Нэн Райан - Звездная пыль
А вот его родители – Эрнест и Гресси Маккарти, между ними стоит Вождь-мальчик, он держит их за руки и сияет улыбкой в миллион долларов. Свадебные фотографии. Великолепная молодая пара выглядит счастливой, пышущей здоровьем. Она так красива, что даже замирает сердце.
А дальше награды, везде награды. Диски на столе, на книжном шкафу и телевизоре. И гитары. Вот дорогой «Мартин» из красного дерева, изготовленный Умановым; он висит на стене рядом с мраморным камином. Красивая палисандровая «Овация» с серебряными колками и костяным мостом прислонена к дверному косяку. Редчайший «Модерн», изготовленный Гибсоном в 1958 году, – одна из семнадцати сделанных им за всю свою жизнь гитар. Все основные гитары были здесь, в этой заполненной сувенирами комнате. Кроме одной – старой гитары фирмы «Сие», которую Эрнест и Гресси Маккарти подарили своему девятилетнему сыну в рождественское утро 1945 года.
Ее здесь не было.
Лаура сжала зубы. Если бы инструмент был потерян или случайно сломан, то она бы так сильно не переживала. Самое печальное, что ею сейчас владел тот единственный человек на свете, который не имел на это никакого права.
– Будь она проклята! – горько прошептала Лаура. – Будь проклята эта сука! Я верну гитару и компанию назад, даже если на это уйдет вся моя жизнь!
Рассердившись, она схватила шубу с кожаного кресла и, перебросив ее через руку, в последний раз обошла комнату. Через несколько часов люди, толпящиеся сейчас возле «Музыкальных ворот», набьются в эту комнату, с любопытством осматривая находящиеся здесь реликвии и дотрагиваясь до них.
Эти мысли расстроили Лауру. Она знала, как это было бы противно Вождю. Сколько раз Лаура слышала его слова: «Это – мой дом, мое убежище, мое святилище. Я не хочу видеть здесь никого, кроме моих друзей и семьи. Это – часть меня самого, которая не принадлежит моим поклонникам. Так должно быть!»
Ощущая его постоянное присутствие здесь, Лаура наконец подняла глаза на портрет Вождя в натуральную величину, написанный Димитри Вэйлом. Он висел над камином. Вождь был изображен в своем традиционном костюме, в котором всегда выступал перед публикой: идеально сшитый смокинг, белая рубашка, черный галстук и одинокая красная роза в атласе лацкана. Вождь улыбался с портрета, его темные завораживающие глаза смотрели прямо на нее.
Лаура улыбнулась в ответ и повторила то, что сказала на его могиле:
– Еще только два года, папа.
Она повернулась и вышла из комнаты.
– Роберт, – попросила Лаура, садясь в лимузин, – перед тем как мы поедем в «Лав-Филд», отвези меня к дому Мисси.
Устав от нескольких бессонных ночей, она положила голову на сиденье и закрыла воспаленные глаза.
И снова увидела позорную сцену в доме на озере. Гротескные кадры прокручивались перед ней, как на экране, повторяясь снова и снова, хотя Лаура изо всех сил пыталась остановить этот кошмарный просмотр.
Мисси Ди-Грасси, обнаженная, мирно спала под шелковыми простынями стоимостью десять тысяч долларов, вышитыми вручную в Италии. Она была одна в оснащенной кондиционером спальне, которую шутя именовала «Северный Даллас, сорок». Большая розовая вилла итальянского типа имела сорок комнат, и в большинство из них Мисси сама еще ни разу не заходила.
Площадь особняка, вместившего в себя бассейн, комнаты для гостей и помещения для прислуги, составляла более двух тысяч квадратных метров. Располагался он посреди сорока акров тщательно обустроенного участка земли с вышками, английскими садиками, прудами с лилиями, террасами и оштукатуренными конюшнями для скаковых пони.
Красивый и богатый венесуэлец Арто Ди-Грасси отдал предпочтение этой вилле из-за ее близости к стадиону для забегов пони – «Уиллоу бенд поло» и клубу охотников, а также за огромную площадь участка. Три года жизни в особняке «Северный Даллас, сорок» среди такого количества вещей, что ими невозможно было воспользоваться за всю жизнь, вполне удовлетворяли тщеславие и жажду наслаждений Мисси Ди-Грасси.
Она слегка вздрогнула, когда слуга постучал в дверь спальни.
– Миссис Ди-Грасси, к вам посетительница.
– Пошел прочь!
– Ах… извините, что потревожил вас, миссис Ди-Грасси, но…
– Так перестаньте меня тревожить, черт возьми! – раздраженно прокричала Мисси. – Оставьте меня одну!
Она схватила шелковую простыню, натянула ее на голову и крепко зажмурила глаза.
– Мадам, – упорствовал слуга, – но дама говорит, что это важно.
– Какая дама? – с некоторым интересом спросила она.
– Мисси, это я, Лаура, – послышалось из-за двери, и Мисси узнала этот голос.
– Лаура? – Мисси открыла сонные глаза и сбросила простыню.
– Да, это я. Вставай, мне нужно поговорить с тобой. Я подожду внизу.
– К черту низ, входи сюда!
Но Лаура уже не слышала ее. Мисси вздохнула и окончательно проснулась.
Зевая, свесила длинные ноги с постели и стала искать в беспорядочно разбросанном на ковре белье что-нибудь подходящее, дабы набросить на себя. Босиком, с потоками светлых волос, ниспадающими на спину и лицо, Мисси, спотыкаясь, пошла вниз по застеленной ковром винтовой лестнице. При этом она почесывала левую грудь. На ней ничего не было, кроме длинной, огромного размера футболки с надписью: «Я личный друг Джо Боба Бригса».
Поморщившись от соприкосновения ног с холодным мраморным полом коридора, Мисси заторопилась в гостиную. Она взглянула сначала на Лауру, потом на золотые часы Денье на мраморной полке над камином.
– О Боже, Лаура, ты приехала среди ночи!
Глядя на раздраженную подругу, Лаура улыбнулась, несмотря на все свои неприятности.
– Сейчас половина восьмого. Некоторые люди уже работают.
– Но я не отношусь к этим «некоторым людям», и ты очень хорошо знаешь, что я никогда не встаю раньше полудня. – Мисси плюхнулась на диван рядом с Лаурой.
– Ты лентяйка, Мисси. – Лаура все еще улыбалась.
– Браво! Ты открыла страшную тайну. – Мисси достала из серебряного ящичка, стоявшего на черном лакированном кофейном столике, сигарету, но не стала прикуривать. – Если б ты не отказалась остаться у меня на ночь, тебе не пришлось бы…
– Мисси, я только что из «Мюзикленда».
Мисси откинула волосы, закрывавшие глаза.
– О Боже, после всего, что ты испытала…
– Сегодня день его рождения, – утомленно напомнила Лаура.
Мисси сердито покачала головой:
– Ты сама напрашиваешься на неприятности, разве не так? Почему ты считаешь, что должна приходить к его могиле каждый год? Я думаю, что…
– Я должна приходить, Мисси, – тихо сказала Лаура.
– Чушь! – Мисси зажгла сигарету, размахивая ею, как Бетт Дэвис. – Человек мертв, Лаура. Его нет уже восемь лет. Последние несколько дней были очень тяжелыми для тебя. Имело ли смысл добавлять к ним еще и это?
