Валери Макгэрри - Сумочка
– МАРК!
Внизу захлопнулась дверь. Хлоп. Я опять сделала промах.
Могла бы сказать, что завтракаю с Майей. В этом нет ничего странного. Но он мог захотеть к нам присоединиться. И потом, я не умею врать. В конце концов… Я могла бы действовать как мужчины: вообще ничего не говорить, поменять свои планы, перенести на завтра встречу со Стефани и поехать сегодня с Марком на побережье. Дилетантка. Мне еще многому надо учиться.
Улика № 4 (виртуальная). Ежедневник, испещренный помарками.
Рассеянно обыскиваю квартиру в поисках новых следов. Ничего не могу найти. С одной стороны, это меня успокаивает, а с другой – я чувствую себя обманутой. Признаков похождений Марка больше не обнаружено, и я, помимо прочего, сетую на него за то, что он не поставляет мне необходимый материал. Маловато. Но все же я довольна. Улики придумаю сама. И главное, позволю высказаться Стефани. Готова поспорить, у нее есть идеи на этот счет.
Я застаю ее смакующей кофе по– мавритански в бистро на площади Вогезов. На улице. Перед нами сквер, засаженный лавандой. Пчелы. Шмели. Прямо передо мной очаровательный шершень. Кошмар.
– Ну что, ты мне принесла образцы? Мы ведь на ты, да?
Разумеется, если нам вместе работать. Все же мне не по душе эта новая близость.
– Я вам… м– м… Я тебе составила список улик. Нужно бы это обсудить.
Возбужденная, она наклоняется ко мне. Ее глаза оживляются. Красивая.
– Давай сюда! – Читает вслух: – Улика номер ноль: сумочка. Название: «Разбить пару». Ты хотела сказать «тару»?
– Нет. Муж подарил такую же своей подружке.
– Ах да, точно. Обалдеть. У мужиков иногда такое странное поведение.
Она ничего не знает. Сегодня у нее большая сумка из зебровой кожи, недорогая.
– Улика номер один: остаток на счете по кредитке. Улика номер два: чек…
Оливка, родом из Ниццы, которую она собиралась проглотить, остается на кончике деревянной зубочистки. Она начинает ею выписывать круги. Посетители наблюдают за вращениями оливки, гадая, когда же они смогут поймать ее в фокус. Наконец Стефани открывает свой амбар, служащий ей ртом, абсолютно несоизмеримый с кончиком зубочистки, который она прикусывает. Тревога миновала. Рыбина. Уродина.
– Слишком рано. Ты не можешь сразу представить чек, а также распечатку. Сначала обнаружилось бы много всяких признаков, например… – Поднимает глаза к небу, чешет голову. Будто роется в своей памяти. – Туалетная вода. Нет – две. Старый флакон и новый. Я знала одного типа, который, меняя подружку, менял и запах.
Ничего такого за Марком замечено не было.
– Если это умный мужчина, он, напротив, оставляет тот же. Он…
– О'кей. Есть два флакона: один – у жены, другой – у любовницы. Принимая в расчет существование умных мужчин, что касается их «черенка».
Употребление этого слова, вполне литературного, хотя и вышедшего из употребления, меня удивило. Я засмеялась, не в силах удержаться. Стефани рассердилась:
– Ты считаешь это смешным – «черенок»?
– «Черенок» завял, грустно повис – понимаешь, на какие мысли это наводит?
Шум голосов на террасе бистро стихает. На нас бросают косые взгляды, что не мешает Стефани продолжить:
– Да, из области Жильбера и Жоржа! Непрекращающийся онанизм. В любом случае это лучше, чем «член»… Одиннадцать тысяч членов, многочлены… что– то из алгебры, как ты считаешь?
– Ты любишь Аполлинера?
– Я читала его в подростковом возрасте. Это открыло мне горизонты, если можно так выразиться.
Лучше бы на этом остановиться. Мне трудно перестать смеяться, а нашим соседям трудно продолжать еду.
– Ладно. Положим, так: улика номер один. Два флакона туалетной воды. Идет?
– Да. Название?
– На мой взгляд, вполне подойдет «Ароматы святости». Что скажешь?
Это и в самом деле забавно. Лицо Стефани расплывается в улыбке. Красивая, чертовка.
– Гениально. Что это будут за запахи?
– Пока не знаю.
– Ты можешь просто спереть флакон у мужа!
Конечно. Она действительно ни при чем. Продолжает сыпать остроумными шутками с абсолютно невинным видом. Или же передо мной непревзойденная актриса. Садистка. Но в юморе ей не откажешь.
– Улика номер два. Как тебе распечатка всех звонков с мобильного? Постоянно повторяющийся номер?
Как я сама об этом не догадалась? Марк вечно приклеен к своему телефону. Несется к нему каждый раз, чтобы я не успела ответить.
– Нет. Не распечатка. Сам мобильный с одним и тем же номером, появляющимся в ответ на запросы «входящие звонки» и «набранные номера».
– М– м… Недостаточно наглядно. Нужно и то и другое. Нет. Пожалуй, изменим размеры распечатки, сделаем ее размером с газетный лист. А на ней – черными жирными цифрами один и тот же номер. Как назовем?
– Без названия. Это настолько показательно само по себе, что тут нечего добавить.
– Согласна. Но остальным уликам все– таки дадим названия?
Под третьим номером мы объединяем чек и распечатку остатка на счете по кредитной карточке со следующим комментарием: «Пойман с поличным». Под четвертым – помещаем деловой ежедневник, испещренный помарками: «Состыковки и несостыковки». Пятый номер – волос на бумажном платочке. Я предложила: «Белобрысая шлюха», но Стефани начала энергично качать своей золотистой шапкой. Логично. Она предлагает: «Мужчины предпочитают блондинок», чего другого можно было ожидать? Наконец останавливаемся на кратком варианте: «Белобрысая».
– Знаешь что, Клео? Надо его сфотографировать.
– Волос?
– Да. Яркие цвета. Насыщенные. Или затемнить и сделать в серебристом цвете. А потом увеличить, как будто на него смотрят в микроскоп. Чтобы показать… обнаженную интимность, понимаешь?
Да, я понимаю! Можно даже квалифицировать это как нарушение неприкосновенности, вот! Волос посторонней женщины у меня в ванной! Меня начинает немного подташнивать – как всегда, когда я вспоминаю о недавнем инциденте, все еще свежем в моей памяти. Но если я и решила извлечь из него наибольшую пользу, то тело мое каждый раз напоминает, что его это ранило. Растяжение, разрыв сердечной мышцы. Если вред и не смертельный, то он все же затронул жизненно важный орган.
– А что ты думаешь о кровоточащем сердце?
– Будет вонять!
– На фото! Сердце женщины, которой нанесли рану.
У нее это вызывает отвращение. Она отодвигается и вытирает рот.
– Ужасно, ужасно, ужасно. Бр– р– р…
– Вот именно, бр– р– р. История довольно мерзкая, так что не стоит действовать напрямик. Женщине больно, она страдает, плачет кровавыми слезами. Нужно показать и это тоже, черт возьми!
Восстанавливаю дыхание. Вдруг обнаруживаю, что встала и хожу вокруг стола. Едва слышу слова Стефани:
