Джоэль Данн - Синдром Фауста
– Руди, – сказала одна из них, – с вами весело.
– И приятно, – прибавила другая.
– А где Лайза?
– Она ушла. Но завтра ночью дежурит.
Следующим вечером Лайза заглянула в палату и, проведя по мне долгим взглядом, чуть улыбнулась:
– Ну как?
– Что – как? – ответил я вопросом на вопрос.
– Как мы себя чувствуем? – сложила она губы трубочкой.
– Очень одиноко, – пропел я в ответ.
– Ну, это поправимо, – хмыкнула она.
Около полуночи, когда освещение стало тусклым и ночным, кто-то легко дотронулся до моей руки. Я стряхнул с себя дрему и узнал Лайзу. Приложив палец к губам, она шепнула:
– Минут через десять выйдешь отсюда и пройдешь по коридору направо. Там – лестница. Спустишься вниз на два этажа. Третья дверь слева. Старайся не шуметь…
Я сделал все в точности, как она говорила. Чуть приподняв дверь, чтобы та не скрипнула, проскользнул внутрь. Там было темно и пахло бельем. Но Лайза тянула меня в темноте все дальше и дальше. Наконец, остановилась. Я ничего не видел, только чувствовал. Вот меня взяли за руку, вот – куда-то потянули, потом остановили.
– Ждал? – услышал я знакомый низкий голос.
Я не ответил. Только шумно сглотнул слюну.
– Тогда подожди еще немного. Я так быстро не загораюсь…
Света она не зажигала: по-видимому, боялась. Сначала моя рука ощутила ее грудь: крупную, податливую, ждущую. Потом, слегка подрагивая и постанывая, Лайза довела руку до своих бедер и зажала между ними. Руке стало жарко. Замерев на мгновение, Лайза чуть подтолкнула меня в бок.
– Здесь – стол, – сказала она тихо. – Осторожней…
Я ощущал на себе ее замедляющееся, в ритм движениям, дыхание. Она присела на край стола, выгнулась и, чуть хрипнув, застыла. Потом опять выгнулась и снова застыла. Я почувствовал ее зубы у края уха.
– Ты молодец, не торопишься, – шептала она, покусывая мою мочку.
От ее зубов ухо щипало, но она слизывала боль языком. Кожа у нее была молодая, упругая и щекотала своей податливостью и чутким отзывом на каждое прикосновение. Постепенно меня втягивало в незнакомый ритм, хотя мы все еще оставались двумя разными существами.
– А теперь – все, – со стоном выдохнула Лайза, – давай!
Я не узнавал самого себя: ясная, несмотря на долгое вынужденное воздержание, голова, плавные, уверенные движения и немного замедляющийся до клекота в женском горле ритм. Я услышал ее горячий гортанный шепот:
– Это ведь не последний раз у нас, правда?
– Вот уж не думал, что сумею увлечь такую молоденькую валькирию.
– Не скромничай, – услышал ее задыхающийся ответ и понесся на запредельной скорости вниз, в бездну.
Потом, придя в себя, тяжело дыша и ощущая холодный пот на лбу и спине, я спросил:
– Но чем все же я тебя вдохновил?
– Сказать? – Она помедлила. – Знаешь, что у тебя в глазах, Руди? И не только, кстати, в них?
– Понятия не имею, – удивился я.
– Блядство, – хмыкнула она. – Ты не просишь, ты обещаешь…
ЧАРЛИ
Руди менялся на глазах. Он отпустил косичку, сбрил свои тонюсенькие усики. Больше всего он походил на сытого и довольного кота. Думаю, он перетрахал кучу сестричек, раздатчиц еды и уборщиц. Нельзя изводить нормального мужика жесткими нормами и капризами стареющей дамы. Я уверен, Абби начала обо всем догадываться, но ни разу со мной об этом не заговорила. Сколько браков сломалось от такого испытания на прочность. Сколько отгремело скандалов, пролито слез, пережито трагедий.
В день, когда Руди выписывали из больницы, мне позвонила Абби.
– Ты можешь его взять?
– Нет проблем, – сказал я. – Но ты не думаешь, что лучше, если бы ты это сделала сама?
В трубке зависло гнетущее молчание.
– Он просил, чтобы это был ты…
– Хреновина, – обозлился я. – Какого черта вы должны сводить счеты за мой счет?
Но в ухе уже звучал отбой…
В больнице моим глазам предстала еще та картина. Помолодевший и окрепший Руди в модном прикиде поворачивался перед зеркалом, примеривая на шее большой франтоватый бант. Выросший и уже успевший почернеть хвостик косички вился вслед за каждым его движением. Я вдруг заметил на его руках белые перчатки.
– Когда ты успел все это накупить? – поразился я.
– Сестрички помогли, – ответил он, нисколько не удивляясь моей реакции.
Я обошел его вокруг и иронично присвистнул:
– Руди, а ты, я смотрю, в новом амплуа?!
– А что, не нравится? – улыбнулся он в ответ.
Я с сомнением вздернул и опустил брови:
– Не в этом дело. Просто с тобой, с таким, я не знаком…
– Так познакомься, – хихикнул он.
– Да-а-а… – протянул я. – Уж придется…
– Что, правда, не похож?
– На кого? На себя, каким я тебя знал?.. Нет!..
– Тогда на кого?
– Чем-то, знаешь, на падшего ангела. Небесный трибунал вышвырнул его из рая за прелюбодеяние. Вот он и пижонит на земле, разжалованный в простые смертные.
– Ты шутишь! – все еще посмеиваясь, посмотрел он на меня. – Нет? А в чем тогда это выражается?
– В твоей загадочной полуулыбке, – стебался я. – В этой вот опасной глубине взгляда… Да любая баба всю себя отдаст с потрохами, лишь бы узнать, что там у тебя за этим. Головокружительный порок? Райское блаженство?
– Да ладно!
Глаза Руди лучились от удовольствия.
– Теперь я понял, почему Абби просила меня взять тебя и не приехала сама…
– Это – ее дело, – досадливо фыркнул он.
Так обычно фыркала Роза, когда, подшивая платье клиентке, сплевывала с губ пару булавок.
Он уже собрал свои вещички, и мы вышли в коридор. Медсестра у стойки стрельнула в нас шаловливым взглядом и пошла за врачом. Минут через пять появилась уже знакомая мне молодая врачиха. Не глядя на Руди, она протянула ему медицинское заключение.
– Ты и ее трахнул? – спросил я, отойдя.
Руди невольно скривился:
– Кисель без сахара.
Я покачал головой:
– Ну ты даешь!
Мы уже были возле двери, когда нас нагнала медсестра.
– Профессор Грин, – стрельнула она глазами. – Тут для вас номер телефона.
Руди загадочно улыбнулся.
– Слушай, чем это все объяснить? – разозлился я. – Сначала – все это пижонство. Теперь – дурацкий флирт.
Руди досадливо поморщился:
– И вправду не догадываешься?
Я отрицательно покачал головой.
– Не морочь голову! Не ты ли говорил, что через четыре года я буду шестнадцатилетним юнцом, а через пять стану младенцем!? А что на шестой'? Придется влезать в чью-то вагину? Может, подскажешь, в чью, Чарли?!
Меня задело.
– Эй! Могло быть и хуже…
– Не проснулся бы я, что ли? – презрительно хмыкнул он.
– Хотя бы так…
Руди окинул меня незнакомым взглядом:
