С тобой навеки (ЛП) - Лиезе Хлоя

Когда Аксель отстраняется, я чувствую себя такой же ошеломлённой, каким кажется Ллойд, когда говорит:

— Чувак, я собирался сказать, что ты можешь поцеловать невесту, но ты меня опередил.

***

Я всё ещё ошеломлена после того, как церемония признана завершившейся, и Ллойд прощается и уходит, прикуривая косяк. Я сейчас отдала бы большие деньги за одну затяжку.

Мы с Акселем стоим рядом и ждём, пока Беннет корректирует фокус камеры, чтобы сделать фотографии, которые мы отправим в качестве доказательства брака. Преимущество того, что исполнитель завещания живёт в Швеции — требуется лишь отсканировать несколько документов, а потом Аксель напишет небольшое электронное письмо. После этой фотосессии моя часть работы завершится.

— Я кушать хочу, — ноет Скайлер, плюхнувшись на пенёк и сжимая ладошками живот.

— Ещё несколько снимков, — говорит ей Паркер. — А потом устроим бранч⁴.

У меня тоже желудок болит от голода, и я морщусь как раз в тот момент, когда щёлкает камера. Беннет смеётся.

— Руни, ты фотогеничная, но постарайся расслабиться.

— Извини, — слабо отзываюсь я.

— Акс, обними её одной рукой, — советует Паркер, стоя позади Беннета.

Аксель вздыхает, затем наклоняет голову и понижает голос.

— Ты не возражаешь?

Его дыхание шёпотом обдаёт чувствительную кожу за моим ухом. По мне пробегают мурашки.

— Н-нет, я не возражаю.

Он аккуратно обнимает меня одной рукой, и его ладонь комфортно ложится на изгиб моей талии, а пальцы вскользь задевают рёбра. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

— Как ты? — спрашивает он, глядя в камеру Беннета.

Я поднимаю взгляд на него, застанная врасплох заботой, прозвучавшей в его вопросе.

— Нормально, думаю. А ты?

Я поворачиваюсь обратно к Беннету, когда камера щёлкает, а Аксель говорит:

— Тоже.

Когда Беннет объявляет об ещё одном снимке, пёс несётся к нам, врезается в лодыжки Акселя, затем садится мне прямо на стопы и поднимает голову. Он виляет хвостом, широко раскрывает глаза от восторга, а потом заваливается назад, потому что слишком далеко запрокинул голову, и врезается в меня с такой силой, что я отшатываюсь назад. Я визжу от неожиданности и хохочу, начиная падать, но Аксель вовремя бросается ко мне и подхватывает, отчего я налетаю на его грудь.

Я слышу щёлчок камеры.

И знаю, что из всех фото, сделанных Беннетом, я захочу именно этот снимок.

Глава 8. Аксель

Плейлист: Adam Melchor — I CHOOSE YOU

Что ж. Можно сказать, свадебная церемония вышла из-под контроля.

Я поцеловал её. Я поцеловал её.

Я не могу думать об этом, иначе слечу с катушек. Сделаю нечто радикальное, например, сдеру с себя пиджак, скину ботинки и убегу в леса, чтобы сбежать от того факта, что я поцеловал свою жену, хотя не имел на то ни малейшего права.

Эта ситуация поистине сюрреалистичная.

Как только Беннет говорит нам, что с фотографиями покончено, я делаю шаг назад и дёргаю воротник, расстёгивая ещё одну пуговицу.

Я не смотрю на губы Руни. И не думаю о поцелуях. Я думаю о бранче и о блинчиках, которые я собираюсь приготовить.

— Вы это сделали! — восклицает Паркер, хлопнув в ладоши. — И позволю себе сказать, ощущалось всё вполне реально.

— Не считая обдолбанного распорядителя церемонии, — бурчу я.

Беннет усмехается, убирая камеру.

— Ллойд — тот ещё кадр.

— Он свободолюбивая натура, — оборонительно заявляет Паркер.

Руни смеётся.

— Он был отличным. Сделал всё запоминающимся, — гладя пса, сидящего на её ногах, она улыбается.

Я впервые замечаю, что у неё есть светлые веснушки прямо на переносице, а в волосах виден едва заметный медный отлив.

От этого мои руки ноют от желания написать её портрет, а мои ноги ноют от желания сбежать от реальности этого поцелуя, исчезнуть и скрыться от этого… чувства. Этого острого, ноющего чувства прямо за моей грудиной.

Мне приходится бороться с этим желанием сбежать и скрыться. Сегодня я не буду этого делать. Потому что я сказал себе, что сделаю это правильно.

Чтобы поблагодарить её. Чтобы показать Руни, насколько я понимаю, чем она пожертвовала. От брака с ней я получаю наследство и всё необходимое для спасения шалаша. Тогда как Руни получает место, где можно пожить месяц. Если бы я не нуждался в её помощи столь отчаянно, я бы отказался просто из-за того, насколько непропорциональную выгоду мы от этого получаем. Но я действительно отчаялся, а она рвётся помочь в своей решительной доброте.

Меньшее, что я могу сделать — это жениться на ней и не исчезать сразу же.

— Уже пора кушать? — спрашивает Скайлер, спрыгивая с пенька.

— Да, — сняв пиджак, я делаю глубокий вдох и наслаждаюсь свободой от этого стесняющего свободу движений предмета одежды.

Руни закрывает глаза и убирает вереск из причёски, затем расплетает тугую косу и вздыхает от удовольствия. Я стараюсь не пялиться на то, как её волосы падают пеленой золота с лёгким медным отливом, не фантазировать о том, как я уткнусь носом в этот солнечный шёлк и вдохну её.

— Могу я помочь? — она поднимает взгляд и замечает, что я смотрю на неё.

Я отвожу глаза и тру шею сзади, мою кожу покалывает от нервозности.

— Нет. Просто расслабься.

— А чем, по-твоему, я занималась последние три дня? — спрашивает она.

— Всей юридической стороной вопроса, — говорю я ей, начиная закатывать рукава.

— Это не заняло много времени. И у меня для тебя новости, Аксель. Я не лучшим образом справляюсь с ничегонеделанием. Пожалуйста, позволь мне помочь?

Я тяжело вздыхаю.

— Ладно.

— Супер! — повернувшись к Скайлер, она говорит: — Ты его слышала! Время бранча.

Я завожу Руни в дом и убеждаюсь, что Скайлер получила батончик гранолы, чтобы занять её временно. Взгляд в окно подтверждает, что она уже счастливо играет с псом на поляне, пока Беннет и Паркер решают, где сервировать стол для бранча.

Прошагав мимо обеденного стола, я вешаю пиджак на спинку одного из стульев и быстро поддёргиваю закатанные рукава выше локтей. Затем шарю по кухне, доставая продукты для бранча, купленные вчера в «Шепарде», в том числе всё для омлета и блинчиков.

— Что я могу сделать? — спрашивает Руни, собирая волосы в небрежный узел на макушке.

— Ты можешь прочитать ингредиенты этой смеси и убедиться, что она безопасна для тебя, — я показываю на безглютеновую мучную смесь, которая стоит на столе.

Руни тянется через стол и берёт её.

— Это мило с твоей стороны.

— Убедиться, что ты сможешь съесть бранч? — спрашиваю я, не сводя глаз с текущей задачи. — Думаю, это базовые приличия.

— Ты бы удивился, узнав, насколько неудобно некоторым людям подстраиваться под эти ограничения, — она смотрит на смесь и читает. — Это идеально подходит.

— Хорошо.

Я стараюсь не думать о том, что мы снова на этой крохотной кухне, и когда мы были тут в последний раз, я едва не поцеловал её. Вместо этого я сосредотачиваюсь на рецепте, который я готовил ещё с подростковых лет, когда на старших братьев и сестёр начали возлагать обязанность по приготовлению еды на выходных. Пока масло растапливается в микроволновке, я разбиваю яйца, добавляю молоко, затем муку и сахар.

— Семейный рецепт? — спрашивает Руни.

Я киваю.

Её взгляд следит за моими движениями, пока я добавляю растопленное масло и ещё молока, затем остатки муки и снова молоко.

— Ты просто кладёшь на глаз.

— Я готовил это ещё в детстве. Теперь уже всё делается машинально. У всех есть такие рецепты.

Она качает головой.

— Не у меня. Я ужасно готовлю.

Я кошусь в её сторону, наблюдая, как кончики её пальцев мягко танцуют по поверхности стола.

— Тогда чем ты питаешься?

Руни смеётся.

— Спасибо, что не попытался сделать мне лживый комплимент. Бесчисленное множество людей говорило «О, я уверен(а), это не так!», хотя я действительно ужасно готовлю. Ну, разве что могу офигенно подогреть готовый суп.