Ширли Конран - Кровное родство. Книга вторая
Ныне же зимний салон, где Элинор ожидала Адама, был не только самым прохладным, но и самым впечатляющим помещением сарасанского замка. Его возносящиеся к сводчатому потолку стены, сложенные из светлого камня цвета меда, украшали голубовато-зеленые гобелены ручной работы; вокруг большого каменного камина, где зимой пылали большие поленья, расположились диваны, обитые такой же голубовато-зеленой тканью; тут и там стояли торшеры, вазоны с цветами, этажерки с книгами и столики для различных игр.
– Что это, интересно, Адам задерживается? – спросила Элинор Шушу, занятую подведением итогов после очередной партии в скрэббл.
– Ты же назначила ему на три, а сейчас только половина третьего, – отозвалась Шушу. – У тебя девяносто три, у меня двести шестьдесят четыре. Совсем неплохо для тебя, Нелл. – Шушу никогда не подыгрывала подруге: она знала, что Элинор немедленно догадается об этом и почувствует себя униженной подобным проявлением жалости.
После интенсивного восстановительного курса физиотерапии и речевой терапии Элинор, казалось, вполне оправилась от последствий удара. Правда, она больше не могла, как прежде, думать о трех вещах одновременно, но Шушу говорила, что это просто счастье для людей, живущих с ней под одной крышей.
Иногда Элинор не сразу удавалось подыскать нужное слово, вспомнить имя или название, и тогда она злилась на себя. Частенько она расстраивалась из-за того, что не может двигаться тан же быстро, как раньше. Порой Элинор совсем падала духом и начинала сомневаться, что когда-нибудь снова сумеет написать хоть одну книгу. Тогда Шушу говорила:
– Когда тебе действительно захочется писать, ты прекрасно сделаешь это.
Сейчас Шушу сказала своим обычным ворчливым тоном:
– Посмотри-ка, что я выдрала из „Дейли мейл". – Порывшись в кармане, она извлекла сложенный в несколько раз обрывок газеты и, развернув его, прочла: „Сегодня спортсмен Джим Кларк открыл великолепно оборудованный тренировочный центр в поместье Ларквуд в Уилтшире – в прошлом фамильной резиденции семьи О'Дэйр. Леди О'Дэйр сказала: „Я желаю им всего наилучшего".
– Как-то это сомнительно, – заметила Элинор, рассматривая фотографию нового владельца Ларквуда, известного мотогонщика, запечатленного вместе с ее золовкой Марджори.
Во входную дверь позвонили.
– Я открою. – Шушу встала. – Это или Адам, или почтальон.
Через несколько минут она вернулась, на ходу читая открытку.
– Это тебе, от Сони Рашли… Черт, то есть Бромли. Кто бы мог подумать, что эта парочка в конце концов поженится? Она пишет, что полковник Бромли учится играть в малое очко, а учит его мисс Хокинс. Помнишь ее? Директриса школы.
– Еще бы не помнить эту зануду! А от кого письмо?
– От Клер. – Шушу протянула конверт Элинор.
Та покачала головой:
– Прочти сама.
– Здесь написано „лично".
– Я не хочу его читать – если только, конечно, она не просит прощения.
Распечатав и прочитав письмо, Шушу мотнула головой:
– Нет, не просит. Это просто дружеское письмо с вопросами о твоем самочувствии. Но между строк… Мне кажется, ей приходится туго.
– Если бы она вернула бедному ребенку его отца и дала мужу еще один шанс, ей бы не приходилось туго.
– А как насчет того, чтобы проявить чуточку великодушия? – поинтересовалась Шушу. – Ты просто глупая, упрямая старуха, Нелл. А Клер такая же упрямая и такая же глупая, как ты. Извинилась бы, да и дело с концом.
– Как ты думаешь, Шушу, – забеспокоилась Элинор, – у нее на самом деле плохо с деньгами? Мне совсем не хотелось бы, чтобы она бедствовала.
Эти слова услышал Адам, который как раз входил в зал, облаченный в джинсы и бледно-голубую рубашку.
– Вы же дали компании широкие полномочия для оказания помощи Клер, Элинор, – подхватил он, – если, конечно, Правление сочтет, что она нуждается в помощи. – Он положил на боковой столик кипу бумаг. – Здесь целая куча разных бумажных дел, с которыми вам следовало бы ознакомиться.
– С тех пор как образовалась компания, этих бумажных дел становится все больше и больше, – ворчливо заметила Шушу. – И скажу тебе откровенно, Адам, я уже перестала понимать в них хоть что-нибудь.
Я-то думала, что эти твои члены Правления будут сами заниматься всей волокитой и Элинор не придется плавать в целом море длиннющих абзацев без единой запятой.
– Разумеется, члены Правления ведут все дела и делают это очень хорошо, – ответил Адам. – А если для Элинор слишком утомительно читать документы, мы вполне можем избавить ее от этого. Я как раз собирался предложить кое-что для значительного упрощения дела.
– И что же это за кое-что? – насторожилась Шушу.
– Я хотел бы, чтобы Пол Литтлджон заменил меня на посту поверенного, обязанности какового я выполняю по вашему, Элинор, поручению. Я стараюсь сократить число административных работников: чем их будет меньше, тем система станет проще и дешевле.
– Это значит, Адам, что Пол возьмет на себя ответственность перед законом за дела Элинор вместо тебя?
– Да, но это только формальность. Пол будет делать то, что скажу ему я. А еще я хотел бы, чтобы вы подписали вот этот документ, – добавил Адам, протягивая Элинор бумагу, – освобождающий меня и „Суизин, Тимминс и Грант" от всякой дальнейшей ответственности, поскольку поверенным теперь становится Пол Литтлджон.
– Но ведь… – начала было Шушу.
– Ответственность должна лежать на ком-то одном, – терпеливо объяснил Адам. – В ваших же интересах, чтобы это было четко определено. И потом, тан всегда делают.
– Если ты считаешь, что так лучше, дорогой… – Элинор движением бровей дала Шушу понять, чтобы она воздержалась от дальнейших возражений.
Выполнение поручения Миранды Адам решил отложить на потом – до того времени, когда Элинор выпьет свой традиционный вечерний бокал шампанского.
Незадолго до пяти часов с делами было покончено, и Шушу пошла приготовить чай. Солнце еще сияло, в горячем, почти неподвижном воздухе по-прежнему разливалась южная нега, и Адам, поднимаясь с Элинор на лифте, решил, что, проводив ее до спальни, пойдет на пляж – поплавать.
В кухне с высоченным потолком, где витали ароматы мяты и базилика, Шушу готовила чай для Элинор, насвистывая „Пикардийские розы" и обильно украшая мелодию кудрявыми драматическими трелями. Пышная южная листва и гроздья желтых цветов закрывали всю верхнюю часть кухонного окна, внизу же его обрамляли розовые плети штокрозы, которые уже заняли карниз, часть подоконника и собирались пробраться дальше, внутрь помещения.
Сильви, повариха, сидела за большим столом у окна, составляя какой-то список и поминутно помахивая рукой, чтобы отогнать голубей. Эти птицы буквально отравляли ей жизнь, поскольку следы их пребывания постоянно пятнали подоконник и его приходилось чистить ежедневно.
