Безумные Мечты (ЛП) - Шэн Л. Дж.
Что, черт возьми, со мной было не так? Почему я ревновал? Нет, не ревновал, просто защищал сделку с Брюсом Маршаллом. Не хватало еще, чтобы она все испортила бессмысленной интрижкой. Что, если Брюс узнает, что она встречается с кем-то другим? Что, если этот придурок выложит свою фотографию с Дилан, и Брюс каким-то образом увидит ее?
Дилан: Сомневаюсь, что ты сможешь добиться его увольнения.
Райленд: Да?
Дилан: Да.
Райленд: Почему?
Дилан: Он манекен.
Я уставился на текст. Моргнул. Вернулся к фотографии, которую она разместила. Рассмотрел ее внимательнее. Конечно, через рукав мужчины проступал дюйм открытой кожи, и было видно, что цвет лица у него серый. Я усмехнулся, покачав головой.
Дилан: Пришлось проявить изобретательность. А Грав хотела носки с рюшами.
Райленд: Эти комментарии в ИГ просто безумны.
Райленд: Я просил мягкий запуск, а не мягкое порно.
Дилан: А анал считается мягким порно? Не знаю.
Я сжал губы, подавляя улыбку. Нам действительно нужно было перестать говорить о сексе. Особенно в свете того, что ее брат хотел сделать из меня сэндвич за то, что я просто играл с ней в притворство. Хотя это было трудно. Дилан была забавной. Образной. Настоящей. Именно поэтому я до сих пор держался от нее на расстоянии.
Райленд: Мы должны оставить это на уровне PG-13. Помни, Брюс - человек верующий.
Дилан: Я тоже.
Дилан: Я твердо убеждена, что люди, которые хотят, чтобы их трахали в задницу, должны это делать. Это никого не касается.
10
Райленд
Прошло три дня с тех пор, как Дилан предложила мне заняться аналом на глазах у сорока тысяч моих подписчиков.
Три дня прошло с тех пор, как я в последний раз разговаривал с ней или Брюсом Маршаллом.
По совету Тейта я воздержался от разговора с Маршаллом, не желая показаться отчаявшимся и зная, что скоро увижу его на мероприятии Роу в Нью-Йорке. Но что-то грызло меня. Я хотел сделать больше, чтобы подтолкнуть сделку к завершению. Но в то же время я не хотел выглядеть таким паникующим, каким был на самом деле.
Я провел день, посещая спортзал, закупая продукты и мило общаясь с несколькими потенциальными инвесторами. Затем я совершил ошибку, проверив свой банковский счет, и сразу же пожалел об этом решении. Я стремительно приближался к нулю, а мне еще предстояло выплатить Дилан непостижимую сумму денег. К тому времени, когда я вернулся в многоквартирный дом, было уже десять вечера.
Поднявшись в свой пентхаус, я нажал на кнопку пятого этажа.
Это была первая неделя Дилан в Нью-Йорке. Меньшее, что я мог сделать, - это убедиться, что она пережила ее.
Я позвонил в дверь. Ответа не последовало. Я взглянул на свои Patek Philippe и нахмурился. Десять вечера. Она должна быть дома. Няни у нее нет, и я подумал, что ребенку уже давно пора спать.
С ней что-то случилось?
Если да, то это не твоя чертова ответственность. Ты уже однажды спас ее, - сказал метафорический дьявол на моем плече.
Она - младшая сестра твоего лучшего друга. Если девчонка мертва, Роу станет большой занозой в заднице. Он и так неудержимо ворчит, - возразил ангел на моем плече.
Приняв ответственное решение, я достал дополнительный ключ, который дал мне Роу, и повернул его в отверстии. Я толкнул дверь и заглянул в квартиру. Здесь было тихо и темно, если не считать голубоватого оттенка электронных экранов. Возможно, Дилан просто рано легла спать. Но я не собирался уходить, не убедившись, что с ней и ее надоедливой мини-версией все в порядке.
Зайдя внутрь, я закрыл дверь и прошел мимо гостиной и кухни. В коридоре я остановился, заслонив собой дверь в детскую. Ее дочь свернулась калачиком в слишком маленькой кроватке, ее пухлые руки, похожие на руки мальчика из «Пилсбери», обхватывали этот чертов розовый пенис. Казалось, она в полном порядке.
Я прошел дальше, в хозяйскую спальню. Толкнул дверь. Кровать была пуста, все еще заправлена, белье засунуто под матрас, как в гостинице. Я прислушался к гулу кондиционера, звукам транспорта, доносящимся снизу, и различил мягкий шум журчащей воды. В горле заклокотало от желания сглотнуть. Она принимала ванну.
Хорошо. Теперь ты знаешь. Развернись. Уходи.
Но что-то остановило меня. Что, если бы она утонула? Получила травму? Упала, когда выходила из ванны?
Я шагнул к приоткрытой двери, в ванную, чувствуя себя очень похожим на жулика, которым, судя по всему, и являлся. В ванной раздался тихий вздох. Из окна с отражающей отделкой, придающей стеклу эффект одностороннего зеркала, открывался вид на Манхэттен от пола до потолка. Она могла наблюдать за всей Пятой авеню, не обращая на нее внимания.
Я мельком взглянул на нее, и мой член запульсировал прямо в штанах.
Дилан стояла ко мне обнаженной спиной, все от позвоночника вниз было покрыто пузырьками. Ее волосы были зажаты белой заколкой. Она смотрела в окно - не вниз, на оживленную, полную людей улицу, а на небо. Ее подбородок был подперт тыльной стороной ладоней, и в этот момент она была той прекрасной девушкой, которую я оставил в Стэйндропе.
Самой красивой девушкой в мире.
Дикая, но мягкая. Смелая, но потерянная. Несовершенная, но цельная.
— О, смотри, — сказала она, и наши глаза встретились в моем отражении в окне. — Это мой бумажник.
Ее слова были резкими и саркастичными, но в ее поведении было что-то усталое и побежденное. Что-то, что заставило меня без приглашения войти внутрь и прислониться плечом к стене.
— Тебе не следовало входить, — сказала она, в ее голосе не было злости, и я вспомнил, что у Дилан никогда не было своей личной жизни. Она всегда жила под чужими крышами, никогда не расправляя свои прекрасные крылья с черными кончиками.
— Так нельзя приветствовать своего жениха, — проворчал я.
— Я отказываюсь, умник. Я чувствую себя слишком дерьмово, чтобы ввязываться в эту битву умов. — Ее взгляд вернулся к невидимой точке в небе. К жидкой темноте и звездам, которые вращались в ней, как серебряные веснушки.
— Что происходит? — спросил я.
— Последние несколько дней я провела в навязчивых поисках работы и усадила Грав перед телевизором, — объяснила она. — Она не делала ничего интересного. И она скучает по бабушке и Марти. Я чувствую себя худшей мамой в мире.
— В мире? — Я фыркнул, оттолкнулся от стены, подошел к подножию ванны с когтями и присел на ее край. Я потянулся вниз, чтобы потрогать воду, и увидел, как пена рассеивается, встречаясь с моей кожей. — Сучка, пожалуйста. Ты не входишь даже в двадцать тысяч худших матерей штата. А как насчет той засранки из Вестчестера, которая убила своего ребенка и позвонила в 911 через месяц?
Никаких комментариев. Снова наблюдение за звездами. Впервые я видел, как соблазнительная, вздорная Дилан Касабланкас была созерцательной и уязвимой.
Наконец она открыла рот.
— Завтра в одиннадцать у меня собеседование. Мне нужно, чтобы ты посидел с Грав.
Черт. Я знал, что это произойдет, но отодвинул это на задний план.
Я пошевелил челюстью взад-вперед.
— Я не умею обращаться с детьми.
— Мы же договорились. — Она прервала меня, повернув голову, чтобы посмотреть на меня. — И я знаю, что ты меня не подведешь, раз уж я нужна тебе на мероприятии бренда специй Роу.
Она меня раскусила, и она это знала.
Дилан продолжала.
— Я также буду благодарна, если ты соберешь ей кроватку для малышей. Она лежит в коробке в комнате для гостей. И тебе нужно будет купить продукты. Я отменила автодоставку продуктов Роу, потому что в них полно ингредиентов, которые я не использую. Я так увлеклась поиском работы, что у меня даже молока нет.
Этот план Брюса Маршалла должен был сработать, иначе я, по сути, платил 10 тысяч долларов в неделю за то, чтобы быть слугой Дилан.
