Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна
Говорить с Антоном не хотелось. Особенно в ключе того, что могла услышать либо оскорбления, либо угрозы. Но на самом деле я просто считала, что не получится у меня достаточно хорошо соврать. Что как только он спросит про беременность, я все выдам как на духу, потому что ложь вообще не мое.
Я зажмурила глаза, представляя, что все это сон, и Антон сейчас исчезнет из дверного проёма, но не тут то было. Антон шагнул в палату и приблизился к моей койке . Соседки благоговейно замерли: Антон умел и любил производить впечатление, такой властный босс.
— Анют… — присел он на корточки возле моей кровати. Его рука потянулась ко мне, пальцы дотронулись до волос. — Анют… Девочка моя нежная…
Слёзы почему-то против воли все равно потекли из глаз. У Антона в глазах разливалось отчаяние и впервые за все время нашего знакомство полное отсутствие представления как быть дальше…
— Радость моя, господи, какой я придурок, какая же я мразь… Анют, солнце мое… — Антон не прекращал касаться моих волос. Его губы подрагивали. А я просто обнимала себя одной рукой, лежа на боку. — Господи, если бы я знал, Анечка…
— Его нет… — тихо, сдавленно сказала я. И слёзы хлынули водопадом. Я просто на секунду представила, что все настолько плохо, что я не врала Антону, а в реальности могла потерять свою девочку.
От звуков моего голоса Антон как будто потерял равновесие. Его качнуло вперёд и он упал на колени. Склонился надо мной. Уткнулся лбом мне в плечо.
— Анют… я не знал… я не думал… — хрипло, больно звучал голос Антона.
— Она меня толкнула… она приехала ко мне, когда я была в центре. Сдавала документы. Она сказала, что ты ее изнасиловал… — я старалась говорить между вздохами, чтобы не получилось, что я просто торопилась все вывалить на Антона скопом. Нет. Я хотела, чтобы он каждое мое слово осознал.
Вся палата подозрительно притихла. Самая старшая кивнула беременной на дверь, и только скрип пружин наябедничал, что мы остались с Антоном почти одни.
— Она сказала ,что ты ее в первый раз…
— Нет! — рыкнул Антон и вскинул на меня глаза, в которых блестели…
Нет. У такого человека как Антон нет ничего святого. Даже если я на лице его увижу слёзы, я все равно не поверю.
— Я ей тоже так сказала… — меня саму душили рыдания, но я либо сейчас создам непоправимую в своей жестокости ситуацию, либо Антон меня продавит. — Но она меня не слышала. Но я же тебя знаю…
Мои губы затряслись. Я понимала что, то что я сейчас собиралась сделать совсем ужасно, но если я продолжу и дальше смотреть, как Алла с Антоном меня доводят, то никогда не смогу родить свою девочку, а поэтому…
— А потом, Антош… — я вдохнула поглубже… — Антош, она меня толкнула. Я пыталась уцепиться за руку, но она… И там ведь камеры. Антош, а ты как узнал где я?
Мне реально было непонятно, как он быстро так среагировал. Не следил же кто-то из его людей за мной, верно?
— Мне из администрации центра позвонили. Сами в панике, и я уже узнал куда тебя повезли… Анют... я не думал… я не представлял, что мы беременны…
Я поглубже вздохнула и всхлипнула.
Нет, Антон. Беременна лишь я. А ты своё право быть отцом моей девочки потерял. И вообще…
— Я так хотела, — я вцепилась рукой в рубашку мужа. — Я только на днях узнала и сегодня уже потеряла… Антон, что мне делать? Что делать?
Я боялась, что муж попросит мою карточку или попрется к главврачу, где и может раскрыться моя ложь. Но иначе я не могла поступить. Если Антон будет знать о ребёнке, ни о каком разводе и речи быть не может. Ребёнок для него всего лишь манипуляция. Объект манипуляции, как он сейчас использовал Дениса, а я на месте Аллы оказаться не хотела.
— Анют… — Антон упирался лбом мне в плечо и тяжело дышал. — Анечка, все образуется. Это больно. Это очень больно. Это нереально вынести. Я не знаю сам. Но мы справимся. Анют, прошу тебя не руби все. Дай мне попробовать все исправить? Анют, я тебя умоляю…
Я прикрыла глаза не в силах настолько откровенно лгать. Но потом я вспомнила про свою девочку и про то, что едва ее не потеряла.
Нет. Никто не посмеет больше со мной играть. И Антон первый узнает, как это когда женщина борется за своего ребёнка.
— Антош, а мне что делать? Мне на Аллу заявление надо написать? — я всхлипывала и прижимала к себе ладонь мужа.
Черт.
В таком состоянии, такой Антон был для меня настолько близким, что я не понимала, где я врала, а где говорила правду.
— Антош… я же знаешь как ей верила. А она на нашей свадьбе была в персиковом платье… — мой голос сорвался, и я притянула себе к щеке ладонь мужа, потерлась о неё. — Она поэтому была в персиковом? Потому что уже тогда тебя любила?
Антон поморщился и отвёл глаза. Он ничего не хотел говорить только потянул тихо:
— Аня, я сам займусь камерами и заявлением, а ты поправляйся. Надо тебя перевести в платную палату, организовать лучшего врача. Сейчас я встречусь с главврачом…
Мое сердце забилось часто и я только и могла, что прижимать к себе ладонь мужа, с ужасом понимая, что я балансировала со своей ложью над пропастью.
Глава 20
— Я всего лишь удостоверюсь, что тебе не навредят и этот выкидыш не станет проблемой для дальнейших беременностей, — тихо прошептал Антон, и его пальцы прошлись мне ещё раз по волосам. Вот упёртый.
— Я не хочу другого врача, мне эта женщина понравилась. Я не хочу в отдельную палату…
— Анечка, это не прихоть. Я должен быть уверен, что у тебя высококлассные специалисты, и ты в спокойствии, а не среди… — Антон обвел палату тяжёлым взглядом и процедил сквозь зубы: — Вот этого вот всего…
— Нет! — холодно сказала я, и на глаза набежали слёзы. — Антон, нет. Я не хочу быть одна. Я не хочу оставаться наедине со своими страхами. Антон это страшно, это больно, почему со мной такое случилось…
Я утёрла нос запястьем и ощутила как новый слёзный поток сорвался с глаз. Антон не любил такого, он не знал как нормально реагировать на женские слёзы.
— Ань, успокойся. Сейчас я сначала уточню по поводу встречи и только потом…
Потом так и не наступило. Я вертелась в общении с Антоном всю неделю. Выкручивалась. А потом у него случилось что-то на работе и он немного ослабил свою бдительность.
На восьмые сутки меня с набором рецептов выписали из больницы. Антону я соврала что меня отпустят только на следующее утро.
Мне нужна была эта заминка в виде нескольких часов. Иначе я бы просто не уложилась в тайминг всего мероприятия. На руке у меня был тонкий фиксирующий рукав, у него даже было какой-то название, но я не запомнила, все время переживая из-за малышки и из-за того, что мне поставили гипертонус и все же назначили гормональные препараты.
Время было начало первого, когда я аккуратно перебирая кроссовками по припорошенной снегом дорожке вышла из больницы. Я старалась предугадать, где лед и где не стоило проходить, чтобы не упасть и не повторить страшное.
Такси ждало меня возле ворот больничного парка. Сегодня я решила не тряслись по автобусам, тем более была в достаточно тонкой обуви и ноги могли замёрзнуть в любой момент, а мне только этого не хватало для полного счастья.
По пути до съёмной квартиры я заехала в аптеку и пекарню. Купила все по рецептам и большой здоровый круассан, потому что желудок сосал и требовал хоть какой-нибудь еды.
Съёмная квартира встретила меня прохладой, потому что уходя из неё, я не закрыла вентиляцию на окнах. Черт. Я разулась и прошлепала в тапочках к окнам. Потом включила чайник, нагрела, искупалась, а то за время с больнице только пару раз удалось нормально в душ сходить, а если учесть, что левую руку в локте я разогнуть пока не могла…
В общем купалась я тоже феерично. А выйдя из душа и просушив свой ортез, поправила его и пошла утолять голод.
В первую очередь информационный, потому что лёжа в больнице под пристальным оком мужа, который словно забил на работу и чуть ли не трижды в день ко мне мотался, я не могла найти все, что нужно было.
