Красси Зуркова - Самодива
– Думаете, она правда была...
– Ведьмой? Я не верю в ведьм.
– Тогда почему люди звали ее так?
– У нее, должно быть, что-то перемкнуло в голове. Она начала гулять у моря, одна одинешенька, часто после захода солнца. Бог знает, что она делала там. Одной ночью она ушла и пропала, после чего ее нашли практически безжизненной у старой церкви. Твои родители забрали ее обратно в Софию и больше мы о них не слышали.
– Так значит, вы не знаете, жива ли она?
– Мне всегда казалось, что жива. Но судя по тому, что ты говоришь, не похоже, чтобы все было так, как я полагаю. – Он нервно теребил потертые разрывы на его джинсах чуть выше колена. – Я предупреждал, что не смогу помочь. Как и моя мать.
– Она назвала меня самодивой. Само собой, я в курсе легенд. Но какое они имеют отношение к Эльзе? И к местной церкви, к кладбищам, фиговым деревьям?
– Именно там нашли твою сестру, у церковного кладбища. Там растут фиговые деревья. А что до моей матери... она не в своем уме уже долгие годы. Верит в разное.
– Вроде чего?
– Что самодивы существуют. В историю, связанную с нашей семьей. Слышала ее?
– Нет.
– Она очень старая. Моя двоюродная бабушка Евдокия жила в регионе, который сейчас является частью Турции. После одной из многих балканских войн 3были возведены границы, и все, преследуемые турецкими войсками, перебрались на эту сторону. У Евдокии тогда был новорожденный младенец и, когда ты прячешься в лесах, плачущий ребенок это последнее, что тебе нужно. Только представь себе, каково очнуться посреди ночи и обнаружить, что над тобой стоит мужчина в тюрбане и кончик его ятагана направлен на твоего ребенка. "Все неверные должны быть убиты во имя Аллаха!" Когда лезвие начало погружаться, то ощущения были такие, словно надвое рассекали твое собственное сердце. Затем разверзся ужас. Массовая резня. Даже луна в небе и та кровоточила. Пока вдруг, словно спустившиеся прямиком с небес, среди деревьев не начали кружить белые фигуры. Молодые девушки. Хрупкие. Светящиеся. Такой ясной красоты, что встречается только в сказках. С выверенной точностью они стремительно отрывали каждую замеченную ими облаченную в тюрбан голову – хрясь! хрясь! – шеи ломались, словно ветки, извергая красные фонтаны, пока сами тела, дергаясь, падали на влажную землю. Как только дело было сделано, существа исчезли. Но прежде они пустились в танец, приглашая в их круг только одну человеческую девушку: ту, что проливала слезы над своим мертвым дитем. Позже выжившие рассказывали, как Евдокия спасла их. Как, обезумев от горя, она призвала самодив.
– Призвала их?
– Я слышал, что каждый, рожденный с кровью самодив, может вызывать их вот так... – Он щелкнул пальцами. – Без слов, просто так. Просто пожелать из появления в ночи, и они придут.
Теперь я понимала, почему родители все эти годы держали меня в неведении. Рожденные с кровью самодив. Я одна из таких? А моя сестра? Звучало это все, как безобидное суеверие. Фольклорный рассказ. Сказочка. Но однажды посаженные семенами в голову вопросы было невозможно вырезать.
– То есть вы говорите, что даже я могу... что в нашей семье может передаваться некоторая разновидность ведьминских способностей?
– Я говорю, что все это чушь, бред, который выдумывают пожилые люди, чтобы позабавить их ломящие от боли кости. Тебе бы хотелось обладать суперспособностями? Да и кто бы не захотел? Но мне жаль говорить тебе, что это лишь премилая история. Евдокия не была самодивой. Иначе она до сих пор была бы жива, ночами бродя по нашим побережьям.
– Как она умерла?
– Пневмония, довольно скоро после того, как добралась сюда. Я видел ее могилу собственными глазами.
– На церковном кладбище?
После быстрого кивка головой, он сменил тему разговора:
– Как долго ты пробудешь в городе? Приглашаю остаться у нас.
– Спасибо вам, но я забронировала номер в отеле. Уезжаю уже завтра рано утром.
– Вижу, родители уже не присматривают за тобой так пристально.
– Вообще-то, у них нет особого выбора. Скоро я уезжаю в Америку.
– И ты тоже?
Это последний секрет о моей сестре, который я узнала от него. Тем роковым летом она хвалилась скорым отъездом в университет, тем, что уже куплен и билет и все прочее. Нередко упоминался город Нью-Йорк. А затем произошел инцидент у церкви.
– Мне частенько бывало интересно, поехала она в итоге или нет, – сказал он, бросая на меня взгляд прежде, чем мое безмолвие напомнило ему, что я знала о судьбе Эльзы еще меньше его. – Эти решения, связанные с учебой... Твоя родня наверно в смятении. Потеряв одного ребенка, они наверно и не думали, что второй тоже уедет.
– Может, по этой причине они и завели меня? Страховка, чтобы не остаться одинокими, когда Эльза вырастет.
– Не говори так. Люди заводят детей по многим и самым разным причинам, даже в зрелом возрасте. Дай им шанс исправить то, с чем они напортачили в первый раз. – Он улыбнулся и поднялся со скамейки. – Уверен, что они делали все возможное, чтобы уберечь тебя от проблем. И все же ты здесь.
Как только мы попрощались, я спросила у него, были ли у них фотографии Эльзы. Он отправился проверить некоторые старые фотоальбомы, но вернулся, качая головой.
– Прости, не повезло. Но хорошие новости в том, что тебе достаточно посмотреться в зеркало. Когда я только увидел тебя, то, клянусь, решил, что вижу привидение.
– А я... эфирная?
– Надеюсь, что нет! – посмеивался он. – Ты настоящая, из плоти и крови. Оставайся такой и дальше.
Я поблагодарила его и пообещала прислать открытку из Америки. Но я еще не закончила. Прежде чем уехать из Царево, мне нужно было сделать еще одну остановку.
ЦЕРКОВЬ ТЕРПЕЛИВО ЖДАЛА на голых скалах над черным морем. Закатное небо одеялом расплывалось над всем вокруг, оставляя на окнах отливы насыщенных гранатовых оттенков, как будто все здание изнутри было охвачено пламенем.
Я сидела в машине.
И что теперь?
Подняться по склону... Открыть дверь... Войти и зажечь свечу...
Или просто уехать и никогда не возвращаться?
Как будто это все не имело значения. Я чувствовала себя преданной: каждым по отдельности, а особенно моими родителями. Когда правда выплыла наружу, ничто не могло изменить ее или дать хотя на намек на то, что же с ней делать.
У меня была сестра.
Скорее всего сумасшедшая.
Жива ли она еще? А если нет, то как умерла, случайно? Самоубийство? Или что похуже, что запечатывало всем рты так долго?
Я оставила машину у дороги и пошла по склону. Ко входу вела тропинка, сворачиваюшая лишь раз, на середине пути, чтобы избежать контакта со старым фиговым деревом, чьи изогнутые ветви провисали до земли непроницаемым куполом из плодов, коры и листьев.
