнее тебя? — Тимофей Леонидович усмехается, глядя на мое обескураженное лицо: — Что? Не думали о таком? Ладно, идите, а то на пару опоздаете.

Я действительно еле успеваю на следующее занятие. Записываю лекцию механически, благо она общая почти на полкурса — легко затеряться и не привлекать внимания. Но слова Тимофея Леонидовича не выходят из головы.

В столовке ко мне подходят Катя Ларченко со своей подружкой Светкой. Они вместе учатся, вроде на логистике, и тоже, как и я, на дотации.

— Это правда, что ты отказываешься быть на посвящении? — Ларченко смотрит на меня так, будто я как минимум из академии ее пытаюсь выжить. — Ты вообще соображаешь?

— Чего соображаю-то? Не хочу и не пойду, — скрещиваю руки на груди. — Янка писала, это все по желанию.

— Ну вот и пожелай быть как все, Шанина, — встревает Света. — На хрена тебе злить всех? Это местная традиция.

— Стоп! — Прихожу в себя после неожиданного наезда. — Стоп! Откуда вообще пошла эта тема? Я никому толком не говорила. И с Янкой сначала хотела обсудить подробно.

— Яна и просила тебя убедить. У нее дела. Короче, Мир, мой тебе совет: будь как все, а?!

Катю толкают — в столовке становится тесно. На нас с любопытством оглядываются, а я столько раз обещала себе ни во что не встревать!

— Кать, я и так как все. Но я не люблю тусы, да и вообще… знаешь, мне Шумского лучше обходить за километр.

— Думаешь, мы хотим?! — Ларченко берет меня за локоть и тащит подальше от прохода. — Никто не хочет! Но это надо, понимаешь это слово?! Здесь такие правила!

— Не правила, — упрямлюсь я. Тут еще и Шумского вижу с Ингой. Час от часу не легче! — Янка же писала в чате: только по желанию.

— Идиотка! — закатывает глаза Ларченко и отворачивается. Типа ну что с такой говорить? А я реально не понимаю, зачем туда идти, если можно не идти?

Разговор оставляет в душе неприятный осадок, и я решаю откровенно поговорить с Янкой. Однако это удается сделать лишь через несколько дней.

С трудом отлавливаю Яну на стадионе, где она тренируется вместе с командой чирлидерш. Честно жду, когда она освободится, и только тогда подхожу.

Савицкая машет другим девчонкам, мол, не ждите меня, и подзывает меня жестом.

— Сорри, видела, ты мне писала, но я занята очень, готовлюсь к посвящению. Оно в следующую субботу, помнишь, да?

Янка беззаботно улыбается, кажется, она забыла, что я не хочу идти на эту вписку.

— Слушай, помнишь, я тебе писала в личку, что надо поговорить, что я бы не хотела идти на это посвящение, оно же неофициальное.

Савицкая непонимающе смотрит на меня, потом до нее наконец доходит:

— А… да, помню. Катя писала… да, точно! Мира, это не очень хорошая идея! — качает головой Яна. — Поверь, лучше тебе там быть, к тому же у Стэна день рождения как раз.

— Что?! Ну тогда точно без меня! Ян, я все понимаю, не надо выделяться, но… слушай, я приехала сюда учиться. И только. Мне не нужно вот это все. То есть я готова помогать, если надо, и диплом напишу, но вот не вписки только. Да еще и не в кампусе. Шумский меня ненавидит, он уже пытался… в общем, нет.

Савицкая молчит, думает о чем-то напряженно. На красивое лицо набегает тень, но через мгновение Яна беззаботно улыбается:

— Как скажешь. Твое дело, Мир. Заставлять никто не станет, но последствия… поверь, многим это не понравится.

Возвращаюсь к себе в комнату с тяжелым сердцем. Еще чуть-чуть — и уступила бы Янке, но слова Макса про эту вписку я хорошо запомнила. Мало того, Шумский по кампусу ходит королем — стараюсь от него прятаться. А вот Баева я с тех пор не видела и ничего о нем не слышала. Может, он просто по своим делам заехал в академию и след его давно простыл?

Не знаю и не хочу во всем этом разбираться. Хочу просто, чтобы меня не трогали! Остаток недели хожу и оглядываюсь, но все как обычно — отлично на механике, ужасно на матане, сносно на остальных предметах. Все больше втягиваюсь в учебу и все меньше внимания обращаю на буллинг. Да, мне здесь не рады, и никто не улыбнется моим успехам, но по крайней мере вещи перестали пропадать. Жутких порнушных картинок не рассылают. Девчонки на дотации, правда, не разговаривают со мной, все, кроме Юльки, но это я как-нибудь переживу.

Сегодня они уезжают на посвящение — на Шелест с утра лица нет, бледная вся, дрожит. Отговариваю ее, но Юлька и слушать не хочет.

— Ты не обязана делать то, чего не хочешь! — кричу ей вслед, но дверь закрывается.

Нервничаю, переживаю за нее, пытаюсь читать лекции, но мысли ускользают. Где-то через час звонит Янка.

Морально готовлюсь к тому, что сейчас будет мне про вписку говорить, но Савицкая просит о другом:

— Слушай, я забыла тебе флешку передать с заданием. Надо кое-что сделать к понедельнику, а я в кампусе только завтра вечером буду. Короче, не можешь забрать? Я уже выехала из кампуса, но недалеко — метров сто…

— Да без проблем! — Накидываю куртку и выхожу на улицу.

Выхожу за КПП, но машины Янки не обнаруживаю, прохожу чуть дальше. Собираюсь звонить Савицкой, когда вдруг вижу перед собой три знакомые фигуры.

Даже не успеваю толком испугаться, как получаю сильный удар в солнечное сплетение.

Глава 18

— Пустите! Пусти! Я не хочу!

Задыхаюсь от собственного крика, в груди нестерпимо больно от сильного удара. Вижу жуткую ухмылку Селиванова. Он и Краснов крепко меня держат. Рядом Истомин.

Одна против троих. Сама я с ними не справлюсь:

— Яна! Яна…

На меня обрушивается тьма. Хриплю, дергаюсь, чтобы не потерять сознание. На голове какой-то мешок, чувствую, как шершавый ворс лезет в ноздри и рот. Воздуха катастрофически не хватает.

— Ну что, Шанина, наигралась в недотрогу? — веселится Истомин. — Ничего, тебя ждет бурная ночь, Стэн сказал, тебя проучить надо хорошенько. Утром как шелковая будешь.

От его слов меня охватывает липкий страх, по позвоночнику ползет холодок, и в горле пересыхает. Яна, Яночка, ну где же ты?!

Куда-то тащат, грубо вывернув руки за спину. В ушах звенит, пытаюсь ртом сделать вдох — не получается. Плечо мучительно ноет.

— Гер, какая ночь? После посвящения всех перваков выгоняют обратно в общагу! — Слышу напряженный голос Яны, и в душе вспыхивает огонек надежды. Янка должна помочь! — Я на это не подписывалась. Стэн просто велел ее привезти на вписку!

Потрясенно замираю. Она с ними? Как могла?!

— Да шучу я, Ян, шучу! — во весь голос ржет Истомин. — Все только по согласию. Поверь, к ночи она сама уже будет проситься, чтоб ее поимели.