Джиджи Грэйзер - Мужеедка
Аарону чертовски повезло с будущей женой.
— Ах, черт! — Кларисса ринулась в спальню. Сегодня первое настоящее свидание с Аароном, в полвосьмого у «Орсо», а она до сих пор не нашла его в Интернете.
Кларисса проверяла по Интернету всех мужчин, с кем встречалась за последние пять лет, в поисках любой информации, которая могла бы придать остроты отношениям. Однажды выяснилось, что парень, с которым она намылилась на рандеву, — бывший зэк.
На свидание Кларисса все равно пошла. Плевать на его прошлое («Далее лучший из людей способен на смертоубийство» — таковы были ее слова), если у парня фигура такая, что сам Кельвин Кляйн внес бы за него залог. Ха! Пожалуй, тогда пришлось бы пополнить список буквой «3»: «Залоговый Секс».
На запрос об Аароне Мейсоне поисковая система Google предложила 1645 ссылок.
Кларисса взвизгнула. Есть рекорд! Она сбегала за пакетиком леденцов, и их как раз хватило на час работы принтера.
Принтерная распечатка помогла сделать три открытия. Во-первых, полное имя Аарона — Джозеф Аарон Кингсли Мейсон IV. Во-вторых, у семейки Мейсон, владевшей «Универмагами Мейсона» (фирма зарегистрирована в Колене, штат Джорджия, население 22 001 чел.), денег куры не клюют. За подтверждением Кларисса позвонила Тони Би.
— NASDAQ — что за штука? — спросила она.
— Биржа… Принцесса, я горжусь тобой! Ты, никак, газету читаешь? Снизошла до новостей бизнеса?
— А если компания включена в списки NASDAQ — что это значит?
— Что компания крупная. Слушай, я как раз устроил фэн-шуй в обувном шкафу… позже перезвоню, идет?
И наконец, открытие третье… О-о-о. Третье открытие оказалось настоящим сюрпризом.
— Шон был… сильным. — Кларисса легонько водила пальцем по ободку бокала. — Называл меня своей музой. Говорил… никогда не забуду… он говорил: «Ка… (Шон всегда называл меня «Ka».) Ка, ты для меня все равно, что для Ван Гога его носатая модель».
— Это какая же? Та нищая, одноногая, изъеденная сифилисом проститутка? — уточнил Аарон.
— Балда, — возмутилась Кларисса. — Другая… которая с двумя ногами. Ох… — Она вскинула руку к горлу, словно вдруг спохватившись. — Давай не будем. Мне не хотелось бы говорить о наших с Шоном отношениях.
Благословенны все боги Интернета. Кларисса наткнулась на интервью Аарона в «Варьете», где речь шла о Шоне Пенне, чьи последние фильмы (то есть все, кроме «Быстрых перемен в школе Риджмонт Хай»[15]) были Клариссе совершенно непонятны.
Аарон же называл этого актера-режиссера с вечно кислой физиономией не только лучшим актером всех времен, но и своим любимым режиссером. Интересно, чем это грозит ей в будущем? Нет чтобы выбрать любимчиком Тома Хэнкса. Куда проще.
— Ладно, — сказал Аарон. — Поговорим о чем-нибудь другом.
Кларисса с печальным видом кивнула. Она потягивала «Рэз-Оргэз номер три» (размятая малина + малиновый ликер + водка = 224 пустые калории) и гадала, сколько ей можно будет пить во время беременности.
— Поговорим, — согласилась она.
— Ну… и долго ты встречалась с Шоном Пенном? — спросил Аарон.
Кларисса улыбнулась.
— Долго, не долго… Без разницы. Главное, это было… какое бы слово подобрать…
— На одну ночь? — Он улыбнулся. Черт бы побрал эти ямочки!
— Я сказала — слово, тупица. А тут целых три. Нет, это было… ярко, вот!
Настала очередь Аарона кивать печально.
— Н-да. Пожалуй, мне с ним не сравниться.
— Пожалуй, нет, — подтвердила Кларисса.
— Я, конечно, парень видный… богач, да еще и хромой в придачу — как мимо такого пройдешь? Но с чертовым Шоном не потягаешься. — Аарон качнул головой. — Повторить, — бросил он пробегавшему мимо официанту.
Помолчали немного, застыв на диванчиках красной кожи, где до них тысячи парочек точно так же лгали друг другу и пропивали быстротечные мгновения.
— Кларисса.
— Да? — Кларисса все еще переживала разрыв с актером-режиссером.
— Ты еврейка?
— Время от времени.
— А у меня мать еврейка.
— Я просто ужас до чего еврейка, — опомнилась Кларисса. — Аарон, мы можем начать с чистого листа? — Она ухватила его за локоть. — Давай сделаем вид, что не было никакого Шона, никакого… прошлого.
— Никакого прошлого? — повторил Аарон. — Насколько я могу судить, ты вся — сплошное прошлое.
— Посмотри на меня, — велела Кларисса. — Посмотри мне в глаза.
— Смотрю. — Он прищурился. — У тебя сумасшедшие глаза.
— У моей матери сумасшедшие глаза.
— Яблочко от яблоньки, — сказал Аарон. — И какая она, твоя мать?
— Она умерла. — Кларисса попыталась скрестить пальцы ног — нелегкая задача, в босоножках-то от Гуччи. Ступню свело судорогой. Ее сдавленный стон Аарон списал за счет разбитого сердца.
— Боже, мне очень жаль.
— Прошло уже двадцать лет, — сказала Кларисса.
— Ты была совсем крошкой!
— За новое начало. — Кларисса подняла бокал.
— Новое начало. Почему все так говорят? Разве нельзя сказать просто «начало»?
— Аарон.
— А?
— Чокнись со мной, или испытаешь на себе гнев Клариссы.
Аарон повиновался. Слишком усердно — он был уже навеселе. Густая розовая струйка «Рэз-Оргэза» потекла по руке Клариссы, впитываясь в кашемир от «Лоро Пьяна». Скверно: теперь за свитер придется платить.
Но Кларисса лишь улыбнулась неловкости Аарона. Все, что случается, к лучшему.
Они смотрели друг другу в глаза (ее глаза — сумасшедшие, его — с прищуром), и Кларисса перебирала в уме достоинства Аарона, как пианист пробегает пальцами по клавишам «Стейнвея». Волнистые волосы (слегка редеющие на макушке? разве что самую малость), мужественная нижняя челюсть, широкие плечи, довольно крепкий живот, отменный зад, порядочный рост, хромота. Неизвестно пока, насколько длинные у него ноги, но надо надеяться, что вполне достойные. Коротконогих Кларисса терпеть не могла. И никогда не стала бы размножаться ни с кем из них.
— Брр! — Она содрогнулась.
— От меня спиртным несет? — вскинулся Аарон. — Это еще что. Не дай бог, я дыхну на тебя с утра, скажем, в воскресенье. — В попытке спародировать эстрадного шута (весьма бездарной) он задвигал бровями вверх-вниз.
— Ты ни при чем. Коротконогие студенты-медики, — невразумительно объяснила Кларисса.
Аарон засмеялся.
— Не спрашивай как, но я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. — Он провел пальцем по ее руке.
— Мне нравится, как ты смеешься.
Он не хохотал раскатисто, но и не прыскал в кулак. Смех звучал открыто, уверенно, по-доброму.
