Мари Кирэйли - В плену теней
Жаклин сказала, что не всегда ездит таким окольным путем, но на этот раз сделала это ради меня.
Я ей не перечила; едва ли удовольствие поспорить стоило тех неприятностей, которые могли возникнуть, поступи она иначе.
В Брейтуэйте мы снова пересекли реку и проехали еще несколько миль, прежде чем свернуть на покрытую гравием дорогу. Наконец я увидела мерцание костров и услышала мерный стук огромных барабанов. Жаклин въехала на какую-то площадку и втиснулась между двумя большими старыми грузовиками. Туфли мы оставили в машине – под ногами была такая вязкая грязь, что я-то уж наверняка потеряла бы свои.
– Ты – Сью-Энн, – шепнула мне Жаклин. – Дочь моей сестры.
– Сью-Энн, – повторила я. Значит, таково мое имя на сегодняшнюю ночь.
– Держись в тени. Если тебя узнают, ты никогда не сможешь сюда вернуться, – напомнила Жаклин.
Я увидела десятки припаркованных поблизости автомобилей, людей, двигающихся вокруг костров, и подумала о Жаклин и о маленькой цветной девушке, которая присматривала за нами, не требуя никакой платы. Кто сможет запретить мне учиться колдовству, когда по всему городу совершаются ритуальные действа?
Нет, папа не сможет запретить это. А Жаклин не посмеет.
Я выдернула свою руку из ее цепких пальцев и уверенно направилась к кострам…
Могла бы написать и побольше, мысленно упрекнула Линну Хейли. В конце концов, у нее было много времени. Быть может, она просто не умеет печатать? Нет, даже если не принимать во внимание тошноту, сны все же лучше. Хейли перечитала первые фразы. Она не боится Линну. Она проникла в мысли Линны, и та приняла ее. А поскольку их общение зависит от воли Хейли, она всегда может прервать его.
Перевалило за полдень. Теперь, когда головная боль прошла, а вместе с ней исчезла и тошнота, Хейли чувствовала себя полной сил, словно несколько минувших часов проспала, а не находилась в состоянии транса. Ей пришло в голову, что, пока Линна заново переживает свое детство, можно посетить места, где часто бывала уже взрослая Линна.
Закрыв глаза, Хейли представила себе бар, в котором Джо Морган впервые повстречал Линну. Как она и ожидала, видение оказалось живым и отчетливым. Словно она сама стояла перед входом, читая написанное на длинной деревянной вывеске название – «В сумерках».
Хейли сверилась с телефонным справочником. Заведение существовало и по сей день.
Она не стала надевать обычную одежду, а натянула узкие черные джинсы и черный топ с большим декольте, облегавший грудь. Длинные серьги, колыхаясь, задевали обнаженные плечи. Впервые за последний месяц Хейли решила накрасить ногти. Открыв дверцу бюро, в котором держала косметику, она заметила сверток из парфюмерного магазина, расположенного неподалеку от ее дома. Внутри находился крохотный аэрозоль одеколона «Норелл» и тюбик красной помады.
– Ах ты, сукина дочь! – прошептала Хейли. – Значит, ты воспользовалась тем временем, которое я тебе предоставила, чтобы смотаться в магазин! – Из кошелька Хейли исчезло восемьдесят долларов. Косметика столько не стоила. Должно быть, Линна купила что-то еще.
Хейли начала выдвигать ящик за ящиком, проверила стенной шкаф. Ничего.
Снова кладя кошелек в сумочку, она увидела на дне мешочек. В нем, завернутый в темно-синий бархат, лежал узкий нож в замшевых ножнах. Ручка была плоской, лезвие – изогнутым. Он идеально поместился в ладони у Хейли, равно как идеально войдет в ее ботинок или прильнет к бедру, заткнутый за ремешок, отметила она.
Едва ли Хейли нуждалась в подобном подарке. Она пошарила в сумочке в поисках рецепта, но вместо него нашла записку:
Знаю, ты сумеешь воспользоваться этим, как сделала когда-то я. Если ты окунешься в мои дела слишком глубоко, это вполне может тебе понадобиться. Пожалуйста, не пренебрегай моим предостережением. Я бы не хотела, чтобы кто-то еще пришел к такому же трагическому финалу.
Линна.
Почерк был не похож на ровный и прямой почерк Хейли. Буквы имели сильный наклон вправо. Петельки были длинными и заостренными. Буквы «t» перечеркивала размашисто-вычурная перекладинка. Хотя рисунок письма был красивым, почерк выдавал нерешительность автора. Казалось, перо то слишком плотно прижималось к бумаге, то едва касалось ее. Кое-где буквы были написаны словно бы дрожащей рукой. Тем не менее летящая подпись внизу выглядела именно такой затейливой, какой, видимо, была у живой Линны.
Это нисколько не удивило Хейли – в отличие от содержания записки.
Первую неделю после переезда в свой висконсинский лесной дом Хейли совершенно не могла спать. Просыпалась от малейшего шороха и думала о том, как далеко от нее ближайшие соседи, а тем более полиция. Находившийся под рукой телефон не придавал уверенности. Револьвер и нож, которые она купила во время второй поездки в город, тоже мало успокаивали. Единственное, что со временем позволило ей расслабиться, это уроки самозащиты. Страх постепенно прошел, а навыки самозащиты остались. Она сжала кулак, вспоминая, как дотошно ее учили это правильно делать, потом повертела нож в руке.
Как здорово контролировала Линна тело Хейли и ее воспоминания. Странно, но это ничуть не пугало Хейли. И предостережение Линны лишь вызвало у нее еще большее желание продолжить свои странные изыскания. Но только через посредство снов, напомнила она себе. Потому что другой способ – вне ее контроля и слишком болезненный. Она больше никогда не сделает попытки слиться со своими персонажами.
Хейли сунула записку в конверт, где лежали копии газетных статей, касающихся убийства. Когда-нибудь она может пригодиться. Надушив волосы одеколоном Линны и спрятав нож в боковой карман необъятной сумки, Хейли отправилась на поиски прошлого героини своего романа.
Вечер прошел впустую. Единственное, что поняла Хейли, – это какими долгими могут быть пять лет.
Поговорив с новым хозяином таверны, она узнала, что все служащие, кроме одной девушки, с тех пор сменились. Та же заступит на смену через час.
Хейли ждала ее за столиком во дворике позади дома, за которым сидел в свое время Джо Морган. В этот холодный декабрьский вечер дворик был таким же пустынным, как тогда, после грозы. Двери в таверну были открыты, чтобы вытягивало густой табачный дым, и Хейли слышала доносившиеся оттуда голоса и смех.
Каким одиноким, должно быть, чувствовал себя Морган, сидя здесь, и как хорошо она его понимает. Хейли заказала второй стакан пива и погрузилась в печальные размышления.
Худенькая девушка в эластичных брюках вышла во двор и, подойдя к Хейли, спросила:
