Айрис Джоансен - Авантюристка
Роман сел, опустив ноги на пол — руки сжаты в кулаки, спина напряжена.
— Почему, Мэнди? — спросил он, не глядя на нее.
— Почему я была девственницей? — Она пожала плечами. — Наверно, я всегда надеялась, что впереди меня ждет великое приключение. Возможно, вся моя жизнь была лишь подготовкой к этому. Зачем размениваться по мелочам, рискуя упустить главное, когда оно придет?
— Главное?
— Я говорю о любви, — просто сказала она.
Он долго молчал, словно пытаясь подобрать слова.
— Ты всерьез говорила, что любишь меня?
— Ты все еще мне не веришь?
— Я начинаю думать, что ты в это веришь, — как-то смущенно сказал он.
— Конечно, я в это верю. Сначала я сама была настроена очень скептически, но, наверное, тут сказывается наследственность.
— Прошу прощения? — Он поднял на нее недоуменный взгляд.
— Отец говорил мне, что когда он увидел мою мать, то сразу понял, что любит ее. — Она нежно сжала руку Романа. — Наверное, это семейная традиция.
— Понятно.
Она прижала к щеке его широкую ладонь, а затем нежно поцеловала ее.
— Как ты думаешь, теперь ты уже любишь меня? Ну хоть немножко? Я не хочу тебя торопить, но иногда я бываю нетерпелива.
В полумраке выражение лица Романа было невозможно различить.
— Мэнди, я хотел бы дать тебе то, что ты хочешь, но…
— Тс-с. Ты просто еще не готов. Все в порядке. Приключение станет еще более захватывающим, если потребуется приложить некоторые усилия.
— Боже милостивый, тебя невозможно сбить с толку! — засмеялся Роман. — Ты просто потрясающая, Мэнди.
— Я рада, что ты наконец это понял. А теперь ложись — будем обниматься. Как я понимаю, это важная часть всего процесса, и я намерена насладиться этим в полной мере.
Роман засмеялся, лег рядом и нежно притянул ее к себе, прижав ее голову к своему плечу.
— Рад оказать тебе любую помощь.
— Как хорошо, правда? — Она удовлетворенно вздохнула. — Дождь, тепло, мы вместе.
— Очень хорошо.
В комнате стояла тишина, слышалось только их дыхание да стук дождя.
— Роман!
— Ммм?!
— Когда мы ехали под дождем, ты сначала был таким же радостным и возбужденным, как и я. Я точно знаю, что это так. Я это чувствовала.
— Да.
Мэнди задумчиво потрогала пальцем курчавый завиток на его груди.
— Но потом ты изменился. Ты стал другим. Почему?
— На какое-то время я вдруг вспомнил себя таким, каким был когда-то.
Брови Мэнди удивленно приподнялись.
— Что? Прости, я не поняла.
Роман губами разгладил морщинки на ее лбу.
— Ты очень сильно влияешь на людей. Внезапно я почувствовал себя тем прежним Романом Галлахером, который скитался по всему свету и готов был на каждом шагу рисковать головой. В общем, я стал на восемь лет моложе и наслаждался этим.
— Но ведь так и должно быть! — горячо воскликнула Мэнди. — И так будет всегда, Роман. — Она тихо засмеялась. — Только держи меня поблизости. Нам будет очень хорошо вместе. Мы увидим так много замечательного!
Роман покачал головой.
— Нет, Мэнди, — мягко сказал он. — Я уже не тот, что раньше.
— А почему? Что же случилось?
— Я стал старше.
Она долго молчала, и если бы не продолжала безостановочно водить пальцем по его груди, Роман мог бы подумать, что она заснула.
— Это было так здорово, — печально прошептала она. — Я думала, что ты понимаешь.
— Я понимаю. — Он уткнулся лицом ей в затылок. — Радость жизни, радость поиска — все это я понимаю.
— Но тем не менее отказываешься от них.
— Нет, не отказываюсь. Просто иду дальше.
— Роман, я… — Она не договорила. — В общем, я не хочу больше об этом говорить. — Она поцеловала его в плечо и придвинулась ближе. — Когда-нибудь я сумею убедить тебя в твоей ошибке.
Романа охватила острая жалость. Она пытается уклониться от темы, но далеко ли убежишь от собственной судьбы?
— Ну и хорошо. У меня и так есть о чем с тобой поговорить. — Он прильнул к ее губам. — Можно, я расскажу тебе еще одну свою фантазию? На этот раз ты находишься в прекрасном персидском саду, и на тебе ничего нет, кроме…
Глава 5
Кто-то тихо передвигался по спальне. Сонно открыв глаза, Роман сразу понял, что в постели он остался один.
— Мэнди!
— Спи, спи. — Наклонившись, она чуть коснулась губами его губ. — Я просто пишу тебе записку.
— Записку? — Приподнявшись на локте, он прищурился, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. — Куда ты собралась? Ложись в постель.
— Не могу. Уже одиннадцатый час.
— Ну и что? После десяти ты превращаешься в тыкву? Даже Золушка могла подождать до полуночи.
Тихо засмеявшись, она снова его поцеловала.
— Золушку не ждал Джакто. Я не хочу, чтобы он беспокоился. Кстати, я сварила ему кофе и наполнила термос. Не хочешь выпить сейчас чашку кофе, пока я не ушла?
Роман покачал головой.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты легла обратно в постель. А к Джакто я пошлю кого-нибудь из съемочной группы — пусть отнесет ему его дурацкий кофе.
— Мне правда надо идти. Дождь прекратился, и стало прохладнее. Нужно воспользоваться переменой погоды. Сегодня я смогу работать всю ночь. — Мэнди выпрямилась и повернулась к двери. — Увидимся завтра вечером.
Она действительно уходит! Роман одновременно испытывал и гнев, и страх.
— Прости, видно, я был так груб, что ты не хочешь теперь остаться со мной на всю ночь.
— Ой, Роман! — Мэнди вернулась и присела рядом на постель. В шутливом тоне, каким были произнесены эти слова, явственно слышалась горечь. — Я не хотела оскорбить твои чувства.
— Ты их и не оскорбила. — Он небрежно пожал плечами. — Все кончено, так почему бы тебе и не уйти?
— Ничего не кончено. Все только начинается. — Черт возьми, ей нужно увидеть его лицо. Нагнувшись, Мэнди включила настольную лампу, но она мало чем помогла. Выражение лица Галлахера было таким же бесстрастным, как и его тон. — И никогда не кончится. Поверь, у меня есть обязанности, которые я должна выполнять. Ты думаешь, я не хочу сейчас вернуться в постель?
— Не имею ни малейшего представления о том, чего ты сейчас хочешь, — не глядя на нее, сказал Роман. — У меня тоже есть свои обязанности. В разгар съемок я обычно кончаю работать за полночь. Может, ты и права, мы оба пренебрегаем своим долгом. Ну что ж, иди, выполняй свои таинственные обязанности.
— Как ты можешь так говорить? — вздохнула Мэнди. — Что мне сделать, чтобы ты понял?
— Я не хочу ничего понимать! — неожиданно резко сказал Галлахер. — Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне и осталась до утра. Я хочу заниматься с тобой любовью снова и снова, до тех пор, пока… — Он замолчал. А действительно — до каких? Пока он не убедится, что выковал цепь, достаточно прочную, чтобы наверняка удерживать ее подле себя? Так что же я за эгоистичный подонок? — спрашивал себя Роман. До сих пор он собирался ограничиться чисто сексуальной связью, а теперь пытается заковать ее в оковы. Он заставил себя улыбнуться. — Я же говорил, тебе со мной будет трудно. Ну что ж, иди. Увидимся завтра.
