Лиса для чемпиона (СИ) - Вольная Риша

Теперь она спит в паре метров от меня, и это невообразимо успокаивает мой новый инстинкт: охранять.

— Лисичка, я попросил поспать, а не страдать с закрытыми глазами. Что случилось? Я мешаю?

Я удивлённо вскакиваю на постели, пытаясь присесть. Моя резкость отдаётся болью внизу живота, от чего сразу морщусь.

— Азалия, куда⁈ Нельзя сидеть, — рычит приглушённо боксёр, и я тут же утыкаюсь носом в его грудь, когда он укладывает меня обратно.

Мимолётно вдыхаю его запах, и… становится легче.

— Я забыла. И ты совсем не мешаешь. Ты вообще бесшумно двигаешься.

— Тогда что? Я слушаю твоё «но».

Андрей, поправив подушку под моей головой, собирается отстраниться, но я вдруг цепляюсь за его плечи и не пускаю.

Моё. Пусть не навсегда, но на сейчас точно. И у меня гормоны, поэтому имею право чудить.

— Неуютно, пахнет больницей, — говорю только часть правды. — А ты когда поедешь на тренировку?

— Позже. Что ты хотела? — зависая надо мной, Царёв действительно как будто расслаблен и никуда не торопится.

— А можешь полежать со мной? Немного. Пожалуйста.

Удивление от моей просьбы отчётливо проступает на мужском лице, но Андрей сразу же укладывается на бок рядом со мной.

— Без проблем. Я тоже не против прилечь. Вымотался чуток.

Сру на внутренний голос, что это всё излишне, и утыкаюсь носом в грудную клетку. Равномерно успокаивающе вдыхаю запах, идущий от его футболки, и ловлю кучу воспоминаний вчерашних дня и ночи.

Мне никогда так классно, как с ним, не было. Не знаю, в чём его секрет, но боюсь, что круче любовника, чем Андрей, у меня уже не будет.

Оказывается, оргазм — это не просто приятно, это волшебный феерический момент пика страсти и наслаждения человечка человеком.

Но ещё главное—это те едва уловимые моменты заботы и нежности. Они как бальзам на мою израненную душу.

Мне нравилось, как собственнически уже после секса Царь прижимал меня к себе, как убирал мешающий локон с лица. И сейчас он не лежит бревном рядом со мной.

Я чувствую сильную руку на моей талии, которая поглаживающими движениями переходит на поясницу. Каждый его вдох и выдох звучат во мне, и я непроизвольно подстраиваюсь под этот темп, приникая к нему, такому большому и сильному.

Сама не замечаю, как засыпаю, но просыпаюсь от писка дочери в своей больничной люльке. Я всё ещё лежу в объятиях мужа, но он уже подрывается вставать.

— Я подам её. Не копошись, Лисичка.

Я дышу размеренно, и теперь уже нет такого мандража. Сон действительно помог.

— Ну-ка, моя сладкая, попытаемся покушать, — приговариваю над дочерью, пытаясь вспомнить всё, что быстро говорила медсестра про первое кормление.

— Может, позвать кого-то из персонала? — напряжённо наблюдая над моими неторопливыми движениями, предлагает Царёв.

Он стоит рядом с кроватью, прокручивая в руках свой мобильный. Вот ему бы всё публики побольше!

— Ага. Весь. И главного врача не забудь, и техничку, а то вдруг я не справлюсь.

Малышка в дополнение ещё громче плачет, требуя пропитания. Господи, что ей там есть-то. Молока нет ещё, а это молозиво… три капли.

— Ну, хорошо. Раз у вас всё хорошо, то я поеду. У меня пресс-конференция через полтора часа. После вернусь.

Пальцы застревают, путаясь в пуговицах больничного халата. Вот умом понимаю, что чудо уже то, что Андрей перед боем проводит столь времени со мной, но на душе подлые кошки. Те шепчут, что муж просто сбегает от нас, ему чужих. Надоели мы! Устал он от нас, беспомощных! Ух, бесит!

— А когда нас выпишут? — меняю тему, стараясь при этом контролировать в голосе нотки обиды.

Наконец-то справляюсь с одеждой и пытаюсь правильно всунуть сосок в открывающийся ротик дочери. Голодная совсем. Как зверь.

— Если всё будет хорошо, то, скорее всего, послезавтра. Если врачи разрешат, то сразу полетим домой, — спокойно и даже как-то задумчиво отвечает Андрей.

Я из-за страха отвлечься от беспокойных сосаний бросаю на мужа лишь короткий взгляд. Он внимательно смотрит на наш немудренный процесс кормления. Хочу съязвить и спросить, всё ли, по его мнению, я делаю верно, но Царёв, резко развернувшись, сразу направляется к дверям.

— Если что-то не так, то звони, — коротко и сухо бросает уже с порога.

Муж уходит, плотно прикрыв двери, и вроде бы я теперь должна испытать облегчение, но ничего такого не чувствую.

Только одиночество и чувство вины.

Решаю для самой себя, что больше не допущу своих вспышек гнева в нашу жизнь. Андрей за последние сутки их точно не заслужил.

Поэтому, когда часа через четыре он возвращается, я с улыбкой и радостной новостью встречаю его.

— Я решила, как назову дочь, — буквально с порога моей палаты огорошиваю Царёва. — Андреа.

Он спотыкается на ровном полу и глухо матерится себе под нос, оглядываясь при этом на колыбельную, где спит малышка.

Наверное, это его от радости так приложило.

— В честь тебя, — дополняю своё принятое час назад решение фактами на тот случай, если он вдруг сам не догадается. — Ты нам так помог.

— Надеюсь, ты ещё официально никуда это имя не подала?

Андрей не улыбается, и вообще-то вид у него какой-то пришибленный. То, что мужчина устал, это я и так понимаю, но вот какое-то беспокойство в глазах… настораживает.

— Нет, конечно. Вдруг ты против связи имени малышки и своего.

— Я против.

Глава 21

Глава 21

Андрей

Мир вокруг меня как-то неузнаваемо изменился, накренился и завертелся по новой оси, но, по сути, поменялся только я.

Рождение нового человека не могло не оставить во мне след. Глубокий. И эти моменты: когда впервые его взяла на руки мама, как впервые он прижался к материнской груди и даже этот зовущий плач из кроватки.

Я смело ринулся и едва не струсил, когда мои грубые пальцы коснулись этого пищащего комка. Наверное, только в этот миг меня полностью накрыло осознание, что Чупакабра — не игрушка, а живой человек.

Я нёс мою личинку к Азалии, едва скрывая дрожь в своём теле, и с чувством выполненного вселенского долга передавал её в заботливые руки матери. Можно, кажется, выдохнуть.

В отличие от меня, нервного, Лисичка уверенно справлялась с ролью мамы и даже на меня успевала зубки скалить, поэтому я свалил к чертям собачьим.

И зря!

Лучше бы я пропустил эту ебучую конференцию. Там сразу всё пошло через задницу бабуина. А ведь у меня даже уважительная причина на пропуск имелась — роды.

Пресса. Много недолюдей с горящими глазами и с одним вопросом: мой ли это ребёнок?

Нет, этих личностей не интересуют я и мой бой завтра или хотя бы как прошли роды и на кого похож ребёнок, им надо крови. И чем больше, тем слаще им станет. Упыри хуевы!

Я рычал в микрофоны, а тренер спасал наши задницы. В конце приполз мой менеджер, и я наделся, что Марат, как обычно, заткнёт им все глотки, чтобы у меня не было жгучего желания сделать это вместо него.

— На сегодня конференция закончена. Все вопросы по возможному отцовству Царёва и его неожиданному пополнению можно будет задать уже на следующей дополнительной конференции по завершении тура.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать в голос.

Какая к хуям дополнительная конференция⁈ Я вообще хочу сразу улететь домой, где, кстати, ещё нихрена не готово к приезду Чупакабры.

С каменной мордой поднимаюсь из-за стола, на автомате жму руки представителям моего соперника и ему самому и спешу за кулисы этого театра.

— Марат, что за хуйня? — холодно выдыхаю я, пытаясь отморозиться и не въебать менеджеру за этот произвол сразу.

— Это просто пиар-ход. Выдохни. Я долго думал, как использовать твою шлюшку с её ребёнком, и вот теперь всё как по маслу. Я слил инфу куда надо, и теперь все СМИ наши, Царёв. Ты звезда эфиров.

Я ничего ему не отвечаю. Голосом. Просто укладываю в один удар в его челюсть на пол без сознания. И сожалею только о последнем факте, так как ещё хотел сказать, что именно о нём думаю.