Дженнифер Льюис - Капля в океане счастья
— Хотим, — почти шепотом согласилась она.
Три с половиной миллиона долларов!
Мысль о том, что все эти деньги будут зачислены на ее счет, лишала ее рассудка. Дрожь прошла по всему ее телу. Она сделала глубокий вдох, и ее легкие заполнил аромат цитрусовых.
— В этом году будет большой урожай, — пробормотала Анна.
Три с половиной миллиона долларов. Этого более чем достаточно, чтобы сделать все что угодно. Или ничего.
Я независима, у меня ни перед кем нет обязательств. Я уеду отсюда и никогда не вернусь.
Эта мысль ударила ее в живот, словно огромный увесистый кулак. Если она возьмет деньги, то больше никогда не увидит это место.
Анна колебалась, в то время как слегка кисловатый запах цветущих апельсиновых деревьев витал вокруг нее, затуманивая ее чувства.
— Ты дал бы мне денег, а мне бы пришлось… уехать. — Отчаяние, которое она услышала в своем голосе, заставило ее сердце сжаться.
— Да. — Что-то странное промелькнуло во взгляде Налдо.
Он хотел вырвать ее, как дерево из земли, вытолкнуть в грубый мир, в котором она снова превратится лишь в крохотный росток.
Анне стало тяжело дышать. Может быть, виной тому аромат апельсинов в воздухе или яркое солнце, слепившее глаза, но ей не хватало кислорода, чтобы заставить свой язык произнести «да». Налдо застыл на месте словно статуя. Верхние пуговицы на его черной рубашке были расстегнуты, обнажая загорелую кожу. Она видела, как напрягся его кадык, когда он произнес:
— Четыре миллиона.
Его голос звучал очень низко. Что-то странное в его тоне отняло у Анны возможность мыслить здраво. Его взгляд был еще боле странным. Он подошел ближе и взял ее за руку.
Теплое прикосновение длинных пальцев Налдо заставило Анну затаить дыхание. Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. Его брови были сдвинуты, а глаза прищурены. Она шевелила губами, надеясь, что разумные слова все же слетят с ее языка, но этого так и не произошло.
Налдо опустил взгляд на губы Анны, его ресницы задрожали, и он моментально захватил ее рот глубоким, чувственным поцелуем, от которого по всему ее телу пробежала дрожь.
Анна тут же запустила пальцы в его густые волосы. Запах его одеколона смешивался с ароматом цветущих деревьев, полностью завладевая ее чувствами.
Девушка провела рукой по накачанным мускулам груди Налдо и засунула ладонь под ремень его брюк. В следующее мгновение она почувствовала, как его живот напрягся. Налдо застонал. Он сдвинул бретельку платья на ее плече, желая прикоснуться к ее груди. Он так крепко прижал ее к себе, что она едва не задохнулась. Огромный и сильный и в то же время такой нежный и бережный, он сводил ее с ума.
Анна спешно расстегивала пуговицы на его рубашке, стараясь как можно быстрее прикоснуться к гладкой загорелой коже. Одним ловким движением Налдо расстегнул молнию на ее платье. Желание заставляло их действовать молниеносно.
Налдо аккуратно уложил Анну на мягкий песок и лег рядом. Его черные глаза горели огнем желания, а руки скользили по телу девушки, еще больше разжигая в ней пламя страсти. Вдруг он остановился.
— У меня нет презерватива. — Пот проступил у Налдо на лбу.
— Я принимаю противозачаточные таблетки, — пробормотала Анна, с трудом находя в себе силы говорить. Ее тело ныло от желания. — Не останавливайся.
Ее соски стали твердыми, а тело молило о прикосновении его горячих пальцев. О боже, еще мгновение, и она снова станет одним целым с Налдо де Леоном.
С Налдо де Леоном!
Что я делаю?!
Он предложил мне четыре миллиона долларов, и вместо того, чтобы схватить деньги и броситься бежать, как любой здравомыслящий человек, я набросилась на него и едва не разорвала на нем одежду.
Разумеется, мне следовало бы…
Анна раздвинула ноги, желая, чтобы Налдо как можно глубже проник в нее. И он исполнил все ее мечты, унося ее на крыльях блаженства в мир чувственного удовольствия.
Она прижималась к нему, шепча его имя.
Я люблю этого мужчину.
Эта мысль прокралась в разум Анны. Почему-то она не хотела отбросить ее как ненужную.
Сильный, страстный, всей душой преданный своей знаменитой семье и семейным традициям, Налдо был особенным мужчиной.
Он застонал от блаженства, по его телу прошла волна удовольствия.
Через какое-то время Анна заставила себя открыть глаза. Она встретила пристальный взгляд Налдо.
Я люблю тебя.
Она подавила желание произнести это вслух. Нет смысла выставлять себя еще большей дурой.
На его щеках появились ямочки.
— Ты действуешь на меня странным образом, — с притворством упрекнул он ее.
— Да, я заметила.
— И похоже, что это взаимно. — Его чувственные губы тронула слабая улыбка.
— Я бы не сказала, что… — Анна попыталась состроить серьезную гримасу, но Налдо принялся щекотать ее живот, и ей ничего не оставалось, как захихикать. — Скажи мне, я кричала? А что, если кто-нибудь услышал? — От ужаса ее глаза стали огромными.
— Деревья служат хорошим звукоизолятором, — успокоил ее Налдо.
— В любом случае твои преданные рабочие вряд ли поспешили бы мне на помощь. — Губы Анны растянулись в улыбке.
— Хорошо быть боссом. — Он подмигнул. — Тебе ведь это известно.
Она сглотнула.
Он все еще не знает о том, что у меня за душой нет ни гроша, что я банкрот, неудачница.
— Полагаю, у тебя денег куры не клюют, раз ты все время отказываешься от предложенной мной суммы.
Если бы только.
— Дело не в том, что я не хочу денег… — Голос Анны оборвался.
— Но ты слишком гордая, чтобы взять их, да?
Она задумалась. Неужели это и впрямь гордость? Может, совсем чуть-чуть. Но было что-то еще. Сентиментальное отношение к месту, которое она когда-то считала своим домом.
— Мне просто необходимо удостовериться, что ты честно компенсируешь мне мою долю. — Анна как за соломинку ухватилась за первую мысль, которая пришла ей в голову. — Как тебе известно, я деловая женщина.
— Я полагаю, все дело в поваренной книге. — Налдо на мгновение потупил взгляд.
— Ты имеешь в виду книгу в красном кожаном переплете, которую я нашла на кухне? — Она вспомнила аккуратно исписанные кремовые страницы с забавными рисунками.
Его брови сошлись в тонкую линию.
— Да, именно ее. Мой отец ее проиллюстрировал. — Он поднял на нее взгляд. — Ему всегда нравилось рисовать.
О… Так вот почему я не помню, чтобы моя мама увлекалась рисованием. Книга стала их совместным трудом. Трудом любви.
