Шобха Де - Сестры-соперницы
— В чем дело, мама? — прошипела она. — Возьми себя в руки.
Раманбхаи поднял голову от Лилабен, которая, судорожно всхлипывая, прильнула к его груди.
— Все в порядке, Алиша. Просто у твоей мамы большое горе… как и у всех нас. Такая трагедия. Такой великий человек погиб… Мы все осиротели. — Он погладил спутанные волосы Лилабен и тихонько проговорил ей что-то утешительное. Женщина постепенно успокоилась.
— Пожалуйста, дочка, не сердись, — сказала она с мольбой. — Мне так холодно, так тоскливо. Принеси мне коньяку. Всего одну рюмочку, ну, пожалуйста.
Алиша посмотрела на мать, а потом встретилась глазами с Раманбхаи. Скорее всего он не раз наблюдал такие сцены. Мать выставляла себя полной дурой, а он утешал ее. И об этом человеке Лилабен только что отзывалась как о последнем слуге? Вполне возможно, что она и с ним спала… Алише стало противно и захотелось немедленно выставить Раманбхаи из дома. Но она сдержалась. Он был ей нужен. А она, по всей видимости, была нужна ему, иначе он не приехал бы к ним.
Девушка дождалась, пока мать окончательно успокоится, и решительно перешла к делу:
— Давайте выкладывайте, что там у вас.
Раманбхаи с восхищением смотрел на нее, вспоминая, как Баччхубхаи позвонил ему в три часа ночи с просьбой приехать в престижный роддом, который недавно выстроили на окраине: «Лилабен рожает. Возьми с собой десять тысяч рупий. Скажи врачам, пусть они не экономят. За ней должен быть самый лучший уход. Я приеду утром навестить ее. Да, и еще… сам понимаешь… об этом никто не должен знать». Именно Раманбхаи первым взял на руки новорожденную девочку, пока Лилабен отдыхала после долгих и трудных родов. Крошечное крикливое существо сразу же покорило бездетного Раманбхаи. Малышка и тогда была хорошенькой, а сейчас стала настоящей красавицей. Они с Микки были очень похожи и вместе с тем такие разные. Алиша казалась более жесткой, резкой и напоминала дикую кошку.
— Ладно, — сказал он и взял свой видавший виды портфель. — Твоя мама наверняка знает о трасте, который отец учредил на твое имя. Ты сможешь полностью распоряжаться деньгами — кстати сказать, это довольно крупная сумма, — когда тебе исполнится двадцать. У меня тут с собой все бумаги. Но их мы можем посмотреть и потом. Главное в другом, — собственно, я пришел сюда, чтобы сказать тебе: дела в «Хиралаль Индастриз» идут неважно. За последние два года твой отец принял ряд необдуманных решений, и у компании сейчас большие долги. Он дал втянуть себя в несколько рискованных предприятий, которые затеяли люди с сомнительной репутацией. А потом понес большие потери из-за совместного предприятия с малайцами. Иными словами, сейчас «Хиралаль Индастриз» на грани банкротства. У твоей сводной сестры Маллики нет почти ничего, кроме доставшихся ей в наследство от матери украшений и кое-какой недвижимости, но она и этого вскоре может лишиться. А вот твое финансовое положение значительно лучше. У тебя есть средства, и я могу сделать так, что с помощью других заинтересованных инвесторов ты получишь контрольный пакет всех компаний твоего отца. Я хочу предложить тебе вести твои дела, пока ты не будешь готова взять управление компаниями в свои руки. А то смотри, сейчас многие спят и видят, как бы отхватить лакомый кусочек от империи твоего отца.
Алиша была слишком ошеломлена новостями, чтобы ответить сразу. Она бросила взгляд на мать — та тоже выглядела удивленной.
— Всё это слишком неожиданно… — сказала девушка ровным голосом, выйдя из задумчивости. — Мне нужно подумать над вашими словами. Я поговорю с мамой и проконсультируюсь с юристом, а потом дам вам ответ.
Раманбхаи мысленно аплодировал ее выдержке. Молодец. Другая на ее месте запрыгала бы от радости или хоть чем-то выдала бы свои чувства. Но Алиша только гордо вскинула голову и попросила время на размышления. Умница.
Только услышав, что за Раманбхаи закрылась дверь, Алиша вскинула руки, издала торжествующий вопль и стала скакать вокруг матери, приговаривая:
— Мы богаты. Мы богаты. Мы богаты, богаты, богаты!
***Микки с Навином и еще парой друзей сидели во французском ресторанчике. Настроение у девушки было — мрачнее некуда. Ей надоели такие вечера. Одни и те же люди, разговоры об одном и том же. Но всё лучше, чем дома. В последнее время дом казался таким опустевшим и заброшенным. В нем звучали только CD, которые Микки слушала, бесцельно бродя по комнатам в ожидании Навина. При этом ей не хотелось никуда идти. Микки понимала, что это уже просто смешно, напоминала себе, что она молода, известна и привлекательна, что ей надо выходить по вечерам. Но сейчас ей хотелось сбежать из ресторана как можно скорее. Она усилием воли прекратила барабанить пальцами по столу и достала сигарету, чтобы чем-то занять руки.
В ресторанчике сидели в основном иностранцы, которые жили здесь же, в гостинице «Оберой Тауэрс». Они задумчиво жевали бифштексы с кровью и фаршированные куриные грудки. В какой-то момент внимание Микки привлек довольно импозантный мужчина лет пятидесяти за столиком в дальнем углу. Он был так тщательно причесан, будто только что вышел от модного стилиста. Хорошо, хоть волосы не крашеные. Костюм на нем был дорогой, но довольно консервативный. Микки очень понравился его шелковый галстук, хотя со своего места она и не могла его как следует разглядеть. Незнакомец курил сигару и потягивал «Кровавую Мэри». Поймав на себе взгляд девушки, он приветственным жестом приподнял бокал. Микки покраснела и отвела глаза. А минут через пять официант принес им бутылку «Moёt a Chandon» в ведерке со льдом. Навин, болтавший с друзьями, прервал разговор, недовольно взглянул на официанта и сказал:
— Прошу прощения… это, должно быть, какая-то ошибка. Я не заказывал шампанское. Но раз уж вы здесь, повторите наш заказ.
Официант улыбнулся и протянул Микки красивую визитную карточку, на обороте которой она прочитала: «Прекраснейшей девушке Индии. Я хотел бы посвятить Вам стихотворение или исполнить песню. Понимаю, что шампанское этого не заменит, но все же осмелюсь Вам его предложить».
Навин вопросительно выгнул бровь. Микки молча передала ему карточку. Он прочитал послание и окинул взглядом зал в поисках его автора. Встретившись глазами с незнакомцем, Навин расслабился — это же совсем старик! — и кивнул официанту, чтобы тот открывал бутылку. Когда бокалы были наполнены, он произнес тост: «За нас… и за богатеньких поклонников!» Все посмотрели на Микки, и она смущенно опустила глаза.
Потом она извинилась и, осторожно ступая, направилась в дамскую комнату. В коротеньком платье, туго обтягивающем ее стройные бедра, и на высоких каблуках она боялась поскользнуться на полированном мраморном полу и двигалась очень осторожно. В просторной туалетной комнате Микки поправила прическу, подкрасила губы и взглянула на свое отражение в большом зеркале. Возвращаться к Навину и остальным не хотелось. Может, сослаться на головную боль и уехать домой? Да, решено, она подойдет к ним и скажет, что у нее началась мигрень, мол, это шампанское так подействовало.
