Идеальные незнакомцы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти
Он снимает подушку со спинки дивана и перекладывает ее на другое место. — Откинься назад.
Я откидываюсь на спину, вытягиваясь на подушке и поднимая руки над головой, чтобы вся я была доступна ему.
Голубые глаза горят, он бормочет: — Господи. Посмотри на себя.
Я никогда не чувствовала себя такой красивой. Красивой, женственной и сильной, и все потому, что этот прекрасный мужчина поклоняется мне своими собственническими руками и жадными глазами.
Он наклоняется надо мной, обхватывает мою грудь и втягивает один из моих сосков в свой голодный рот. Пока он кружит языком вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы пососать, я погружаю пальцы в его волосы и выдыхаю прерывистый вздох, мое сердце бьется, как молот.
Стук усиливается, когда Джеймс шепчет мне под кожу: — Я хочу отшлепать твою киску.
Он поднимает голову и смотрит на меня, ожидая ответа.
Вместо слов я просто выдерживаю его взгляд и раздвигаю бедра.
Его веки дрожат. Он увлажняет губы. Пульс на его шее бешено бьется.
Я не уверена, кто из нас больше возбужден, он или я.
— Обещаю, я не сделаю тебе больно.
Я шепчу: — Я знаю.
Каким-то образом, я действительно имею это в виду.
Он целует меня, нежно, закрыв глаза. Когда он открывает их снова, все тепло, которое я чувствовала несколько минут назад, превратилось в нечто другое.
Что-то темнее... и гораздо опаснее.
Электричество потрескивает по моей коже, покрывая мою плоть мурашками. В тот же миг, когда Джеймс поднимает руку, я перестаю дышать, мои глаза расширяются, а сердце взрывается маленькой животной паникой.
Его рука молниеносно опускается вниз. Он ловко бьет меня между расставленными ногами.
Мощная ударная волна наслаждения пронизывает меня насквозь.
Я стону, выгибаясь, мои веки смыкаются, а бедра раздвигаются шире.
От моей реакции Джеймс тяжело вдыхает. Затем он выпускает поток самых горячих, самых грязных слов, которые я когда-либо слышала, произнесенных сквозь зубы, когда он снова шлепает меня. И еще раз.
И еще раз.
Обезумев, я кричу, извиваясь, как дикое животное, выпущенное из оков. Любой стыд, который я могла бы почувствовать, отсутствует. Есть только пульсирующее влажное тепло между моими ногами, непостижимое наслаждение от того, что его твердая рука соприкасается с моей нежной плотью, и гипнотический звук его голоса, когда он хвалит меня и рассказывает обо всем, что чувствует, в наиболее шокирующе непристойной и насквозь эротической речи.
— …так чертовски хороша, что я не могу дождаться, чтобы трахнуть эту сладкую киску...
Моя кульминация наступает в серии сильных сокращений, которые заставляют меня кричать.
— ...почувствовать, как мой твердый член входит глубоко в тебя...
— Джеймс! Джеймс!
— ...и кончить в эту прекрасную мокрую киску.
Я рыдаю, переполненная ощущениями, забыв обо всем, кроме его голоса и конвульсий, раздирающих мое тело, зная в скрытом темном уголке моего мозга, что каждый из нас высвободил что-то в другом. Что-то давно подавленное или забытое, какую-то безымянную, мощную силу, которая только время покажет, хорошая она или плохая.
Эта случайная летняя интрижка способна сжечь целый город и оставить после себя тропу дымящихся руин.
Потом все заканчивается, и он целует меня.
А я, заплаканная, дрожащая, лежу у него на коленях.
— Тише. Милая, с тобой все в порядке. Все хорошо. Обними меня руками.
Его слова сейчас такие нежные. Такие нежные. Контраст разрывает меня на куски еще больше. Он обнимает меня, прижимает к груди и начинает качать, проводя руками по моим волосам и спине.
— П-прости. Я не знаю, почему я плачу. — Я икаю, шмыгаю носом, уткнувшись лицом в его шею.
Он говорит тепло: — Потому что я бог секса. Очевидно.
Я начинаю смеяться сквозь слезы. — Я могла притворяться, ты, эгоманьяк.
Он поднимает мою голову пальцем под подбородок и заглядывает мне глубоко в глаза. Проводя большим пальцем по моей мокрой щеке, он шепчет: — Только ты не притворялась, дорогая.
То, как он продолжает называть меня дорогой, выводит из строя мой мозг.
Или мое сердце?
— Поговори со мной, — говорит он, касаясь своими губами моих. — Ты вся в своих мыслях. Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя... — Напуганной. Растерянной. Удовлетворенной.
Измотанной. И мне нужно пописать. — Хм... я чувствую себя хорошо.
Джеймс удивил меня, откинув голову назад и засмеявшись.
— Что? — спрашиваю я, немного защищаясь.
— Я думаю, что единственный раз, когда ты непоколебимо честна со мной, это когда я держу свою руку между твоих ног, вот что. Хочешь попробовать еще раз?
Я бормочу: — Перестань так улыбаться мне. Мне нелегко говорить о своих чувствах.
Его улыбка исчезает. Со скоростью щелчка двух пальцев он становится хмурым, глядя на меня с насупленными бровями. — Я знаю. Мне очень жаль. Я не хотел тебя расстраивать.
Я смотрю на него, беспомощная перед разрушительным сочетанием сладкой чувствительности и грубой мужественности. Как этот идеальный мужчина может быть одиноким?
Я опускаю голову ему на грудь и вздыхаю. — Ладно, начнем. Для начала, я чувствую себя - физически - потрясающе. Я имею в виду, вау, Джеймс. Ты превратил меня в дымящуюся кучку пепла. Это было невероятно интенсивно.
Когда я делаю паузу, он тихо говорит: — Я рад. Спасибо, что доверилась мне. Это много для меня значит. Ты даже не представляешь, насколько это особенно, и как сильно меня заводит смотреть, как ты распадаешься под моими руками.
Я удивленно качаю головой. — Кто-то подает тебе реплики через наушник, не так ли? У тебя есть команда сценаристов на связи 24/7, и прямо сейчас они неистово черкают самые возмутительные романтические вещи, которые только могут придумать, и шепчут их тебе на ухо. Да?
— О, да, — говорит он серьезно, — Стоит это, кстати, копейки, но оно того стоит.
Когда я поднимаю взгляд на его лицо, он кусает нижнюю губу и изо всех сил старается не улыбаться.
Он так красив, что больно.
В полумраке квартиры, где только лунный свет и городские огни, проникающие сквозь окна, освещают его лицо, он похож на нечто из сна. Частично миф, а частично человек, ангел, который пришел во всей своей темной красоте, чтобы ослепить меня своими чарами.
Прилив эмоций, который я почувствовала ранее, возвращается и начинает расширяться в моей груди. Мое сердцебиение ускоряется. Я испытываю странное ощущение невесомости, будто сила тяжести исчезла и я плыву в космическом пространстве, и ничто не прижимает меня к земле.
Его взгляд останавливается на моем, и эти голубые, голубые глаза... они делают то, что умеют лучше всего.
Обжигают.
— Расскажи мне остальное, — требует он грубым тоном, без всякого намека на дразнилку, — Расскажи мне, что ты чувствуешь в эту секунду.
Мои губы раздвигаются. Я шепчу слова, глядя в безграничную глубину его глаз.
— Все, что я думала, что больше никогда не почувствую.
Его лицо искажается. Он выглядит так, будто я только что ударила его ножом в живот.
Когда он отводит взгляд, делая глубокий вдох, я холодею от ужаса. Что я, черт возьми, натворила?
— Теперь моя очередь извиняться, — жестко говорю я, пытаясь сесть. — Это было слишком. Мы не должны были переходить к личным...
— Прекрати.
Он хватает меня за руки и удерживает на месте так, что я не могу встать. Мы сидим молча, я слушаю его неровное дыхание и наблюдаю за тем, как неравномерно поднимается и опускается его грудная клетка. Затем он глотает и медленно выдыхает, и я замечаю, как сильно он пытается держать себя в руках.
— То, что мы только что сделали, настолько личное, насколько это возможно, независимо от того, обменяемся мы историями или нет. — На его челюсти сгибается мышца. Его голос становится гравийным. — Мне нравится, что ты это сказала. Это было просто... неожиданно. — Его глаза закрываются. — Это все неожиданно. Боюсь, я не очень хорошо с этим справляюсь.
