Тилли Бэгшоу - Любимцы фортуны
— Пропустите! Дорогу! Дайте пройти!
Толпа папарацци всколыхнулась, головы поворачивались на голос, вспышки защелкали еще чаще. Сквозь плотное кольцо прорвался человек, которого Клэр ожидала увидеть меньше всего, но которому невероятно обрадовалась.
— Идемте же! — сказал Хантер настойчиво, хватая женщин под руки. — Скорее внутрь.
Сильными руками он распихивал представителей прессы, которые, должно быть, изумленные его неожиданным появлением, несколько растерялись. Ослепленная камерами, потрясенная происходящим, Сиена замешкалась, и тогда Хантер подхватил ее на руки и направился к стеклянным дверям.
До чего же она легкая, подумал он с удивлением.
— Хантер! — взревели голоса, сообразив, что добыча ускользает из рук.
— Вы пришли повидать брата?
— Что произошло с вашей племянницей?
— Вы давно не виделись с семьей?
— Сердечный приступ Пита дал толчок к воссоединению? Ваши комментарии? Хантер! Хантер!
Но все трое уже вбегали в холл больницы. Навстречу им спешила охрана, которая удержала волну репортеров и выпихнула за двери самых настойчивых. Клэр успела обернуться и передернулась от отвращения. К стеклу прижимались десятки лиц, камеры продолжали ярко посверкивать, мелькали чьи-то руки с диктофонами и блокнотами в руках.
Неужели Сиене нравится такая жизнь? Жизнь, в которой нет места уединению и покою? Неужели слава стоит утраты свободы? Клэр покачала головой.
Хантер торопливо вошел в лифт, так и не спустив Сиену с рук. Клэр поспешила за ним. Все трое вздохнули с облегчением.
— Какой этаж? — спросил Хантер.
Широкоплечий и высокий, он занимал половину лифта, и фигурка Сиены, с трепетом прижимавшейся к нему, казалась крохотной и какой-то кукольной.
Клэр не встречала Хантера с того времени, когда он был подростком, хотя и видела его по телевизору. Он превратился в настоящего мужчину. Пожалуй, он сильно походил на молодого Дьюка, и Клэр уставилась на него, открыв рот.
— Так какой этаж? Или будем стоять в лифте до скончания века? — спросил Хантер.
— А… семнадцатый.
Когда двери закрылись, Клэр неожиданно ударилась в слезы.
Они направились в палату втроем. Хантер помог Сиене устроиться на стуле, тщательно избегая смотреть в изможденное лицо Пита. Клэр села на край постели.
— Спасибо, — сказала она Хантеру. — Даже не знаю, что бы мы делали, если бы ты не появился так своевременно!
Сиена, казалось, онемела от радости. Она пялилась на Хантера, не зная, что сказать. Сообразив, что пауза затянулась, она откашлялась.
— Да, спасибо, что опять спас мою задницу, приятель. — Потупив глаза, она закусила губу, а затем снова посмотрела на Хантера. — Прости, что была такой бессердечной сукой и портила тебе жизнь. Думаю, мне справедливо воздалось за мой поганый характер. — Девушка горько усмехнулась. — Заметил все эти чудесные перемены в моей внешности?
— Вам не за что меня благодарить, — ответил Хантер, обращаясь к Клэр. — Я просто ехал в больницу. Смотрю, толпа папарацци, решил узнать, в чем дело… и вот. Я не планировал влезать в вашу жизнь, но понял, что нужна помощь. — Клэр снова благодарно кивнула. — Я не собирался подниматься в палату. Просто хотел узнать у врача, как… он.
— И все-таки хорошо, что ты здесь. — Клэр улыбнулась. Ее тронула забота Хантера, который был совершенно ничем не обязан Питу.
— Я хочу спуститься, — неожиданно сказала Сиена. Хантер и Клэр посмотрели на нее непонимающе, а затем их лица приняли озадаченные выражения. — Пусть увидят, что со мной сделал Рэндалл. Думаю, лучшего момента не придумать.
Хантер молча смотрел на подругу. Разумеется, перемены в ее внешности стали для него шоком, хотя он и пытался не заострять на них внимание. Еще на улице он заметил, что Сиена прячет лицо, а в зеркальных стенах лифта разглядел ее хорошенько. Он боялся спрашивать, что произошло. Страшно был предположить, что могло случиться с человеком, чтобы остались такие шрамы.
— Ты уверена? — тихо спросила Клэр. — Этим утром ты рассуждала иначе и не хотела встречаться с прессой. Их собралось так много. Ты справишься? Они же тебя заклюют.
Сиена медленно кивнула.
— Справлюсь, я бывала и в худших передрягах, — иронично сказала она.
— Значит, пойдешь? Ты все решила? Все взвесила?
Конечно, Клэр мечтала о том, чтобы Рэндалл Стайн поплатился за то, что сотворил с ее дочерью, но опасалась за эмоциональное состояние Сиены. Преследования прессы, сплетни, полиция, возможное судебное разбирательство — это может доконать кого угодно, а Сиене был необходим покой для полного выздоровления. Втайне Клэр даже начала надеяться, что Сиена решила просто забыть о произошедшем и начнет жить так, словно Стайна никогда не существовало.
— Да, я все взвесила, мама. У меня было на это почти две недели. — Глаза Сиены блеснули той уверенностью, которую давно не излучали, и Хантер с Клэр вздохнули с облегчением. Видеть отчаяние и равнодушие на ее лице было куда хуже. — Я раздавлю этого ублюдка, как он раздавил меня.
Клэр с обожанием посмотрела на дочь, чувствуя гордость и любовь.
Когда Сиена во второй раз вышла на улицу, ее встретила новая волна вспышек и крики, похожие на крики портовых грузчиков. Хантер держал ее под локоть, хотя на самом деле Сиене не требовалась поддержка. Она была готова ко встрече с прессой.
Медленно, давая папарацци время вдоволь пощелкать вспышками, девушка сняла очки и шарф. Даже нахальные журналисты умолкли, по толпе пробежал шелест вздохов.
Сиена еще в лифте отлично продумала свои действия и была уверена, что стратегия сработает. Она не собиралась подавать на Рэндалла в суд и требовать компенсации за моральный и физический ущерб. Нет! Ведь существовала приличная возможность потерпеть неудачу, даже с такими солидными доказательствами, как ее увечья.
Сиена выбрала другой путь, и ее месть должна была стать не менее изощренной, чем судебное разбирательство. Фотографии прессы должны были все сказать за нее. Она знала, что это будет обвинение без слов, для которого не нужны доказательства. Сиена хотела уничтожить Рэндалла, раздавить его и лишить всего того, что было для него дорого: карьеры, денег и репутации. После фотографий с ее лицом, которые появятся во всех изданиях и замелькают на телевидении, Стайн предстанет публике жестоким монстром, маньяком и садистом, и никакие опровержения ему не помогут. Можно судиться по закону, делать заявления и подводить под обвинение целую доказательную базу. А можно хранить ледяное молчание, позволив прессе и всему миру навешать свои ярлыки.
