Нора Робертс - Вернуть любовь
В пятнадцать лет Брэнд организовал собственный оркестр. Он считал, что для начала можно играть в маленьких дешевых ресторанах. У него были женщины и тогда. Не девушки, а именно взрослые женщины, привлеченные его сексуальностью и уверенностью, что ему можно доверять. Они многому научили его, но для юноши они были лишь частью его существования. Он упорно прокладывал дорогу наверх, создавая себе пока репутацию маэстро местного масштаба. Он верил в свой талант и писал хорошую музыку.
В двадцать он сделал первую студийную запись, хотя и неудачно. Неудача была связана с плохим качеством записи, плохой аппаратурой и собственным отношением к делу. Через некоторое время он решил начать снова. Нашел толкового менеджера, напряженно работал над аранжировкой и уговорил записать его песни в другой студии. Делопошло как нельзя лучше.
Через несколько лет Брэндон уже смог купить дом для своей семьи в пригороде Лондона, отправил своего младшего брата в университет и отправился на гастроли в Америку. К тридцати годам он понял, что, по существу, никогда не жил полноценно. Лучшие годы он посвятил карьере и тому, что этому сопутствовало. Он устал от скитаний, ему захотелось иметь домашний очаг, прочную опору в жизни. Он понимал, что не сможет оставить музыку, но ее было ему уже недостаточно, как недостаточно было и семьи матери. Теперь Брэндон не нуждался ни в деньгах, ни в аплодисментах.
Он знал, чего хотел. И знал это еще пять лет тому назад, но повел себя как самонадеянный пятнадцатилетний юнец и… потерпел фиаско.
Обуреваемый чувством отчаяния, он отправился к Филу Берни, закадычному другу еще со времен бесшабашной молодости, отчаянному картежнику. У него сдали нервы в тот вечер, когда он вез Рейвен домой после обеда в ресторане. Затем он видел ее только один раз в доме Стива Джаретта. Все происшедшее с Рейвен преследовало его и сейчас. Тревога, гнев, предчувствие неудачи терзали Брэнда. Он хотел знать, кончилась бы его сумасшедшая тяга к этой женщине, если бы взял ее хоть один-единственный раз. А было время, когда его желание могло осуществиться. Но этого не произошло.
Час спустя Брэндон уже сидел в небольшой гостиной скромной холостяцкой квартирки, обставленной в полном соответствии с представлениями хозяина об уюте. Мягкий свет лампы под желтым шелковым абажуром освещал мелькавшие руки игроков, пестрые прямоугольники карт, кучки банкнот на зеленом сукне ломберного столика.
Но привычная атмосфера не помогла Брэндону сосредоточиться на игре. Его мысли упорно возвращались к одному и тому же. Полупустой стакан с виски стоял у него под рукой, но он не допил его и, выбрав момент, извинился и встал. Игра не увлекла и не отвлекла его, зато заронила в его душу чувство жгучей зависти к старине Филу. И совсем не потому, что рядом с ним лежала самая большая стопка денег.
Уперев остренький фарфоровый подбородок в плечо Фила, в его карты с детским любопытством заглядывала кудрявая блондиночка. И хотя в любой другой ситуации Брэндон никогда не обратил бы внимания на подобную смазливую куколку, теперь мысль о том, что у его друга есть женщина, ему одному принадлежащая женщина, задела его за живое.
Когда он вернулся в свои апартаменты, его встретила тишина. Он вошел в спальню, вытащил сигарету, сел на постель и закурил. Брэнд сидел в темноте, и все те же мысли не давали ему успокоиться. Наконец он включил ночник и протянул руку к телефону.
Рейвен крепко спала. Ночной телефонный звонок заставил ее молниеносно проснуться, посеяв в душе страх. Сердце бешено заколотилось. Кто мог звонить среди ночи?
— Да… Хелло!
— Рейвен, я знаю, что разбудил тебя, извини.
Она пыталась скрыть свое замешательство.
— Брэнд? Что-то случилось? Ты в порядке?
— Да, со мной все в порядке. Только я оказался невероятно невежливым, решив позвонить тебе сейчас, так поздно.
— Как проходят концерты?
Это так типично для нее, думал Брэндон, она не требует объяснить, почему он звонит ей среди ночи, и не собирается бранить его. Она допускает, что ему надо просто поговорить с ней. Он бросил сигарету и решился пошутить.
— Лучше, чем моя игра за карточным столом. Публика фантастическая. Все бросились к сцене. Это единственное, ради чего стоит ездить на гастроли.
— Ты будешь во время моих концертов в Нью-Йорке? Я всегда рада тебя видеть, ты вдохновляешь меня.
— Я постараюсь. — Он лег на постель, чувствуя, как чрезмерное напряжение отпускает его.
— У тебя усталый голос.
— Я не… подожди минутку, Рейвен… — Она не сказала «да», но ждала. — Мне было необходимо услышать твой голос. Скажи мне, на что ты смотришь сейчас?
— Через окно на рассвет, — ответила она. — Я не могу смотреть на здания, а только на небо. Оно скорее розовато-лиловое, чем серое, и свет очень мягкий. — Рейвен улыбнулась. — Рассвет действительно прекрасен, Брэнд, я забыла, каким он бывает.
— Ты будешь спать? — У него самого уже закрывались глаза, он изнемогал от усталости.
— Да, но я охотнее бы прошлась, только думаю, Джули не поймет, если я попрошу ее сопровождать меня.
Брэндон с трудом стянул с себя ботинки.
— Ложись спать. Как-нибудь мы пойдем на прогулку вдоль скал рано утром, в Корнуолле. Я тогда разбужу тебя на рассвете.
— Буду рада, если ты это сделаешь. — Рейвен услышала, что его голос стал хриплым, и встревожилась. — Отдохни, Брэнд, я надеюсь увидеть тебя в Нью-Йорке.
— Хорошо, спокойной ночи, Рейвен, — Он заснул, едва повесив трубку,
А Рейвен положила голову на подушку и смотрела, как разгорается утро.
Глава 7
Артистическую гримерную Рейвен буквально завалили цветами. Больше двух часов их несли и несли от восторженных зрителей. Худой, небольшого роста мужчина с цепкими черными глазами накладывал ей на лицо последние штрихи грима. Сзади нее стояла женщина, бормотавшая по-французски, и ловкими пальцами поправляла ей прическу. Тут же находился и Уэйн Меткалф, прилетевший в Нью-Йорк по своим делам. Он пришел посмотреть, как будет выглядеть на сцене платье Рейвен.
Открылась дверь, и вошла Джули с очередным букетом.
— Джули, я все вещи уложила? Ты же знаешь, что я попросила Брэндона дать мне еще один день, чтобы сделать покупки. Мне нужно найти еще кучу вещей.
Рейвен повернулась на стуле. Француженка-парикмахерша заворчала:
— Нельзя же вертеть головой и вырывать пряди волос из моих рук.
— Извините, Мари. Джули, не помнишь, я пальто упаковала? Оно мне может понадобиться. — Отцепив визитную карточку от последнего букета, Рейвен обнаружила, что его преподнес процветающий продюсер, с которым она работала над последней телепередачей. — Приглашает на вечеринку сегодня. Почему бы тебе не пойти? — Она сунула визитку в руку подруге.
