Жаклин Бэрд - Страсть с повинной
— Джонатан? Он здоров?
— Да, с ним все в порядке, он у нас толстеет. — Мэри взглянула с тревогой на юную подругу. — Но этот простофиля, мой муж, свалял такого дурака, что я готова его задушить.
— Руперт? — спросила Ребекка, опускаясь на потертый диван. Она знала, что Руперт слегка не от мира, сего, но не могла поверить, что он сознательно способен подставить своих домашних. — Что он натворил?
— Вчера позвонил Бенедикт Максвелл… Ребекка сглотнула, стараясь подавить моментальную реакцию на это имя, и с наигранной легкостью произнесла:
— Ну и что?
— Он позвонил, чтобы подтвердить, что он будет крестным отцом Джонатана и приедет завтра на крестины. И этот идиот, Руперт, ответил:
«Прекрасно». И поставил меня в известность всего час тому назад. Прости, дорогая. Я пыталась связаться с Бенедиктом, но пока безуспешно.
— И это все? — Ребекка весело рассмеялась, желая успокоить подругу. Но в душе ее поднялась буря. Она не предполагала, что ей предстоит вновь встретиться с Бенедиктом, и уж во всяком случае — не завтра. Каков наглец! Мэри просила их крестить малыша, но тогда они считались женихом и невестой. В любом случае он мог найти причину и вежливо отказаться. Но нет, ему вздумалось поиздеваться над ней.
— Ребекка, я помню, ты мне сказала, что вы оба решили расстаться, но, дорогая, я знаю тебя уже четыре года и понимаю, что тебе далось это нелегко. Если только я смогу что-нибудь сделать, чтоб Бенедикт не приезжал, я это сделаю.
— Не беспокойся, Мэри, ничего страшного, честно. — Но голос ее прозвучал неубедительно. Возвращение в этот дом вновь вернуло все то, от чего она бежала.
Мэри подошла к ней и села рядом. Ребекка не стала протестовать, когда Мэри взяла ее за руки.
— Иногда, моя милая, нужно выговориться. То ли участие и мягкий голос Мэри, то ли долгое вынужденное молчание сыграли свою роль, но в последующие пятнадцать минут она рассказала все, что случилось у нее с Бенедиктом, а также историю с Гордоном.
— Бедное дитя, — простонала Мэри, обнимая ее за плечи.
На мгновение, поддавшись сочувствию старшей подруги, Ребекка позволила себе расслабиться, затем со вздохом распрямила плечи и сказала:
— Я уже оправилась, Мэри. Каникулы помогли мне разобраться во всем. И насчет завтрашнего дня не беспокойся. На крестинах я буду в форме.
— Конечно, не стоит о нем переживать… Но трудно поверить, что Бен оказался таким дерьмом, хотя в некотором роде я и не удивлена. По правде говоря, я ведь знала его только по колледжу, еще юнцом, тогда он был очень сдержанным. А теперь, через четырнадцать лет, какая-то жесткость в нем и мне бросилась в глаза. Хотя что можно ожидать от человека, прошедшего через такой ад, на долгие годы отрезанного от цивилизации? Но сознательно тебя мучить… Нет слов.
— Я думаю то же самое, Мэри. А теперь было бы неплохо поспать. Завтра нам придется нелегко.
И вот наступил еще один прекрасный летний день; солнце беспечно сияло на голубом небе. Ребекка все утро помогала на кухне, бегала туда-сюда, носилась на задний дворик, где устраивали буфет, прилаживала столики на козлах, бралась за все, лишь бы чем-нибудь себя занять и не думать о предстоящей встрече с Бенедиктом.
Наконец Мэри позвала ее наверх, собираться в церковь:
— Остался всего час. Будь готова.
Наблюдая из окна спальни за подъезжавшими машинами, Ребекка мысленно поблагодарила Господа: родители Руперта и Мэри прибыли первыми. По крайней мере, когда Бенедикт появится, ей не придется занимать его разговорами, пока Мэри будет одевать малыша для короткого путешествия в церковь.
Она разгладила руками розовый шелк юбки на узких бедрах. Да, теперь они стали узкими, даже слишком… Она надевала этот костюм лишь однажды, когда обедала первый раз с Бенедиктом. Глупо придавать значение тряпкам, сказала она себе и застегнула пуговки жакета.
За последние недели она похудела: прежде жакет плотно облегал талию, теперь же сидит на ней свободно, а юбка так просто болтается на бедрах. Но это не очень заметно. Она беспокойно покусывала нижнюю губу. Если ее подозрения оправдаются, скоро потеря веса перестанет быть проблемой. Она бросила последний взгляд в зеркало трюмо, поправила аккуратно завитый пучок на затылке и вышла из спальни.
Быстро взглянув на часы, она понесла поднос с напитками в гостиную. Радостный голос Руперта заглушал дверной звонок. К счастью, его теща вскочила и побежала открывать. Должно быть, Бенедикт. Том и Роза Уилтшир, вторая пара крестных родителей, прибыли раньше.
Ребекка почувствовала, как у нее на затылке зашевелились волосы, сердце сбилось с ритма. Хорошенько себя обругав, сделав глубокий вдох и выдох, она развернулась ему навстречу и, никак не выдавая нервного напряжения, спокойно прошлась по комнате с подносом в руках.
— Виски или херес, мистер Максвелл? — спросила она, избегая его взгляда. — Прошу вас.
— Привет, Ребекка.
Ее фиолетовые глаза следили за движением его загорелых рук, обхватывающих пузатый хрустальный стакан.
— Виски, и, пожалуйста, называй меня Бенедиктом.
Она не могла оторвать взгляд от его руки, от черных волос, выбивавшихся из-под манжета белоснежной шелковой рубашки, поверх которой был надет серый шелковый пиджак. Глаза ее проследили за тем, как он подносит стакан к губам, и она непроизвольно облизнула кончиком языка свои губы, мгновенно пересохшие от воспоминания о его поцелуях.
— Пойми, после нашей связи глупо было бы называть меня мистером Максвеллом.
Его слова полоснули ее как ножом. Она наконец взглянула ему прямо в лицо, и на какой-то миг ей показалось, что, кроме них, в комнате никого нет. Его золотистый взгляд был внимательным, в нем и намека не было на торжество, которое могло сопутствовать таким словам.
— На тебе был этот же костюм в день нашего первого свидания. Ты тогда была очень хороша, а теперь еще красивее.
У него хватает духу напоминать ей о прошлом! Фактически он с ней заигрывает. Негодование ее было столь велико, что ей захотелось дать ему пощечину, но она лишь спокойно пожала плечами:
— Неужели? А я и не помню.
— Помнишь. Хотя и делаешь вид, что забыла, впрочем, я так и предполагал. — Он склонился к ней. — У тебя все в порядке, Ребекка?
Все ли у нее в порядке? О Боже, если б он только знал! Прошел месяц со дня их последней встречи, и она уже две недели сама не своя. Сомнений почти не осталось, она беременна, хотя еще тешит себя слабой надеждой, что нарушение цикла вызвано пережитым шоком. Но тошнота, которая мучила ее по утрам, подтверждала самое худшее. Однако ничто на свете не заставит ее поделиться своими опасениями с этим человеком…
— У меня все в порядке, спасибо, — вежливо проговорила она. — Извините, мне надо заняться гостями.
