Фэй Уэлдон - Судьбы человеческие
— Тогда давайте отметим такое торжественное событие со всей помпой, на которую мы способны, — сказала Синтия. — Что касается затрат — Бог с ними! Все эти подсчеты так невыносимо скучны, не правда ли?
Разговор происходил после ланча в большой гостиной. Синтия ставила в плоский сосуд первые весенние цветы: свежие, только что из сада — и поразительно разнообразных оттенков. Хелен показалось, что Синтия более озабочена цветами, нежели благополучием сына.
Однако позже, наедине, Синтия спросила Клиффорда:
— Милый, ты уверен, что тебе этого хочется? Ты ведь никогда не был женат; все это так внезапно, а она так молода…
— Я уверен в себе, — сказал Клиффорд, и ему было приятно ее внимание. Ему оно редко доставалось. Мать была вечно занята. То она бывала занята обслуживанием отца, то цветами и вазами, то делала какие-то таинственные телефонные звонки, то просто быстро одевалась и уходила из дома.
Отец лишь рассеянно-любовно улыбался ей вслед; похоже было, все, что нравилось ей, нравилось и ему. Ни ранее, ни теперь, когда он вырос, по Клиффорду родители не скучали — и почти им не интересовались. В их жизни ему не оставалось места.
— Из моего личного опыта общения с мужчинами, — начала Синтия, и Клиффорд подумал: «Да, это важно: из личного опыта»; — когда мужчина говорит, что знает, что он делает, это означает прямо противоположное.
— Она — дочь Джона Лэлли, — сказал Клиффорд. — А он — один из величайших художников страны и своего времени. Если не самый великий.
— Но я никогда не слышала о нем, — сказала Синтия, на стенах дома которой можно было видеть и Мане-младшего, и других. Отто Уэксфорд был в то время директором компании «Дистиллерс»; дни нищеты и бедствий для Уэксфордов были далеко позади.
— Однажды услышишь, — ответил Клиффорд. — Раз уж я имею отношение к этому человеку.
— Милый, — ласково сказала Синтия, — художники велики, потому что велик их талант, а не потому что ты или Леонардос делаете их таковыми. Ты ведь не Бог.
Клиффорд поднял брови и ответил:
— Не Бог? Я уже теперь фактически глава Леонардос, а в мире искусства это равно Богу.
— В таком случае, я чувствую, что некто столь же всемогущий, как Энджи Уэлбрук, за кем стоит парочка золотых рудников…
— Парочка? Шесть золотых приисков.
— …шесть золотых приисков, была бы более подходящей партией. Это не означает, конечно, что твоя Хелен не мила.
Было условлено, что поженятся они с Хелен летом, венчание будет происходить в деревенской церкви, а на лужайке перед домом будет устроен пир для всей округи, будто Уэксфорды были местным дворянством.
Конечно, они им не были. Отто Уэксфорд, инженер-строитель, бежал со своей женой-еврейкой Синтией в Лондон из Дании в 1941 году. К тому времени у них уже был маленький сын. В конце войны, когда Синтия работала на военном заводе, а их сын был эвакуирован в Сомерсет, Отто дослужился по майора разведвойск и приобрел много влиятельных друзей. Оставил ли он разведку в действительности или нет, так и было много лет тайной для семьи; но как бы то ни было, что-то помогло Отто быстро продвинуться к вершинам финансового послевоенного мира, и теперь он слыл человеком богатым, влиятельным и проницательным. Он держал как «роллс-ройс», так и выездных лошадей; жил в прекрасном старинном поместье: его жена выезжала на псовые охоты и была принята в дворянских семьях.
В то же время, они никогда в прямом смысле не принадлежали к высшим кругам. Может быть, оттого, что глаза их слишком были ярки, или оттого, что в них обоих была излишняя живость; они читали романы, что не было принято; зачастую говорили удивительные вещи. Будучи зваными к ним на чай, вы могли застать их запросто сидящими в гостиной и болтающими с непринужденностью, граничащей с бесстыдством.
Короче, к ним относились приязненно, но с осторожностью. Молодой Уэксфорд уже был известен. Приглашение на свадьбу приняли все: интересен был и жених, и шампанское, и не по-английски добротное обильное угощение.
— Мама, — спросил Клиффорд в воскресное утро, — что говорит отец по поводу моей женитьбы?
Вопрос был задан не напрасно: Отто вообще говорил мало, а по этому поводу — ничего. Клиффорд ждал одобрения своего выбора — или неодобрения, но не дождался. Отто был доброжелателен, галантен и внимателен, но казалось, что Клиффорд ему приходится не родным сыном, а чем-то вроде сына близких друзей.
— Почему он должен что-то говорить? Ты достаточно взрослый, чтобы иметь собственное мнение.
— Он хотя бы находит ее привлекательной?
Это был излишний вопрос. Сам Клиффорд не мог понять, почему он задал его. Только со своим отцом Клиффорд терялся и не знал, о чем говорить.
— Милый, об этом нужно спрашивать не меня, — был ответ.
У Клиффорда создалось впечатление, что он обидел родителей.
Мать была по-прежнему жизнерадостна и очаровательна, но чувство неловкости не оставляло Клиффорда. Бог знает почему: отец поехал на охоту, Синтия осталась дома специально для того, чтобы составить компанию Хелен.
— Этот дом — все равно что театр, — пожаловался Клиффорд Хелен ночью. Они остались до утра понедельника.
Им постелили в разных комнатах, но выходящих в один коридор, поэтому естественно и ожидаемо, Клиффорд оказался в спальне Хелен.
— Тут все нереально. Это не дом, а явочная квартира. Ты знаешь, что мой отец — шпион? — спрашивал Клиффорд.
— Ты мне уже говорил, — отвечала Хелен, но едва могла в это поверить.
— Так что ты о нем думаешь? Он тебе нравится?
— Он — твой отец. Я не думала о том, нравится мне он или нет. Он для меня стар.
— Хорошо. А он находит тебя привлекательной?
— Откуда мне знать?
— Женщины всегда знают это.
— Ничего подобного.
Они слегка поспорили, Клиффорд раздражился и ушел к себе, не приласкав Хелен. Он чувствовал себя оскорбленным тем, что мать поселила их в разные спальни: он видел в этом злой умысел, ожидание их любви украдкой. К этому неудовольствию прибавилось раздражение на Хелен.
Но рано утром Хелен сама пробралась в его комнату: она смеялась, как ни в чем ни бывало, дразнила его; и он почувствовал себя легко и свободно, как и в первые дни их связи, и забыл свою злость. И он подумал, что Хелен способна восполнить недоданное ему родителями: чувство близости и искренности, избавление от опасений, что за его спиной плетутся интриги. Когда у них с Хелен будут дети, подумал он, он обязательно позаботится о том, чтобы в их жизни для них нашлось место.
Между тем, лежа бок о бок в своей спальне, его родители разговаривали о нем.
— Тебе следовало бы уделять сыну больше внимания, — говорила Синтия. — Он обостренно чувствует твое равнодушие.
