Симона Бенке - Дар наслаждения
«Да, милый, ты абсолютно прав! Но как же наслаждаться моментом, если мне трудно даже пять минут спокойно смотреть в монитор?»
Суета в редакции не спадала. Элен решила ненадолго улизнуть. Новости, насколько это было возможно, она подготовила накануне вечером.
На следующее утро она встала рано и внесла в готовый выпуск необходимые поправки. Потом позвонила коллеге и попросила подготовить оставшийся материал для вечерней программы.
Ее путь лежал на юг, и час спустя Элен была уже у цели. Утро стояло сказочное. Восхождение по довольно крутому горному склону заняло два часа, кое-где приходилось даже карабкаться по уступам. Элен подумала, что ее занятия на беговой дорожке в зале с кондиционером выглядят по сравнению с этим просто жалко.
Когда Элен достигла вершины, чудесный вид — куда хватало глаз, вплоть до самой Австрии — вознаградил ее за усилия. Кое-где уже лежал снег.
Потом она устроилась на террасе горной хижины и в одиночестве предалась размышлениям. Элен жевала кусочек бутерброда с салями, и ей было очень хорошо. Где-то далеко осталась вся суета. Ну что могло случиться? Даже если где-то в эту минуту произойдет землетрясение, что изменится в ее жизни?
Слова Торальфа задели в ней какую-то струну. Элен хотелось прочувствовать каждую минуту этого дня. Она подумала, что в последнее время жизнь ее превратилась в сплошной марафон.
По утрам она обычно стоит перед зеркалом и уговаривает себя не приносить разминку на беговой дорожке в жертву собственной лени. Времени хватает только на то, чтобы принять душ, а потом нужно бежать в редакцию. О завтраке и речи быть не может. И так проходит весь день. Как только она, запыхавшись, садится за письменный стол, начинает сигналить автоответчик. Чашка кофе, и за компьютер. Постоянно звонит телефон, и Элен вынуждена по сто раз перечитывать тексты, которые только что написала. Обед, как правило, проходит в компании деловых партнеров, и Элен должна выглядеть соответствующим образом. За обедом нет возможности как следует насладиться едой, нужно сосредоточиться на разговоре. Потом необходимо снова в пробках ехать в редакцию. В пути Элен делает еще кое-какие звонки. Не успеет она и глазом моргнуть, как день уже прожит, и нужно не забыть купить что-нибудь к ужину. Вечер проходит на кухне с Томом, Элен в это время продолжает обдумывать новый проект. Когда Том уходит смотреть телевизор, Элен еще несколько часов работает за компьютером или читает что-нибудь по теме, которой в данный момент занимается…
Так в общих чертах выглядела жизнь Элен, если она не была в командировке. Она никогда и не задумывалась, довольна ли таким положением вещей. Так само собой выходило.
— У вас тут замечательно, — сказала Элен, любуясь горным пейзажем. Она все еще была на террасе хижины. К ней подсел хозяин, человек лет восьмидесяти.
— Да, знаю. Я уже сорок лет тут живу. Не хотел бы я жить в городе. У вас там шум, зимой грязь под ногами. А тут все такое, каким должно быть.
— А каким оно должно быть?
— Я говорю о том, чтобы жить и двадцать четыре часа в сутки радоваться. Только тогда человек счастлив, когда может наслаждаться любой мелочью. И не боится ничего упустить. Вот так, деточка. Мне кажется, вы, городские, даже как следует не различаете, какое время года на дворе. Вы только ругаете погоду и включаете телевизоры громче, когда начинается гроза. А мы общаемся с природой и понимаем ее красоту. Мы знаем, что люди — только маленькие червячки и против природы бессильны. Не мы, а она все решает. В городе люди не хотят этого понимать. Но если случается стихийное бедствие, вы пугаетесь и не знаете, что делать.
Элен было очень приятно наконец-то пообщаться с человеком, для которого теракт в Нью-Йорке не был темой номер один. Может, у него даже нет телевизора. А почтальон наверняка не каждый день приносит свежие газеты: все-таки два километра в гору идти.
— А как вы узнали, что я из города?
Старик указал на ее дорогой рюкзак.
— По всему видно. — Он замолчал и посмотрел на Элен. — И прежде всего по глазам. У вас взгляд беспокойный.
Элен спускалась вниз и все думала о его словах. Все правильно. Старик верно подметил. Она и сама жила однодневными сенсациями. В отпуске Элен не читала газет и не смотрела телевизор. Результат был ошеломляющим: она начинала острее воспринимать мир. Свежий морской воздух по утрам, ароматы цветов. И самое главное — цвет неба, меняющийся каждый час. Люди часто говорят, что отпуск — райское время. И дело не в экзотических ландшафтах, а в том, что дома мы редко останавливаемся и обращаем внимание на красоту, которая нас окружает. Дома мы все время куда-то бежим, боимся, что не хватит времени. Может, мы просто-напросто разучились воспринимать окружающий мир и, по возможности, изменять его для собственного благополучия? Из страха потерпеть неудачу. И человеку некого винить в своей неудовлетворенности, кроме себя, раз он отдал ответственность за собственную жизнь на откуп обстоятельствам.
Элен ехала домой, и ей было грустно, что такой чудный день заканчивается. В зеркале отражались горы. Элен пообещала себе почаще совершать такие побеги от суеты будней. Чем ближе она подъезжала к городу, тем больше думала о делах в редакции. Эфир уже состоялся, причем без ее участия.
— Привет! Какой сюрприз!
Со дня последнего разговора с Торальфом прошла неделя, и Элен не ожидала так скоро услышать его голос.
— Я подумал, не узнать ли, как идут дела в цивилизованном западном мире. Ну и как вы там? Башни больше не падали?
Элен понимала, что он шутит. Для него жизнь продолжается, словно ничего и не произошло. Она подумала, что в пустыне у людей, наверное, совсем другие заботы.
— Нет. Должна тебя разочаровать, больше никаких сенсаций. А как ты? Воды еще надолго хватит?
— Если это очередная попытка узнать, скоро ли я вернусь, — Торальф засмеялся, — то должен тебя огорчить. Воду подвозят регулярно. И караван может спокойно идти дальше. У шейха в последнее время были проблемы посерьезней.
— Что в песках Вахиба может быть серьезнее, чем вода? — Элен специально упомянула название оманской пустыни, чтобы продемонстрировать свои знания.
— Ты не поверишь, но когда телефон шейха перестает принимать сеть, он превращается в разъяренного льва. Чтобы он смог уладить свои важные дела, весь караван шел, пока не появился прием. Тогда вновь воцарилась гармония.
Элен рассмеялась. Она представила себе раздраженного шейха в длинных белых одеждах и, само собой разумеется, в сандалиях. Как он гневно размахивает мобильным телефоном…
— Я, вероятно, шейху обязана тем, что ты снова звонишь?
