Джоджо Мойес - Последнее письмо от твоего любимого
Стрекотали сверчки, смеялись женщины, из дома доносился приглушенный джаз. Энтони на мгновение прикрыл глаза, а потом взглянул на часы — целый час промелькнул совершенно незаметно. Ему уже давно пора и честь знать. Да-да, надо срочно распрощаться с хозяевами и идти домой.
— Думаю, мне пора возвращаться в отель, — сказал он мужчинам, с трудом поднимаясь с кресла.
— Мой водитель отвезет вас, — предложил Лоренс Стерлинг, не вынимая изо рта огромную сигару, и повернулся к дому.
— Нет-нет, не стоит, — запротестовал Энтони. — Мне полезно прогуляться. Благодарю за… за интересный вечер.
— Позвоните мне в офис завтра утром, если вам будет нужна дополнительная информация. Я буду там до обеда, а потом улетаю в Африку. Возможно, вы хотите побывать на моих шахтах? Африка всегда будет рада встретить нас…
— В другой раз, — отказался Энтони.
Стерлинг отрывисто и уверенно пожал ему руку, Монкрифф последовал его примеру, а затем молча отсалютовал.
Энтони пошел по тропинке, освещенной установленными в клумбах фонариками. Где-то далеко в ночном море мерцали огни кораблей.
Ветер донес с террасы отзвуки приглушенных голосов:
— Интересный парень, — сказал Монкрифф, но по тону было ясно, что он, мягко говоря, придерживается иного мнения.
— Вот самодовольный хлыщ! — пробормотал себе под нос Энтони.
— Мистер О’Хара? Можно мне с вами?
Слегка покачиваясь, Энтони обернулся и увидел Мариетту. Она стояла перед ним в накинутом на плечи кардигане, сжимая в руках сумочку.
— Я знаю, как дойти до города. Есть горная тропинка, можем пройти по ней. Мне почему-то кажется, что один вы обязательно заблудитесь, — заявила девушка, беря едва держащегося на ногах журналиста под руку. — Нам повезло, что сегодня чистое небо. В свете луны хотя бы будем видеть, куда идем.
Сначала они шли молча.
Прислушиваясь к шуршанию песка под ногами, Энтони зацепился за невысокий лавандовый куст и тихонько вздохнул. Несмотря на чудесную погоду и очаровательную спутницу, ему вдруг стало отчаянно тоскливо. Он и сам плохо понимал отчего.
— А вы не очень-то разговорчивы, мистер О’Хара. Вы там еще не заснули? — спросила Мариетта под доносящийся со стороны виллы смех.
— Скажите, а вам нравятся такие вечера? — ответил вопросом на вопрос журналист.
— Милый дом, — пожала плечами она.
— Милый дом. Это и есть ваш критерий того, насколько удачно вы провели вечер, мадемуазель?
— Мариетта, — слегка приподняв бровь, но не обращая внимания на его резкий тон, поправила она. — Пожалуйста, называйте меня просто Мариетта. То есть вы хотите сказать, что вам вечер не понравился?
— После общения с такими людьми, — провозгласил он, вполне отдавая себе отчет, что выпил и ведет себя агрессивно, — мне хочется засунуть револьвер в рот и нажать на курок. — Мариетта хихикнула, и, заручившись ее негласной поддержкой, Энтони продолжил развивать тему: — Мужчины говорят только о том, у кого что есть. Женщины не видят ничего, кроме своих украшений. У них есть деньги, есть возможность делать что угодно или поехать куда угодно, но никто из них и носа не высунет за пределы своего ограниченного мирка. — Энтони снова споткнулся, но Мариетта успела поддержать его под локоть. — Я бы с большим удовольствием провел вечер с попрошайками, которые ошиваются около отеля «Кап». Если, конечно, типы вроде Стерлинга еще не привели все в порядок и не вывезли неугодных лиц в какое-нибудь менее бросающееся в глаза место.
— А я-то думала, вам понравилась мадам Стерлинг, — упрекнула его девушка. — В нее влюблена половина мужского населения Ривьеры… судя по всему.
— Маленькая избалованная тай-тай. Таких полно в любом городе, мадемуа… простите, Мариетта. Красива, словно кукла, и ни одной оригинальной мысли в голове, — увлекшись собственным красноречием, продолжал он, но вдруг заметил, что девушка остановилась.
Почувствовав, что тут что-то не так, Энтони обернулся и с ужасом увидел на тропинке в двух шагах от него Дженнифер Стерлинг.
Она сжимала в руках его льняной пиджак, светлые волосы серебрились в лунном свете.
— Вы забыли, — процедила она сквозь зубы, глаза сердито сверкали в голубоватом свете луны.
Энтони шагнул вперед и забрал у нее пиджак, и тут Дженнифер повысила голос:
— Прошу простить нас, мистер О’Хара, что мы так вас разочаровали. Простите нас за то, что наш образ жизни столь оскорбляет ваши нежные чувства. Видимо, для того, чтобы заслужить ваше одобрение, надо иметь черную кожу и жить в абсолютной нищете.
— Господи! — встревоженно воскликнул он. — Простите! Простите, ради бога. Я выпил лишнего.
— Это точно. В любом случае, я нижайше прошу вас не нападать на Лоренса в прессе, каким бы ни было ваше личное мнение по поводу меня и моей избалованной натуры, — отчеканила она и, развернувшись, пошла к дому.
Энтони поморщился и беззвучно выругался, и тут ветер донес до него ее последние, брошенные через плечо слова:
— Возможно, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем соглашаться провести вечер в компании таких зануд, и поймете, что можно просто вежливо отказаться.
4
Ты не позволяла мне взять тебя за руку, не позволяла даже дотронуться до твоего мизинца, персик мой нежный.
Мужчина — женщине, в письме— Мадам, я не помешаю вам, если начну пылесосить? — донеслось из коридора, и Дженнифер, заслышав шаги экономки, села на пятки. — О! Все ваши вещи… — опешила миссис Кордоза, застыв на пороге с пылесосом в руках. — Не знала, что вы решили привести в порядок комнату. Позволите вам помочь?
— Нет, спасибо, миссис Кордоза, — ответила Дженнифер, вытирая лоб и окидывая взглядом содержимое шкафа, равномерно разбросанное по всей спальне. — Занимайтесь своими делами, я просто разбираю вещи, чтобы самой знать, где что лежит.
— Как скажете, — нерешительно ответила экономка, не двигаясь с места. — Я закончу, а потом пойду по магазинам. В холодильнике есть мясная нарезка. Вы сказали, что не хотите плотно обедать.
— Да-да, этого вполне достаточно, спасибо.
Вскоре в коридоре загудел пылесос, и Дженнифер снова осталась одна. Выпрямившись, она открыла очередную обувную коробку. С помощь миссис Кордозы Дженнифер уже несколько дней в самый разгар зимы занималась весенней уборкой: доставала все с полок и из ящиков, рассматривала, перекладывала, наводила чистоту и порядок с внушающей ужас скоростью и тщательностью, запоминала, как выглядят ее вещи, — одним словом, пыталась показать дому, который упорно отказывался признавать ее, кто здесь хозяйка.
