Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица
Алина с Майей вышли из автобуса и сразу увидели одинокую фигуру художника, маячившую около булочной. Он заметил их и заспешил навстречу.
— Здравствуйте! Я уже начал думать, что вы не придете. Давайте знакомиться. Меня зовут Глеб Владимирович.
— Алина, — представилась Алина и кивнула в сторону Майки. — А это Майя.
— Очень приятно. Пойдем?
Они свернули за угол дома и зашагали вниз по улице.
— Скажите, а это долго — рисовать портрет? — спросила Алина.
— Портреты не рисуют. Портреты пишут, — улыбнулся Глеб Владимирович. — Смотря какой. И к тому же все зависит от настроения и состояния художника. Хотя профессионализм тоже не последняя вещь. Обычно нужно несколько сеансов, часа по четыре — шесть в день.
— Это что, четыре часа сидеть без движения? — ужаснулась Майка.
— Зачем же? Как только модель устает, она устраивает себе отдых. Художники же не изверги. А можно полюбопытствовать, чем вы занимаетесь?
— Готовимся поступать в политехнический, — с гордостью в голосе сказала Майка.
— Чувствуете в себе призвание быть инженерами?
— Конечно.
— А вы? — повернулся Глеб Владимирович к молчащей Алине. Эта девушка притягивала его все больше и больше.
— Не знаю насчет призвания, но... надо же куда-то идти...
— Вот мы и пришли. — Глеб Владимирович показал на большой одноэтажный деревянный дом, чем-то напоминающий барак. — Здесь мастерские преподавателей худграфа. Живописные, графические и скульптурные. Прошу! — Он галантно распахнул перед девушками дверь.
Из длинного темного коридора со всех сторон хлынули запахи. Пахло масляными красками, мокрым гипсом, сырым деревом, глиной, растворителем. Стены коридора, казалось, пропитались этими запахами настолько, что сами излучали их. Девушки шли за Глебом Владимировичем между закрытых дверей куда-то в глубь коридора. Из-за одной двери высунулась всклокоченная голова.
— Глеб, привет! У тебя ста грамм не будет?
— Игорь, побойся бога! Ты вчера все мои запасы уничтожил! Рассольчику могу предложить.
— Черт, придется в магазин бежать! — обреченно констатировала голова и скрылась за дверью.
Глеб Владимирович остановился у последней двери коридора, достал ключ, открыл дверь, вошел первым и включил свет.
— Прошу.
Алина с Майей перешагнули порог мастерской.
Первое, что бросилось Алине в глаза, было большое, просто огромное кресло, сделанное из корня дерева. Сам корень был оставлен как есть почти целиком, игра природы превратилась под умелыми руками художника в удобное сиденье со спинкой и даже с подлокотниками. Перед креслом стоял небольшой столик и несколько обычных стульев вокруг него.
— Вы осматривайтесь, я сейчас. — Глеб Владимирович бросил сумку на кресло и вышел из мастерской.
— Как здорово!!! — протянула Майка.
Но Алина ее не слушала, она рассматривала скульптуры, в основном лошадей. Лошади скачущие и спящие, пьющие воду и жующие траву, бьющие копытом и отгоняющие слепней, лошади с крыльями и без, лошади из гипса, глины, дерева и какого-то непонятного материала. По всем стенам висели картины. Алина завороженно переходила от одной работы к другой: ничего подобного ей никогда не доводилось видеть. Здесь были и портреты, и пейзажи, заботливо выписанные или просто наскоро набросанные, были какие-то сюрреалистические полотна, фигуры туманных девушек, лес, горящий зелеными огоньками, причудливые синие цветы... Все это двигалось, жило, казалось, какой-то злой дух скомандовал «Замри!», и все замерло на мгновение, но каждым своим миллиметром, дрожа от нетерпения, ждет команды «Отомри!», чтобы вновь полететь, понестись, закружиться...
— Не соскучились? — Глеб Владимирович вошел в мастерскую.
— Это все ваши работы? — спросила Алина.
— Малая часть. Понравились?
— Очень, — честно призналась она.
— Вы любите лошадей? — вмешалась Майка.
— Я родился в деревне. Там без лошади не жизнь. А потом — Пегас, вдохновение... Это все не зря. Хотите сухого вина?
— Нет!
— Да!
Майка с Алиной сказали это одновременно.
Глеб Владимирович с улыбкой достал из холодильника бутылку белого вина и вытащил из старого шкафа два бокала.
— Вам я могу предложить чай. Хотите?
— Пусть будет чай, — снизошла Майка.
— Только вам придется подождать, пока вскипит чайник.
Глеб Владимирович разлил по бокалам вино и протянул один бокал Алине.
— За знакомство.
Алина пригубила вино.
— Садитесь в это кресло, располагайтесь так, как вам удобно. Как только вы сядете, я поставлю свет.
— А почему у вас шторы закрыты? — спросила Майка. — На улице же светло.
— Для художника очень важны тени. Когда я устанавливаю свет, тени ложатся так, как мне это нужно. На следующий сеанс я поставлю его так же, и тени будут те же. А солнце все время движется, тени меняются. Вы никогда не задумывались о том, почему художники, пишущие на пленэре, то есть на улице, работают всегда в одно и то же время? Они ловят тень...
Алина поудобнее расположилась в кресле, глотнула еще вина и поставила бокал на столик.
— Вы тоже присаживайтесь куда-нибудь, где вам больше нравится, — обратился художник к Майке. — Вот ваш чай.
Глеб Владимирович, не теряя времени, установил на огромном мольберте большой холст, открыл ящик с красками, достал палитру. Алина смотрела во все глаза за его манипуляциями.
— Вам удобно?
— Да, — кивнула Алина.
Художник придвинул длинный штатив с лампой на конце и включил свет. От неожиданности Алина зажмурилась.
— Я сейчас уберу, — успокоил ее Глеб Владимирович. — Свет не будет падать вам в глаза.
Майка уселась на стул с чашкой чая.
— А что там у вас наверху? — Она указала на деревянную лестницу, ведущую на какое-то подобие второго этажа.
— Импровизированная спальня. Иногда, особенно когда срочный заказ, приходится оставаться здесь ночевать.
Майка сделала Алине страшные глаза: я тебя предупреждала! Алина чуть заметно пожала плечами.
— Вы не возражаете? — Художник накинул на плечи Алины тонкий прозрачный шарф, переливающийся всеми оттенками зеленого, который очень подходил к ее глазам.
Глеб Владимирович выдавил на палитру свежих красок, несколько минут постоял, внимательно вглядываясь в свою золотоволосую модель, и началось священнодействие...
За два часа они дважды прерывались на перекур, Алина выпрямлялась, разминая затекшие плечи. Позировать художнику оказалось не такой уж легкой задачей. Все время что-нибудь затекало, и страшно хотелось поерзать в кресле и переменить позу. Майка начала откровенно скучать. Во время очередного перерыва она отозвала Алину в сторонку.
