Джил Шелвис - Маргаритки в раю
С берега кто-то выкрикнул ее имя.
Зак!
Он стоял ярдах в двадцати пяти и с мрачным беспокойством наблюдал за ней.
— Не бойся, со мной все в порядке, — крикнула она.
— …слишком далеко… — Ханне показалось, что она услышала эти слова. Зак смотрел на рваное, взлохмаченное небо.
— Все нормально, — снова прокричала она, но он сорвал с себя рубашку, скинул туфли и ринулся в воду вслед за ней.
Ханна тоже бросила взгляд на небо и подумала: похоже, он прав — надвигается шторм. Когда она еще раз обернулась, Зак опять выкрикнул ее имя. Она повернула назад, к нему, и принялась с удвоенной силой разрезать воду руками.
И в этот момент случилось непредвиденное — судорога скрутила ее правую ногу ужасной болью, полностью парализовав. Ханна не предполагала, что бывает такая боль — стало невозможно ни плыть, ни даже шевелиться. Все, на что она теперь была способна, — это дышать.
Громадная волна нависла за ее спиной, ударила со всей силы, уволакивая в глубину.
Каким-то чудом выкарабкавшись на поверхность, она увидела прямо перед собой Зака. На лице у него был написан ужас.
— Что с тобой? Что с тобой? — настойчиво спрашивал он. — Что случилось?
— Судорога, — выдохнула она, панически пытаясь поймать хоть немного воздуха, но заглатывая лишь соленую воду.
Руки Зака обхватили ее. Они были теплыми и наполнены такой желанной и чудесной силой.
— Держись за меня! — громко крикнул Зак ей в ухо, беря курс на берег.
Но Ханна была не в состоянии держаться, она не могла ничего, кроме как содрогаться от боли.
Новая громадная волна обрушилась на них, и она испугалась, что ее оторвет от Зака, но нет! — он стоически держал ее, не выпуская из рук.
— Уже близко, — проговорил он, тяжело дыша.
Когда она, наконец почувствовала под ногами песок, то едва не разрыдалась.
Они тяжело хлопнулись на берег, глотая ртом воздух. На них лил дождь, и боль в ее ноге не отпускала. Все еще обнимая Ханну одной рукой, Зак наклонился над ней и принялся с силой разминать сведенные судорогой мышцы. Было так больно, что из глаз посыпались искры, но мало-помалу Ханна почувствовала, что мышцы расслабляются, а боль уходит.
— Уже лучше, — пробормотала она.
Вконец выдохшийся, изнуренный и разбитый, Зак без сил замер рядом с ней. Но все равно его руки были крепко и упрямо сцеплены на ее туловище. Так они лежали вместе, под дождем и ветром, дрожа от холода, не имея сил шевельнуться.
— Да, это был славный заплыв, — смог он наконец выговорить.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Если бы не ты…
— Не надо, я и думать не хочу об этом.
— Зак! — прошептала Ханна немного погодя.
— Что?
— Это не имело никакого отношения к… ты знаешь к чему.
— К плану обольщения?
— Да.
— Я знаю, — улыбнулся он. — А то, что я спас тебя, не означает, что я собираюсь уступить.
Она хрипловато засмеялась.
— Ладно, пусть так. Главное — мы не врем друг другу.
Ударил порыв ветра, и Ханна зябко вздрогнула. Зак издал низкий, глуховатый возглас.
— Душ! — решительно объявил он и так же решительно поднялся на ноги. — Горячий душ!
Ханна невольно представила их обоих вместе в своей ванной комнате, под душем…
— Ханна! — услышала она его усталый и резкий окрик. — Оставь эти глупости.
— Хорошо. — И прижалась грудью к его груди — просто чтобы напитаться его теплом.
Взгляд Зака скользнул ниже, от ее лица к купальнику. Оба уперлись взглядом в ее жестко набухшие соски, торчащие сквозь материю. Зак тихо простонал и закрыл глаза.
— Душ, — повторил он. — Горячий — для тебя, холодный — для меня.
Глава девятая
На следующий день Зак получил собственный номер. Это должно было бы освободить его мозги от нежелательных мыслей, но там царил вчерашний образ Ханны, распростертой на песке.
Даже в тот момент она не переставала испытывать вожделение. Он — тоже.
И все-таки Ханна была не из тех, кто годится для мимолетной любовной интрижки. Теперь Зак начинал уже думать, что и он — тоже.
Что же касается серьезных отношений… Для Зака все это представлялось запутанным и сложным, лишней головной болью, и этого следовало избегать, во что бы то ни стало. Особенно здесь, в Авиле. Только вот сердце его, похоже, находилось не в ладах с рассудком.
Причиной была Ханна, первая женщина за всю его жизнь, сумевшая пробудить в нем страсть, расшевелить его сердце и душу.
Эта девушка напомнила ему, что жизнь — не только любимая работа, и у нее по-прежнему сохранялось в глазах это упрямое выражение, свидетельствовавшее о том, что она не оставила своих замыслов.
Они вошли в его номер. Зак поставил на пол сумку и обнаружил, что ужасно хочет спать, даже голову трудно держать прямо.
— Ложись спать, — прошептала Ханна и ласково подтолкнула его к спальне. Должно быть сжалившись над ним, сама она осталась у двери. — Я ухожу.
Несмотря на усталость, тело его вступило в схватку с разумом, возникло неодолимое желание затащить ее к себе в постель. Но, к счастью, разум победил.
Зак уснул еще до того, как успел натянуть на себя одеяло.
Ему приснился удивительный и странный сон.
Руки Ханны скользили по его голой груди, затем к ним присоединились ее губы, и Заку сделалось уже невмоготу удерживать свою бешеную реакцию. Этот потрясающий сон… Заку хотелось, чтобы он не кончался.
Вот она опять прикоснулась к нему, ее полуоткрытый рот теперь пустился покрывать горячими поцелуями его живот, отчего Зак затрепетал всем телом, а дыхание сделалось судорожным и прерывистым. Он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Все это продолжалось долго, слишком долго. Не нашлось бы человека, способного это выдержать.
Волшебный, восхитительный сон…
Сон ли? Сердце стучало как молот, руки трогали мягкую, нежную кожу — настоящую кожу, — и все тело напряглось как струна. Над ним склонялась Ханна, ее упавшие вперед волосы щекотали ему грудь, ноги переплелись с его ногами, а его руки сжимали ее бедра.
Вот она проворно стянула с себя рубашку, и в мгновение ока перед Заком забелела в полутьме ее обнаженная грудь. Ханна быстрым движением скинула все остальное.
— Ханна, погоди… — Обнаженная, она была совершенством из совершенств. А сам он к этому моменту был уже настолько возбужден, что даже пальцы ног покалывало, еще миг и тело разорвется. — Мы же во сне. Это мне снится…
Она взяла его руки и провела ими снизу вверх по своему плоскому животу, по ребрам, под грудью… Когда его ладони коснулись ее грудей, обхватили их всей пригоршней, Ханна хрипло промычала — глухим, невнятным стоном, исполненным наслаждения.
