Нам было отпущено лето... (СИ) - Лайт Татьяна

- Ух, не зря занимаешься! Прыгучая какая! – отозвалась удаляющаяся от меня горничная, - Пошли, завтрак вам двоим накрою. Даже хорошо, что ты тут. А то пришлось бы ему накрыть, потом тебе нести. А у меня еще дальние номера немытые. И вообще. Обедать-то сама спустишься в ресторан? Или опять нести в номер? Понравилось?

- Понравилось! – не сразу сообразила о чем речь, - то есть, вкусные были и обед, и ужин. И приятно, что вы обо мне позаботились. Но на обед я сама спущусь. Да и завтракать сейчас пойду.

- Вот и пошли! Не отставай! Он уже скоро вынырнет, - продолжала разговор женщина.

- А давайте, познакомимся? – предложила я, догоняя немолодую, но очень прыткую женщину.

- Я и так знаю, что ты Марина Николаевна Дождь, да что я, весь отель знает. И даже ближайшая станция скорой помощи, - уколола меня работница отеля.

- Допустим, но мне-то как к вам обращаться? – почти догнала ее.

- Тетушка, - коротко ответила женщина.

- Что? – удивилась я

- Хочешь, можешь Фазиля Исмаиловна, - не останавливаясь и не меняя интонации, продолжила отвечать горничная.

- Как? – не запомнила с первого раза, и даже стало стыдно.

- Ну, что, как? – встала она, поставила сумку на дорожку, а руки поставила по сторонам бедер, - Ты совсем потерялась? Говорят, тетушка называй.

- Спасибо, - благодарно согласилась, потому что боялась как-то неправильно назвать, и тем самым еще больше обидеть женщину. «Тетушка» - хоть и не очень официальное обращение, но простое. И это меня устраивало, - тогда меня Мариной.

- Разумеется, после всего, что с тобой было, Мариной Николаевной уже и не назовешь. Садись, коврик тут оставь. Сейчас еще один прибор принесу! – не дала обдумать наше обращение друг к другу горничная.

Она тут же начала подготовку к завтраку, так как мы подошли к дому, который располагался за невысоким резным забором. На веранде стоял стол, вокруг которого стояли стулья. На нем была скатерть и одна тарелка с приборами и стаканом.

- Он не ждал гостей, - тут же догадалась я.

- Тебя не прогонит. Не переживай. Садись, сейчас и тебе принесу, - указала она на стул. И для пущей убедительности надавила мне на плечо, чтобы я послушалась ее совета.

Женщина скрылась в доме, а я почувствовала себя в крайней степени неуютно. Даже повела плечами.

- Замерзла? – сбоку раздался голос Егора.

- Подслушиваешь? - заглянула за перила террасы, откуда уже появился хозяин дома.

- Вот еще! Домой к себе иду. А вы что-то секретное осуждаете? – подмигнул мне бородатый спортсмен.

Егор, отодвинул стул напротив меня и собирался сесть.

- А ну! – тут же закричала тетушка, - А ты, чего? – обратилась ко мне женщина, - Он же мокрый. Простудится. Пусть идет вытирается, переодевается.

- Тетушка, а мне знаешь, сколько лет? – попробовал пошутить мужчина, но в ответ получил под зад сложенным полотенцем.

Но нисколько не обиделся, наоборот рассмеялся и отправился в дом. А я сидела на террасе и не могла поверить в происходящее. И было в этом что-то такое домашнее, родное, светлое. И несмотря на утренний озноб, теплое.

- Помогай, - даже бровью не повела женщина, продолжила накрывать на стол.

- Егор ваш племянник? – догадалась о причине таких отношений между ними, - а почему же вы номера трете?

- А что я должна делать? Атомным реактором управлять? Я умею только хозяйство вести хорошо. Больше ничего. И не тетка я ему… - грустно закончила тетушка Фазиля.

- Она мне почти мать, - раздался приятный бархатный бас, - Я давно говорю ей, чтобы успокоилась и сидела дома. Но она неутомима.

- Давай не будем! – отмахнулась женщина, - Вот когда у тебя будут дети, - почему-то посмотрела пристально на меня горничная, - тогда я буду заниматься ими. А пока их нет, то буду заниматься тем, что есть. Ты вон, как свирепствуешь!

- Скажешь тоже! – усмехнулся Егор и сел за стол.

Завтракали мы первое время молча. Но потом любопытство меня все-таки разобрало, и я первая нарушила тишину.

- Почему она не с нами завтракает? – задала первый вопрос, - И кто она тебе? Сколько ей лет?

- Все-таки любопытная, а я сидел и думал: «Вот, она мечта всей моей жизни, девушка, которая не задает вопросов, не причиняет неудобств, не заставляет себя спасать, без проблем и смены настроения», - мечтательно выдал мне ответчик вместо ответов на мои вопросы.

- Ты бредишь? Все таки продуло? – посмеялась я, - Это где же ты таких видел? И уже с середины твоих размышлений что-то пошло не про меня, забыл, сколько раз ты был рыцарем и вытаскивал меня из тех передряг, куда я успела попасть.

- Да, ты явно не идеальна, - усмехнулся хозяин дома.

- И слава Богу! – хмыкнула я в ответ, а сама погрузилась в воспоминания, которые уже не причиняли столько боли, но и не поднимали настроение.

- Обиделась? – осторожно выдернул меня из воспоминаний Егор.

- Что? – не сразу сообразила ,о чем он, далеко зайдя в своих переживаниях и воспоминаниях.

- Ну, каждая девушка хочет быть идеальной, феей безупречной, - поморщился Егор.

- Каждая, но скорее не девушка, а девочка. Когда вырастаешь, то все это разбивается о не идеальность бытия. И вообще, спасибо за завтрак, не буду отвлекать от работы. Пойду, отдохну. Я ведь отдыхать приехала, а тебе на работу пора, - встала из-за стола и собиралась убрать за собой тарелку.

- Не надо, сейчас горничная придет. Все уберет, - попытался меня остановить Егор и взял в этом порыве меня за руку.

От этого простого и в то же время личного прикосновения прошелся электрический ток, а потом по телу разлилось тепло. Но вместо того, чтобы продолжить наслаждаться этим без сомнения приятным утром, я испытала страх. Будто что-то забытое встрепенулось во мне, но я слишком долго это в себе успокаивала, усыпляла, чтобы так просто дать опять разбудить. Отдернула руку и побежала к себе в номер. Чтобы успокоится, разобраться в случившемся и сильнее замуровать то, что собиралось проснуться.

- Ага, Дождь такая же постоялица, - услышала я у себя за спиной от девушки, которая шла торопливо по дорожке в сторону дома Егора я чуть-чуть притормозила, чтобы расслышать все, - Он не каждую горничную к себе в дом пустит. За все время никто кроме тетушки Фазили из женщин не заходил, а тут она поутру выпархивает.

Внутри как-то еще больше поднялась тревога. Мне захотелось оправдаться самой и Егора обелить. Поэтому развернулась и пошла вслед за сотрудницей отеля. Когда та вошла в калитку. За ее спиной прокашлялась, взяла забытый коврик, который так и лежал там, где я оставила его.

- Спасибо, Егор Рудольфович за приятную совместную тренировку. Извините, что так вероломно вторглась в ваш завтрак! – сухо, можно сказать официально произнесла я.

И глядя на лицо Егора поняла, что не помогла ни мне, ни ему, а просто что-то разрушила. Было ощущение, что тонкая семейная, душевная атмосфера, которая только что царила за этим столом, трещала, как лопнувшее стекло, мелкой сеткой. И от того, чтобы разлететься на мелкие осколки, оставалось совсем чуть-чуть. Внутри меня зародилась нервная дрожь. Я не знаю, что было написано на моем лице, только Егор глядя на меня сначала поморщился, как от чего-то неприятного или разочаровательного. А потом его взгляд стал озадаченным.

- Марина, тебе плохо? – с участием, стал приближаться хозяин дома ко мне.

Я смотрела в его потрясающие, добрые глаза и видела в них беспокойство. Настоящее, трепетное сопереживание. Его руки легли на мои плечи.

- Ты дрожишь! – удивился он, и мягко направил меня к себе в дом, - пойдем, сейчас выпьем теплого чая с медом. Ты рано выбралась из номера, и нагрузки дала рано. Твой организм еще слаб! – строго, но в то же время с большой заботой и тревогой в голосе, произнес Егор.

Нам вслед смотрела совсем по-другому горничная, собиравшая посуду со стола.

- Она влюблена в тебя? Вы любовники? – прошептала я, когда оказались в доме за закрытой дверью.